Александр Егоров - Колеса фортуны
— Мой папа — адвокат, — проговорил Мишка. — Он имеет право.
— Право, лево, — слегка поскучнел милиционер. — Ладно. Ждем папу. Считайте, вам свезло. В КПЗ как раз… полы моют. Поэтому сидеть здесь.
— И нам тоже? — спросила Ирка.
— И ты сиди. Ты — наш вещдок, поняла? — лейтенант ухмыльнулся. — Разберемся, к мамке пойдешь. Я вот ей сообщу.
— Да и сообщай, — огрызнулась Ирка. — Она все равно третий день бухает.
— Во! Никак денег где нашла? Вот и поинтересуемся, — обрадовался лейтенант. И ушел в дом, оставив нас под началом сержанта и еще какого-то бомжеватого рядового. Господин Джавадов злобно покосился на нас, что-то проворчал и тоже скрылся в милицейской избе.
Прошел час, на протяжении которого мы обменивались ничего не значащими фразами, а Мишка и вовсе молчал, как чужой. А когда час прошел, вдалеке показался серебряный лексус и вторая машина, черный мерседес, похожий на большую галошу. Они бесшумно подъехали и остановились. Из мерседеса вышел Борис Николаевич (прямо с работы, на деловой тачке, — понял я), а из внедорожника — еще пара людей в костюмах. Одним был охранник Денис, который успел подмигнуть нам.
Милиционеры стояли поодаль, как будто их это не касается. Видно, ждали распоряжений. Борис Николаевич рванул дверцу и заглянул внутрь нашего автобуса. То, что он увидел, его не вдохновило. Окинув беглым взором девок, он внимательно посмотрел на сына.
— Я только пиво в магазине взял, — виновато проговорил тот. — Ну, и еще… вот…
Островский-старший, похоже, всё сразу раскусил. Он повернулся к девицам.
— Это очень плохо — шантажировать мальчиков, — сказал он им. — Вас разве этому не учили? А ведь всё легко проверить. Одна небольшая экспертиза… Принудительная…
Конечно, адвокат брал на понт. Но девчонки испугались.
— Да ничего не было… То есть, не было изнасилования…
— А что было? — полюбопытствовал Борис.
— Ну, это… любовь…
— Не бросайтесь такими словами, — строго сказал адвокат. — Это вам не мексиканский сериал…
— Да это, Борис Николаевич, местные телки, подружки, блин, — проговорил ему на ухо подошедший Денис. — Их тут все… знают. Ничего, никто не жаловался.
— И сам проверял? — захохотал Борис.
Он еще раз оценивающе посмотрел на сына.
— Так. Любовь. А что это еще за пиво из магазина?
— ИЧП Джавадов, — сказал Шериф. — Его я ударил.
— Зачем?
— Он Мишке по спине вломил, тот чуть не упал, — досказал я эту историю. — Я еще подумал, это ему вредно. Для его глаз. А Шериф…
— Вот оно что, — протянул Борис. — И всё же: зачем мой сын, который плохо видит, пошел в лавочку и украл пиво? И как он это сделал? На ощупь?
— Прости, папа, — сказал Мишка. — Я идиот.
— Ты действительно идиот. Но вменяемый, а для суда это большая разница… А вот мальчики…
— Папа, ты же можешь… решить этот вопрос? Я прошу тебя.
— А вот мальчики попали в историю из-за тебя, — закончил Борис. — Ты это хоть понимаешь?
— Понимаю, папа. Сделай что-нибудь.
Борис Николаевич положил руку мне на плечо:
— Да, Петр. Вы все-таки развлекли моего малыша. Это же вы подумайте: любовь… девочки… После всего того… Да. Ждите меня здесь.
И он ушел в дом.
— Миша, — сказала Ира. — А ты что… Слепой?
— Я буду слепым, — холодно ответил Мишка. — Но пока что я тебя вижу.
— Прости меня.
— Иди домой. Game over, поняла?
И вы знаете, Ирка с Наташкой действительно встали и вышли из автобуса. Они долго стояли рядом, перешептываясь о чем-то. Макс старался не смотреть в их сторону. Потом все-таки выглянул и позвал:
— Наташка!
Она приблизилась.
— Зачем вы нас подставили?
— Я не хотела, — пробормотала Наташка. — Но они же нас тут всех…
— А если бы я сел из-за тебя? На взрослую зону? Ты представляешь себе?
— Да у нас полпоселка сидело, — ответила Наташка устало. — Вы городские. Вы ничего не понимаете. Вы же мальчишки еще. А у нас тут…
Она не договорила, повернулась и пошла прочь. Ирка тоже. Никто их не остановил.
Макс долго молчал. Потом взял сигарету, закурил.
— Приветное, — сказал он. — Ну, и привет.
Борис Николаевич вернулся через пятнадцать минут. Он тонко улыбался. Вошел в автобус и сел, отдуваясь.
— Вы свободны… Насколько это возможно в наших условиях… Пришлось надавить, напомнить о некоторых общеизвестных вещах. О либеральных ценностях…
Мы пожали ему руку. Но он продолжал:
— Михаил, а твои приключения кончились. Это мое условие. Попрощайся с ребятами. Да, кстати…
Он протянул сыну его черный мобильник. Мишка привстал, держась за спинку сиденья.
— Но, папа. Я все понимаю, я виноват, но…
— No way, — сказал Борис Николаевич почему-то по-английски. — Это не называется «виноват». И тебе не надо отвечать. Ты просто вернешься домой и снова станешь ездить на процедуры… А осенью ляжешь на операцию. Только и всего.
— Мы хотели съездить туда и обратно, — упавшим голосом проговорил Мишка.
— Твои друзья вернутся. И приедут к тебе в гости. Если смогут… Кстати, Раевский… вы ничего не хотели мне сказать?
— Ничего, — удивился я. — Кроме того, что… спасибо вам за все.
— Я не об этом. Я вспомнил, при каких обстоятельствах слышал вашу фамилию. Так-таки ничего не хотите сказать? Или попросить?
— Да пожалуй, что и нет, — ответил я.
— Как это у вас: ну как бы нет? Ну как бы да? Избавляйтесь от слов-паразитов, да и от мыслей тоже, — посоветовал Борис Николаевич. Затем вытащил из бумажника свою визитку и дал мне:
— Может быть, когда-нибудь пригодится. Вот здесь мобильник.
— Запиши и мой, — сказал Мишка.
Макс обнял его, Шериф хлопнул по плечу, Костик просто посмотрел с грустью. Мишка выгрузил из автобуса велосипед. Он стоял, держась за руль своего «кэннондейла», как тогда, в первый раз — такой же одинокий и беззащитный, хотя за его спиной нетерпеливо переминались двое здоровенных лбов-охранников. Лейтенант выглянул на крыльцо, посмотрел, сплюнул и скрылся снова. Отец подошел к сыну, что-то прошептал, и Мишка кивнул. А потом сказал:
— Макс, ты хорошие песни пишешь.
— Так это… — смутился Макс. — Забились ведь. Я вернусь, группу будем собирать. Купим компьютер, грув-бокс…
— Грув-бокс? — переспросил Борис Николаевич. — А это громко?
— Да в том-то и дело, что негромко… — начал Макс. Но умолк, осознав важность момента. Мишка глядел на него и как будто слабо улыбался. Охранник забрал велосипед и пошел к джипу.
— Мой сын, ты уже совсем сдурел, — произнес Борис Николаевич. — Ну-ка пошли, пока я не разрыдался сам. Юноши, не забывайте наш адрес. И еще о контрацепции. Это я вам как отец говорю…
— А мы не забывали, — сказал Макс.
И адвокат показал ему кулак.
Эпизод26. Когда мерседес увез домой нашего нового друга, а лексус — его велосипед, Макс вернулся на свое место, посидел, помолчал и вдруг достал из кармана двести долларов:
— Мишка мне сейчас отдал, — сказал он. — Типа за проезд. Сказал: вам нужнее будет.
Я поглядел на него в зеркало и кивнул. Это действительно было очень кстати. Отец прислал денег на одного. Откуда ему было знать, что на дело выехала целая опергруппа.
Макс еще помедлил и протянул деньги мне.
— Держи, Пит. Хоть ты и был против.
— А ты бы взял его в долю, Пит? — спросил Костик.
— Взял бы, — я смотрел прямо на дорогу. — А потом ты бы, Костик, первый на меня обиделся. Деньги — такая сволочная штука…
— Просто вот что, Пит, — заговорил Макс, схватившись за спинку моего сиденья. — Надо сделать так. Когда мы деньги найдем, мы свою долю особо делить не будем. Мы возьмем понемногу, кому сколько нужно, а остальное вложим куда-нибудь… Ну там, в одно общее дело… Так будет справедливо.
— А потом все вместе пролетим, да? — спросил Шериф.
— Почему сразу пролетим. Подсчитаем сперва, чего как.
— А как же компьютерная студия, Макс? — поинтересовался я, запрятав свою иронию так глубоко, как только сумел.
— Студия не окупится, — серьезно сказал Макс. — Я изучал вопрос. А деньги, они твои, Пит.
Я оценил его слова. Но не нашелся, что ответить. Почему-то я был уверен, что наше путешествие окончится совсем не так, как мы думаем. Я старался не думать о будущем, пока в жизни хватало настоящего.
Вскоре село Приветное осталось позади, вместе со своей милицией, с местной шпаной, одетой с колхозным шиком, алкоголиками и вялыми старухами на улицах. Останавливаться там мы не пожелали ни на минуту. Жители проводили наш автобус глазами и вычеркнули из своей жизни. Да что там мы: если бы хоть сам Чубайс проехал мимо на своем бронированном «бмв», они поленились бы даже подобрать с обочины подходящий камень.
Я ошибался. Никакие не радушные люди здесь жили. Скорее просто душные. Именно так, с пробелом.
