Кэрол Дуглас - Кошачье шоу
— Да? — подгонял Мэтт.
— Отец Эрнандес не функционален. Мне нужна твоя помощь.
— Вы звонили в «Скорую помощь»?
— Может быть, это даже не понадобится. Но ты все равно должен приехать. От тебя требуется кое-что еще.
Мэтту не хотелось оказаться замешанным в их дела:
— А вы сами не справитесь?
— Она старая, очень старая женщина, Мэтт, которая доверяет только мужчинам. Будет лучше, если приедешь ты. Пожалуйста, Маттиас… Мэтт.
Он молчал. Ему удалось поспать всего час, из-за такого скорейшего пробуждения его мозг был как в глубокой заморозке:
— У меня… у меня нет машины, я не смогу добраться. Даже для него самого это звучало, как отговорка, хотя это и была правда.
— Ох, Маттиас, ты должен приехать и очень быстро!
Он никогда раньше не слышал, чтобы у сестры Серафины был настолько взволнованный голос.
— Я найду машину, — сказал он. — И буду там, как только смогу.
— Прошу, поторопись.
Это было последним, что он хотел бы сделать на этой планете, однако еще до того, как она повесила трубку, Мэтт включил маленькую лампу рядом с аппаратом и открыл свою практически пустую адресную книжку на странице с номерами.
Глава 13 Крайняя срочность
Темпл ждала за дверью своей квартиры вместе с ключами от машины и сумкой на ремне, в двустороннем трикотажном синем комбинезоне. Прошло всего две минуты, как Мэтт позвонил ей.
— Конечно, ты можешь взять мою машину, если это срочно, — ответила она ему, не тратя время на расспросы.
А теперь ей было любопытно. По голосу он не был в панике, только сильно сбит с толку, видимо, из-за срочности. К тому же, ему явно не хотелось ехать. На лестнице поодаль послышались шаги, и Темпл пошла встретить Мэтта.
Слабая ночная иллюминация холла с канделябрами придавала интерьеру «Серкл-ритц» жутковатый вид и ощущение уединенности. Он стал похож на бесконечный лабиринт из коридоров на каком-нибудь океанском лайнере. Темпл была готова к тому, что вот-вот покачнется пол. Что могло быть таким срочным?
Она столкнулась с прибежавшим Мэттом возле лифта. Он потянулся за ключами от машины, точно утопаквдий за соломинкой. Но она отдернула руку:
— Я поведу.
— Ты не должна вести… — потянулся он снова.
— Мэтт… нет! Это срочно, возможно, придется ехать слишком быстро. А машина – моя. Я поведу. Давай.
Темпл направилась к дверям на лестницу и рванула вниз, Мэтт последовал за ней, громко споря.
— Темпл, я не хочу вмешивать в это дело тебя, — настаивал он, догоняя ее со спины. — Я умею ездить быстро… и безопасно. Ради всего святого, отдай мне ключи.
Даже когда они понизили голоса до хриплого шепота, слова эхом отражались на лестничных клетках и проникали через запертые двери, отделяющие их от спящих жителей дома.
Но Темпл не останавливалась, быстро цокала вниз по лестнице на своих танкетках, которые отставали и шлепали ей по пяткам, когда она неслась по пролетам. Она бросилась навстречу жаре лас-вегасской ночи и взяла курс к «шевроле», как вдруг Мэтт догнал ее и схватил за руку, остановил и резко развернул к себе.
— Ты не должна ехать, — настаивал он.
Ему пришлось одеться так же быстро, как и ей. Однако в его внешности все равно сквозила невозмутимость, которую она всегда замечала. И безграничное спокойствие. За исключением того, что сейчас голос Мэтта вибрировал в намеке на раздраженность, которой она ни разу от него не слышала, или может даже… безысходность.
Она ненавидела признаваться – подниматься, как потерянный зомби, посреди ночи ради совершения акта милосердия было необязательно – но раз уж ему была нужна ее машина, надо было выкладывать все начистоту.
— Да, я должна ехать, Мэтт. Потому что у тебя нет водительских прав, и я буду ответственной, если что-то случится.
Ошарашенный, он мгновенье прибывал в оцепенении, а затем покорно двинулся вслед за ней, когда она снова направилась к машине.
— Я забыл, но откуда… ты знаешь? — спросил он ее поверх крыши, когда она открыла «шевроле» со своей стороны.
Темпл пролезла внутрь, чтобы открыть его дверь изнутри:
— От лейтенанта Моллины.
А вот это повергло его в шок. Ей было жалко, что фонарь был довольно далеко, чтобы осветить их лица.
— Давай, садись, — она завела мотор так неожиданно, что машина низвергла протест. — Куда мы едем?
Ее вопрос, похоже, прервал целую цепочку вопросов, которые он в этот момент задавал сам себе. Мэтт затряс головой, чтобы она прояснилась.
— Ты знаешь, где находится церковь Девы Марии Гваделупской?
— Но этот район я знаю. Когда доберемся до места, просто скажешь, куда повернуть.
Даже в пять утра Лас-Вегас был заполнен машинами: если Чикаго это город, который никогда не закрывается, Лас-Вегас это город, который никогда не затыкается. Темпл направила «шевроле» по самому быстрому маршруту, слегка прибавив скорость.
— Что мне говорить, если вдруг полиция остановит?
— Откуда Моллина узнала? — спросил Мэтт, все еще пораженный тому, что и она была в курсе его прав (вернее, отсутствия таковых) и его ситуации с автотранспортной инспекцией штата Невада.
— Откуда она узнала о твоих правах? Или об их отсутствии? — сверкнула на него Темпл как раз в тот момент, когда они проезжали под фонарем. Его привычное спокойствие больше походило на оцепенение. — Она тебя проверяла. Полагаю, ты и не представлял, что я узнаю. Да, сэр, лейтенант Моллина проявила поразительное любопытство в отношении знакомых мне мужчин.
— Черт, — сказал он. Она впервые услышала от него ругательство. Почему он это сказал, оставалось загадкой.
— Мда. Моллина и меня вынуждала чертыхаться, — она решила воспользоваться этим, чтобы как-то скрасить происходящее. — Она просто упрямая дочь придурка.
— Дочь придурка? — это явно поколебало его неестественное спокойствие.
— Ну, «сукин сын» это уже сексизм, к тому же, у Моллины для этого неподходящий пол.
Мэтт рассмеялся, правда в смехе его звучала скорее уступка, чем веселье. Очевидно, ему не везло сегодня, а Темпл была очередным неприятным сюрпризом. Она вообще не должна была знать о его поручении, не должна была знать, что у него нет прав. Зачем? Темпл подумала, что становится такой же любопытной, как Моллина.
— Кого мы едем выручать? — спросила она. Он снова засмеялся, теперь устало:
— Я точно не знаю. Со мной недавно… связалась старая знакомая, моя бывшая учительница старших классов, из Чикаго. И вот, ни с того ни с сего, она позвонила мне всего несколько минут назад, умоляла о помощи. Я даже не знаю, откуда она достала мой номер.
— Чикаго? Я думала, ты вырос на ферме.
Наконец, он повернулся к ней лицом:
— Что ты имеешь в виду?
— Ведь именно поэтому ты определил, что Черныш Луи – самец. Ты сам сказал, когда он пришел. Мы встретились у бассейна. Ты сказал, что научился определять пол животных, когда рос на ферме.
— Какая поразительная память на детали! А присмотреться к животному не так уж и сложно, если оно такое большое, что может лягнуть тебя, — Мэтт наклонился вперед, чтобы прибавить кондиционер. — Ферма принадлежала моим родителям. Когда я был ребенком, мы ездили туда почти каждые выходные. А жил я в городе, в старом, большом городе.
Темпл кивнула и оглядела местность, которую частично выхватывали из темноты фары ее «шевроле»:
— Забавно. Я была здесь сегодня, совершая акт милосердия, как ты выражаешься.
— Акт милосердия? — его убила эта фраза.
Темпл убрала с руля свою правую руку и, изображая, что поднимает ей штангу, продекламировала Карла Сандберга:
Свинобой мира,
Инструментщик, сборщик хлеба,
Играющий железными дорогами грузчик страны,
Бурный хриплый задира…
Впервые за весь вечер смех Мэтта был расслабленным. Темпл знала, что он не отреагирует на ее экспромт стихотворения «Чикаго», если он солгал, что вырос там. Она вздохнула. Такая вот она: постоянно думает, что каждое слово окажется ложью, точно Моллина, и все только потому, что Моллина доказала, каким лживым был Макс Кинселла. Все мужчины не могут врать только потому, что Макс лгал, и кроме того, грехи Макса были скорее в бездействии, чем в действии. А в чем был грех Мэтта? Может быть, она выяснит это сегодня, подумала Темпл с интересом.
— Поверни здесь, — коротко сказал он.
— Ты уверен?
— Да, а что?
— Не могу поверить! Всего несколько часов назад я была на этой улице, вчера вечером. Я и сама могла бы найти сюда дорогу, даже в темноте. Кошатница, которую я посещала, живет тут рядом. У твоей старой учительницы случайно нет кошек?
— Только два: Петр и Павел.
— Петр?.. Цвета тыквы…
— Вот она! Не стоило ей ждать на улице в такую темнотищу, — едва слышно зашипел Мэтт. Он открыл дверь и начал выбираться из машины еще до того, как Темпл полностью остановилась.
