Фридрих Незнанский - Московский бродвей
О т в е т. Можно сказать, что да.
В о п р о с. Расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились?
О т в е т. Я как-то раз подошел к ней после концерта. Здесь, в Москве.
В о п р о с. Когда это было?
О т в е т. Не помню точно. Может, месяц назад. Может, полтора.
В о п р о с. И что дальше?
О т в е т. Просто подошел и попросил автограф. Мы разговорились – рядом никого не было. Она рассказала мне, какие гадости ей делает Разина.
В о п р о с. Прямо так, малознакомому человеку она стала рассказывать о своих проблемах?
О т в е т. А эти проблемы и так всем известны. О них в газетах пишут, по телевизору рассказывают…
В о п р о с. И тогда вы решили отомстить Разиной?
О т в е т. Именно тогда я и решил отомстить этой Разиной.
В о п р о с. Анжелика вас об этом просила?
О т в е т. Просила. Очень просила. Она даже дала мне деньги.
В о п р о с. Сколько?
О т в е т. Тысячу долларов.
В о п р о с. У вас есть купюры, которые она вам передала?
О т в е т. Да. Они находятся у меня дома…"
Бородулин еще раз внимательно перечитал протокол допроса Павла Красина и подшил его в пока еще очень тонкую папку с делом о нападении на Анну Разину. Перед следователем лежали три папки. Бородулин вынул из ящика стола чистый лист и написал рапорт с просьбой объединить все три дела в одно. Ясно было, что все они связаны с одним человеком – Анжеликой Раззаевой. Показания Руслана Сафина и Павла Красина недвусмысленно свидетельствовали об этом.
Следователь даже и сомневаться не стал. Картина преступления вырисовывалась настолько ясная и четкая, что ему даже в голову не пришло придумывать какие-то другие версии. Да и что тут думать? Все понятно. Анжелика и Разина – настоящие враги. Вот молодая певица и решила отомстить. Наняла людей, заплатила деньги. Бородулин вызвал Анжелику повесткой и послал купюры, которые были обнаружены у Сафина и Красина, полученные, по их словам, от Анжелики, на дактилоскопическую экспертизу.
Вечером, после допроса Анжелики, Бородулин получил результаты экспертизы. На купюрах эксперты обнаружили отпечатки пальцев Анжелики Раззаевой.
Бородулин уже сел писать постановление о взятии подозреваемой Анжелики Раззаевой под стражу, когда зазвонил внутренний телефон:
– Бородулин?
– Да.
– Это Меркулов. Зайди-ка ко мне.
– Сейчас, Константин Дмитриевич.
На душе у заместителя генерального прокурора России Константина Дмитриевича Меркулова было неспокойно. Так неспокойно, что он даже достал из сейфа бутылку своего любимого коньяка «Белый аист» и блюдечко с нарезанным лимоном. Налил четверть чайного стакана и залпом выпил ароматный напиток. Потом аккуратно отделил шкурку от тоненького колечка лимона и закусил. Чуть-чуть посидел, прислушиваясь к организму, по которому быстро распространялось тепло от выпитого, потом откинулся в кресле и задумался…
Коньяк всегда помогал Константину Дмитриевичу думать. Меркулов и сам любил повторять, что коньяк промывает не только внутренности, но и мозги. Он позволяет мысли течь неторопливо и в правильном направлении, не отвлекаясь на частности. А сейчас ему совершенно необходима была ясная голова, чтобы обдумать телефонный разговор, который произошел несколькими минутами раньше.
– Здравствуйте, Константин Дмитриевич, – раздался в трубке незнакомый голос, когда Меркулов поднял трубку.
– Здравствуйте, – ответил он.
– Это вас беспокоит Дейнекин. Начальник московского ГУВД.
– Здравствуйте… э-э… – Меркулов не помнил его имени-отчества. Он, конечно, знал, кто такой Дейнекин, не раз общался с ним в деловой обстановке. Однако никогда не имел с ним никаких мало-мальски важных контактов. Слухов о Дейнекине ходило немало. Говорили, что он связан с криминальным бизнесом, и именно этим своим связям он обязан быстрой и блестящей карьере в органах внутренних дел. Меркулов был не из тех, кто любит сплетни, однако придерживался той точки зрения, что дыма без огня не бывает.
– Станислав Романович, – подсказал Дейнекин.
– Да, Станислав Романович, чем могу? – ответил Меркулов.
– Видите ли, Константин Дмитриевич, я звоню вам по поводу вчерашнего происшествия. Я имею в виду нападение на Разину.
– Да, я в курсе, – ответил Меркулов, хотя и так было понятно, что заместитель генпрокурора по следствию в курсе всех крупных происшествий, которые случаются в Москве.
– Я тут вчера, в силу того что первым оказался на месте происшествия, рискнул без вашего ведома вызвать Бородулина, с которым в свое время работал… Надеюсь, вы не против? Тем более дело-то по уровню больше вашему ведомству приличествует?
– Да нет, я не против, – ответил Меркулов, к которому с утра уже заходил Бородулин с рапортом о вчерашнем происшествии.
– Тем более что он уже расследует два дела, которые, судя по всему, связаны между собой. Я даже предложил Бородулину обратиться к вам с предложением объединить эти три дела в одно.
– Ну, – сухо ответил Меркулов, – если будет такая необходимость, то конечно…
– Да. Кажется, есть такая необходимость, ведь мотивы прозрачны – это конкуренция в кругах эстрадных артистов.
– Вы в этом уверены? – хмуро спросил Меркулов. Как всякий представитель прокуратуры, он несколько высокомерно относился к способностям милиции изыскивать доказательства преступления. Сыщик, считал Меркулов, должен изловить подозреваемого, а дальше – наша забота.
– А разве есть какие-то сомнения? – искренне удивился Дейнекин.
«Сказать бы ему: не суй свой нос куда не надо», – подумал Меркулов. Но сказал совсем другое:
– Идет следствие. Разберемся. Но пока выводы делать рано.
– Ну что же, – примирительно сказал Дейнекин, – вам виднее. Однако я со своей стороны готов оказать любую помощь следствию.
– Спасибо, – ответил Меркулов.
– Скажу больше, я навел некоторые справки о главной подозреваемой и нашел некоторые материалы.
– Какие материалы? И кого вы считаете главной подозреваемой? – недовольно поинтересовался Меркулов.
Дейнекин чуть помолчал и сказал:
– Знаете, Константин Дмитриевич, я думал, вы в курсе дела. Ведь об этом пишут все газеты…
– Я в своих выводах полагаюсь не на домыслы журналистов, а на факты.
– Конечно, конечно, Константин Дмитриевич. Но мы вчера поговорили с Бородулиным, и он мне в общих чертах, так сказать, поведал, что следствие располагает фактами, которые позволяют вычленить из круга подозреваемых одну личность. И я рискнул навести справки со своей стороны. Ведь вы понимаете, дело-то нешуточное. Можно сказать, затрагивающее честь мундира.
– Это чьего мундира? – иронично поинтересовался Меркулов.
– Мундира российских правоохранительных органов, – чуть подумав, нашелся Дейнекин. – Под угрозой доброе имя любимцев публики, легендарных певцов. Честь нации, можно сказать, задета! Ведь Консон и Разина – наше достояние. Вот сегодня даже сам премьер-министр высказался по этому поводу.
Меркулов целый день был в разъездах, вернулся в кабинет совсем недавно и еще не был в курсе этого. Однако нельзя было продемонстрировать свое незнание перед представителем Министерства внутренних дел, и он неопределенно сказал:
– Да, конечно. Поэтому-то это дело или, вернее, эти дела взяла на себя Генеральная прокуратура, а не городская или межрайонная.
– И я о том же. Но понимаете, раз в самых высоких сферах заинтересовались этим, то нужно проявить оперативность. Это долг каждого сотрудника правоохранительных органов. Вот я и поступил в соответствии со своим долгом. И навел справки об основной подозреваемой. А то, знаете ли, пока следователь составит запрос в МВД, пока он дойдет до нас, пока работники раскачаются, пока разыщут, пока ответ придет… Может пройти очень много времени. А тут важна оперативность.
«Интересно, чего он добивается, – думал Меркулов, слушая вдохновенную речь Дейнекина, – хочет тоже получить свою порцию лавров? Возможно. Первый оказался на месте преступления, первый дозвонился до Бородулина, организовал осмотр… А тут еще и в части следствия оказывает необходимое содействие…»
– Хорошо, – наконец сказал Меркулов, – присылайте мне ваши материалы. Вместе с Бородулиным мы решим вопрос о необходимости их приобщения к делу. Большое вам спасибо, Станислав Романович, за содействие и, главное, за оперативность. Мы с вами делаем общее дело.
– Да-да… Я тоже так думаю.
Сразу после того как Меркулов положил трубку, раздался еще один телефонный звонок. Теперь это был один из внутренних телефонов, стоящих на маленьком приставном столике у кресла Константина Дмитриевича. Телефон этот отличался цветом и имел специальную табличку «Генеральный прокурор РФ».
– Я слушаю, – взял трубку Меркулов.
– Константин Дмитриевич, – раздался голос генерального, – вы в курсе, что премьер-министр взял под личный контроль расследование обстоятельств дел о нападениях на эстрадных звезд?
