Эдвард Айронс - Корлотта Кортес
— У меня руки связаны, — угрюмо произнес он.
— Развязать?
Он опять рассмеялся.
— Да не сделаете вы этого.
— Почему же? Я могу, ты знаешь. — Она провела рукой по его лицу, горлу, груди. Потом скользнула ниже. Неяркая полоса света лежала поодаль, и в полутьме почудилось, будто ее лицо перекосила гримаса: полные губы превратились в ниточку, а в глазах вспыхнули дьявольские огоньки по-видимому, она пылала ненавистью ко всему мужскому роду, попадавшиеся до сих пор представители которого желали лишь одного — обладать ею. И в тот же миг рука перестала ласкать и зверски сдавила чувствительную плоть под ширинкой. Сквозь его сжатые зубы вырвался непроизвольный стон.
Карлотта расхохоталась.
— Любовь — это не только радость, но и страдание. Не так ли, дорогой?
— Сука! — выдохнул он.
— Ты слышал мое предложение. Я не повторяюсь. А теперь оставляю тебя на милость Хустино.
— Хустино милосерднее, — прошептал он.
Карлотта ушла, не забыв прихватить манто.
Темнота мешала, с холодом свыкся, боль начала потихоньку отпускать. Откуда-то доносились голоса. Один принадлежал Генералу. А вот и отдельные слова — "Эль Триунфо". Уж не прибыла ли сюда яхта? И притаилась в ночном Нерроузе. Хустино упомянул о каком-то складе. Ну да, грузовик возле пакгауза наверняка стоял в ожидании перевозки. Дарелл весь напрягся, вслушиваясь. Говорили в помещении, расположенном в фасадной части старого отеля. Идущий из бара шум мешал разбирать фразы. Он изогнулся, чтобы взглянуть на часы на заломленной за голову и привязанной к койке руке. Начало одиннадцатого. Неужели почти сутки прошли? За окном — тишина. Снег с дождем, целый день стекавший по стеклам, прекратился. Значит, шторм затих. Это многое меняет. Снова послышались обрывки разговора. Карлотта тоже принимала в нем участие. Ее голос звучал отчетливее других.
— …хорошо, но мы не можем обойтись без профессора.
Стало быть, Перес еще не появился!
— …выходить без него… найдем кого-нибудь другого. — Это Генерал.
— …разве не опасно?
— …Нет никакой опасности… бомбы. До тех пор, пока не приведены в боевую готовность.
Где-то рядом затарахтел грузовик. Остановился, взвизгнув тормозами. За стеной задвигались, послышались быстрые шаги вниз по лестнице. Кто-то негромкой скороговоркой выразил ликование.
Да, есть над чем призадуматься… Проглядели очевидно. Захват бомбардировщика был тщательно спланирован. Отсюда следует, что и последующие события тоже. Преступники предусмотрели блокировку дорог. Поэтому пошли самым обычным путем — перевезли по железной дороге. На каком-то перегоне груз застрял из-заснежных заносов. Вот что их тревожило. Снегопад прекратился, пути расчистили и вагон прибыл. В только что притормозившем грузовике находится то, ради чего Виттингтон и Фрич подняли на ноги всю округу. Груз на месте. Теперь Кортесов ничто не оставит. Переса ждать не будут.
Да, живой Дарелл им больше не нужен — идея обмена отпадает сама собой.
Времени мало. Практически нет совсем.
Пора выбираться.
Не медля ни секунды.
Запястья были привязаны к ножкам койки обычным электрическим шнуром. Дарелл повернулся на бок и насколько позволили путы, стараясь дотянуться зубами до шнура на правой руке. Не получилось. Попробовал левую. Заледеневшее тело покрылось потом. Он ведь предпринимал попытку справиться с этими шнурами — ничего же не вышло!..
Изогнув спину, пробуя растянуть узел на левой руке. Удалось ухватиться зубами за резиновую оплетку. Подержал ее какое-то мгновение, но отпустил и, тяжело дыша, откинулся на спину. Из окна донеслись скрипучие звуки. Чихнув, заработал мотор небольшого суденышка, которое прошло прямо под стеной.
Он опять принялся за свое. На этот раз крепче схватил шнур зубами, жевал его и дергал. Черт, выскользнул!.. Дотянулся снова и, мотая головой, чувствовал, как медные волоски рвались под оплеткой один за другим. С самой оплеткой сложнее. Ее просто так не порвешь. Неужели все бесполезно?.. Ну нет, сдаваться нельзя!
Вдруг совершенно неожиданно левая рука освободилась.
Вконец обессиленный от откинулся на спину, прижав руку ко рту. Вся в крови.
Внизу полным ходом шла разгрузка грузовика. Моторная лодка, проплывшая под окном, ушла довольно далеко, звук ее мотора почти растаял в ночи. Отправилась к яхте? Не могли они за такое короткое время перенести груз на суденышко. Изменились планы? Господи, как нужно выбраться!
Левой рукой сорвал провод с правой. Сел. Все поехало перед глазами, и он вынужден был откинуться назад, правда, теперь уже — на локти. Минутку обождал, снова сел, освободил от шнуров лодыжки, чуток передохнул и опустил ноги на пол. Под переместившейся тяжестью койка предательски заскрипела. По телу пробежала судорога. Весь день не давали ни есть, ни пить, как на зло, теперь это сказывается. Наконец он встал в полный рост.
Деревянный пол под тяжестью шагов ходил ходуном. Темные, заляпанные стены надвигались на него, то наклоняясь под углом, то отступая. Добрел до двери. Заперта. Ясно: снаружи задвинули засов. Если взломать дверь, на шум прибегут и перережут путь к свободе. Пожалуй, дверь отпадает.
Остается окно. Из щелей в полу вместе с холодным дуновением шел запах стоячей воды и нефти. Слышалось шлепанье прибоя о сваи. Протерев стекло, сквозь маленький пятачок увидел прямо под собой воду с длинными стрелками волнорезов, уходящих в темень. Далеко к востоку мелькали огоньки, отмечающие фарватер. Моторной лодки видно не было. Работа по разгрузке все еще кипела, но сам грузовик оставался вне поля зрения.
Выбора нет — только окно.
Оно было высокое, с двумя раздвижными рамами — вверху и внизу. Попробовал поднять нижнюю, но она не трогалась с места: краска и накопившаяся за десятилетия грязь крепко держали ее.
За дверью раздались шаги и сразу все решили. Он снял ботинок и с размаху ударил каблуком в нижнее стекло. На лестнице кто-то закричал. Следующим удром выбил острый осколок и, разбежавшись, нырнул в неизвестность…
Войдя колом в темную воду, стал опускаться в глубину. Черт, мало воздуха набрал в легкие, да еще жуткий холод со всех сторон! Достиг илистого дня и отчаянным усилием оттолкнулся ногами.
Голова выскочила на поверхность. Сквозь рев в ушах еле различил крики на берегу. Высоко над ним темным пятном громоздилось здание старого отеля. Он развернулся и поплыл прочь. Холод почти парализовал тело. Вдруг откуда-то сверху брызнуло пламя и прокатилось эхо выстрела. Рядом шлепнулась пуля. Он нырнул и, сделав под водой несколько гребков к сваям пирса, выскочил за ними. Просвистела еще одна пуля. Пришлось опять окунуться. Осторожно высунул голову. Прямо над ним по деревянному настилу протопали тяжелые башмаки. В темноте поводил туда-сюда рукой и наткнулся на канат. Провел по нему и понял — это веревочная лестница. Надо же так повезти! Ведь побудь он еще минуту-другую в ледяной воде, замерзнет так, тчо уже никогда из нее не выберется. Грохот шагов быстро удалялся. Он рывком, помогая руками и ногами, выволок тело на лестницу и замер. Откуда-то доносились приглушенные крики, но больше не стреляли. Нужно вскарабкаться наверх. Бил такой колотун, что пришлось собрать в кулак всю свою волю и мизерные силы, чтобы не свалиться обратно. Преодолел несколько ступенек и поднял голову над настилом. Никого. Взглянул на пирс. Там стояли двое и пялились на воду совсем в другом направлении. Выбрался на доски покрытия, дважды перекатился и замер лежа. Затем поднялся на колени, встал в полной темноте и крадучись потрусил в порт…
18
Дарелл оттаивал под горячим душем на втором этаже особняка Моррисонов. Казалось, уже никогда не избавиться от полярного холода, всепроникающего, сводящего суставы. А ведь перед тем выпил два стакана бренди, да еще две чашки огненного кофе, тоже сдобренного спиртным, и охмелел не столько от алкоголя, сколько от упадка сил. Струи горячей воды лупили по лицу, рукам, груди. Боль от увечий опять возобновилась, но потом ушла.
Дверь ванной открыл Барни Келз.
— Сэм, хватит. Тебя хочет осмотреть доктор.
— Я теперь в порядке.
— Не похоже.
— Все, что мне нужно — сухая одежда и сытная еда.
— Плежер жарит внизу стейк. Я уже послал в гостиницу за твоим чемоданом, его принесли.
— Кто остался в Джерси-Сити?
— Фрич и Йенсен. А у нас гость. Твой мистер Виттингтон сидит внизу. Видок у него, словно у похоронных дел мастера. Он давно уже торчит здесь.
— А который сейчас час?
— Половина второго ночи.
Дарелл выключил воду и выбрался из ванной. Барни критически осмотрел его.
— Да, ничего не скажешь, наш шалунишка Хустино — спец в своем деле. На тебе не так уж много внешних отметин, Сэм. Пожалуйста, не заставляй доктора ждать.
— Чем заняты Фрич и Йенсен? — начальственным тоном спросил Дарелл.
