Юлия Вознесенская - Русалка в бассейне
– Я убила моего главного героя, графа Убараксина. – Марго достала из кармана своего теплого стеганого халата совершенно мокрый скомканный носовой платок и вытерла набежавшие слезы. – Вы были правы, Елизавета Николаевна, именно он и оказался убийцей! Но мне не хотелось его арестовывать: следственная тюрьма, суд, снова тюрьма – это так тяжело и так банально! Я заставила его забраться на башню старого замка и броситься оттуда. Он упал прямо в цветник, и вот он лежит там один, среди роз и фиалок, всеми презираемый и никем не оплаканный!
– Почему же никем не оплаканный? – участливо спросила Альбина.
– Да потому что единственную женщину, которая его искренне любила, он до того уже успел убить! – И она снова залилась слезами.
– Перестань так рыдать над ним, Марго, он того не стоит! Ешь-ка лучше простоквашу. У тебя нос так распух от слез, что запаха мяты ты не почувствуешь. Вечная история! Как только убьет кого-нибудь в своем романе, так целый день сама не своя.
– Нормальная писательская реакция, – сказала Апраксина. – У Флобера болел живот, когда он отравил госпожу Бовари. Кстати, а вы заметили, друзья мои, что Птичкин герой граф Убараксин – типичный «великан»? Крупный красавец, соблазнитель наивных женщин и не дурак поживиться за их счет. Птичка моя, неужели тебе жаль этого негодяя?
– Надо полагать, – сказала презрительно Альбина, – что он к тому же и никакой не граф, а просто проходимец!
– Ты думаешь? – с интересом спросила Марго, перестав есть простоквашу.
– Ну, это легко угадать по его предыдущим деяниям.
– О, так ты тоже читала рукопись романа Марго? Поздравляю, Птичка! Круг твоих почитателей все время растет.
– Нет, она не читала, я просто делилась с нею замыслами, – сказала Марго. – Я сегодня или завтра допишу последние страницы и всем вам дам прочесть мою рукопись! Если, конечно, вы хотите…
– Изнываем от нетерпения, – кисло сказал Генрих.
– А можно мне первой получить законченный роман? Я ведь прочла уже больше половины, – попросила Апраксина.
Альбина оживилась, а Генрих даже похлопал в ладоши и бодро сказал:
– Марго! Это настоящий большой успех: известный детектив Апраксина рвется прочесть твой детектив!
– Можно сказать, что в нашем доме твой роман уже стал бестселлером, – добавила елея Альбина.
– Я думаю, это лучший мой роман, – скромно согласилась Марго. – Но следующий будет еще увлекательней. Представьте себе такой сюжет, опять, кстати, из великосветской жизни: живут две старухи, две сестры, две Великие княгини из Дома Романовых…
– Ну, Птичка, это ты уже слишком высоко залетела! – укоризненно пробасила Альбина. – И чего это тебя в большой свет потянуло? Это же не модно, в конце концов! Почему бы тебе не сделать героями простых людей, которые окружают тебя в жизни?
– Это меня окружают простые люди?! – возмутилась Марго. – Да вы-то кто, мои дорогие?
– Подожди, Альбина, не губи в зародыше ее творческие замыслы. Ну-ну, Марго, что же дальше с этими сестрами из Дома Романовых?
– Она вечно стрижет мне крылья! – пожаловалась Птичка. – Ну, значит, живут они себе, живут, эти Великие княгини… И вдруг одну из них утром находят мертвой! Полицейские следователи допрашивают многочисленных наследников убитой княгини, чтобы узнать, кому выгодна ее смерть.
– Опять та же схема! – заметила Альбина.
– Не мешай, Альбина! – остановила ее Апраксина. – И кому же она выгодна?
– А вот это и должен угадать мой детектив, моя несравненная Гала Хлоба! Чтобы слышать допросы подозреваемых, моя героиня выдает себя за сербку-эмигрантку и устраивается в полицейское управление уборщицей. Она слушает все допросы по делу Великой княгини и делает свои выводы, абсолютно не совпадающие с выводами следователя! А читатель гадает, кто же из них прав?
– Ну, это можно сказать заранее: полицейский следователь у тебя будет болван болваном, которому мышь в мышеловку не изловить, не то что преступника, а Гала как всегда окажется на высоте, – сказала баронесса.
– А вот и нет! – взлетела Птичка. – Сначала она тоже будет искать убийцу среди молодых наследников Великой княгини и только потом, сопоставив многие улики, поймет, что ведь и сестра – тоже ее наследница. Вот она-то и убила! – торжествуя, сказала сочинительница.
– Очень оригинально! – заметила баронесса, поглядывая на Апраксину. Генрих слушал их, поблескивая глазами от удовольствия.
– Гм… Да, конечно, в этом определенно что-то есть, – пробормотала Апраксина. – Желаю тебе успеха Марго! А мне надо срочно кое-что записать… Где же моя записная книжка? Давно собираюсь купить книжку самого большого размера и в ярко красной обложке, чтобы сразу ее находить…
Апраксина начала выкладывать на край стола всевозможный хлам из своей объемистой сумки. Все с интересом смотрели на растущую на краю стола груду самых неожиданных предметов.
– Вот и у Альбины в сумке тоже черт ногу сломит, – заметил Генрих, – и даже маленькая наша Птичка вечно таскает с собой целый портфель со всяческим бумажным сором… Это что – национальная особенность российских женщин?
– Почему – российских? – обиделась Марго. – А Маргарет Тэтчер? Она тоже носит с собой большую сумку. Вы что, думаете, у нее там мемуары и политические документы? Как бы не так!
– А вот эту красотку я недавно видел! – сказал вдруг барон, беря в руки фотографию, которую Апраксина только что выложила поверх груды бумаг. – Только тут у нее какой-то странный вид…
– Не мог ты ее видеть, Генрих! – сказала Альбина, взглянув на фотографию. – Это фотография той самой «русалки», которую Птичка нашла в пруду.
– Вздор! – сказал Генрих. – Я видел ее совсем недавно, в прошлую пятницу, вернее, в ночь с четверга на пятницу, когда провожал Георгия Бараташвили: это она открыла ему дверь, когда он вернулся домой после нашей попойки с анекдотами.
– Этого не может быть! – одновременно воскликнули все три дамы.
– Нет, это она, – настаивал Генрих, – я ее все-таки успел хорошо разглядеть, ведь она стояла в дверях, а свет падал из прихожей и от фонаря над крыльцом.
– Генрих, ты же был пьян в стельку, опомнись! – сказала Альбина. – Присмотрись, и ты поймешь, что это совсем другая женщина!
– Да нет же, говорю тебе! У нее довольно выразительное лицо, густые брови, какие сейчас нечасто встречаются, да еще эти длинные белые волосы… Это определенно она!
– Генрих, а вы могли бы вспомнить, где находится дом Георгия Бараташвили? – спросила Апраксина.
– Разве полиции это неизвестно? – удивился Генрих.
– Полиции он дал адрес своей квартиры в Мюнхене.
– Так надо просто вызвать его в полицию еще раз и спросить, куда он ездил в ту ночь, – предложила Альбина.
– Нет, это слишком долгая история, да и потом я вовсе не уверена, что он скажет нам правду. Почему он сказал, что после визита к вам отправился к себе домой? Ведь этим он ставил под сомнение свое алиби! Нет, тут что-то не так… Генрих, если мы сейчас сядем в машину и поедем, вы сумеете найти туда дорогу?
– Могу попытаться, но не уверен… Я отчетливо помню только указатель на Тегернзее… Да нет, ничего не выйдет! Во-первых, мы ехали ночью, а днем все выглядит совсем не так, а во-вторых, я был здорово пьян.
– Это ужасно! – упавшим голосом сказала Апраксина.
– А я знаю, знаю, что надо сделать! – вдруг вскричала Марго. – Надо провести следственный эксперимент, вот что!
– Это как? – спросила Альбина.
– Да очень просто! Надо подождать до темноты, напоить Генриха как следует, и тогда он точно найдет дорогу к тому таинственному дому!
Все засмеялись.
– Ох, Марго, твои методы, конечно, просто замечательны в книгах, но в реальной жизни от них мало толку, – сказала Альбина. – Давайте просто сядем в машину, доедем до Тегернзее, а там уже будем искать…
– Ну и пожалуйста, делайте по-своему! – обиделась Птичка. – А можно я поеду с вами?
– Конечно, можно! – сказал Генрих.
– Специально поеду, чтобы убедиться, что без следственного эксперимента у вас ничего не получится.
Генрих крякнул и вопросительно взглянул на жену.
– И не надейся! – ответила та.
Апраксина быстро покидала в сумку свое имущество, и все четверо отправились в гараж, сели в машину баронессы и отправились на поиски «дома с русалкой». Они приехали на озеро Тегернзее, но там начались безуспешные и бестолковые плутания по чрезвычайно живописным окрестностям озера: барон никак не мог вспомнить дорогу от Гмунда, городка у самого начала вытянутого с севера на юг озера. Более того, ему никак не удавалось вспомнить даже, по какому берегу озера они ехали в ту ночь: то ли по западному, через Бад Визее, то ли по восточному, через городок Тегернзее; а это было очень важно, потому что он был уверен, что на выезде из городка они свернули на проселочную дорогу, а уже потом по ней выехали в холмы, где и располагался тот дом, в дверях которого Генрих будто бы видел «русалку».
