Фридрих Незнанский - Осужден и забыт
Эта вторая, известная пока еще только нам жизнь наконец заявила о себе. И если раньше она дремала и давала нам время, то теперь заявила о себе самым активным образом. Пора было приступать к тому, ради чего мы оказались за тридевять земель от родины.
30 ноября 1967 года.
Я вплотную приступил к разработке Педро Аурильо, заместителя министра национальной безопасности. На эту крупную рыбку нужна была и соответствующая наживка. Изучив привычки и слабости дона Педро, я уже представлял себе, каким образом его можно крепко подцепить на крючок.
Оставалась единственная и, наверное, главная проблема: согласится ли Лаура помочь мне в осуществлении задуманного, где ей отводилась центральная роль.
Мы сидели в ресторанчике дядюшки Пепе и не спеша потягивали ароматный, специально для нас сваренный кофе. В этот ранний час, тем более выходного дня, в заведении, кроме нас, не было ни души. Незачем объяснять, что я специально выбрал это время. Единственный, кто мог нас подслушать, это большой зеленый попугай, гордо и независимо восседавший на своей палочке в клетке, которая висела рядом со входом.
Он умел говорить только три фразы: «Добро пожаловать», «Приятного аппетита» и «Клиент не всегда прав». Дядюшка Пепе гордился своим питомцем. Лаура рассказывала, что дядя сам обучил его этим фразам. Что касается первых двух фраз, я в это охотно верил. А вот в отношении последней у меня были большие сомнения. Вряд ли владелец ресторана стал бы специально натаскивать свою птицу говорить подобные вещи.
– Чак выучился новой фразе, – похвалила Лаура попугая.
– Н-да. Какой же?
– «Приходите еще».
Я рассмеялся.
– Ну нас с тобой это не касается. А на месте дона Пепе я бы увеличил питание Чака. Получается, он у него рекламным агентом работает. И почти за бесплатно.
Теперь рассмеялась Лаура.
– Лаура, я, как ты догадываешься, неспроста вытащил тебя сюда в такую рань, – начал я наконец подходить к деловой части нашей беседы. – У меня к тебе будет… нет, не поручение, скорее – просьба. Помочь в одном деле, очень для меня важном.
– Я вся внимание. – Она отставила в сторону кофе и откинулась на спинку стула.
Мне нравилась та легкая небрежность, с какой она всегда это проделывала, как будто собиралась выслушать очередное признание в любви от очередного поклонника.
– Я хочу добыть довольно убедительный компрометирующий материал, – продолжал я, – на одного высокопоставленного чиновника.
– А чем могу помочь я? – Она казалась растерянной.
– Сейчас объясню. Но сразу предупреждаю, можешь отказаться, я не обижусь, но о нашем разговоре никому. Даже Чаку.
– Хорошо.
Мы одновременно повернулись в сторону попугая. Он старательно изображал дремоту, но обращенный к нам глаз подрагивал опущенным веком, оставляя внизу темную щелочку.
– Шпионит, мерзавец, – прыснула Лаура.
От ее слов у меня внутри похолодело.
В принципе, с их точки зрения, я и был самым настоящим шпионом. Это на родине нас называют героями-разведчиками, пишут книги и снимают кино. А они, в свою очередь, возводят в ранг разведчиков своих соотечественников, которых мы клеймим шпионами.
– Я слушаю. – Лаура опять была серьезна.
Я немного помедлил и, внимательно наблюдая за ее реакцией, изложил свою просьбу.
Лаура слушала молча, не перебивала. Непонимание сменялось удивлением, переходящим в замешательство. В конце концов вся эта гамма эмоций перестала играть на ее лице, и она обрела прежний беззаботно-спокойный вид.
– Зачем все это? – спросила она, когда я закончил и потянулся к давно остывшему кофе.
– Чтобы взять этого пеликана за горло, если он доберется до меня. Всегда полезно иметь при себе козырную карту. – Я не собирался посвящать ее в мои дальнейшие планы.
Лаура положила свои тонкие пальцы на мою руку.
– Тебе это очень нужно, Алесандро?
– Более чем.
– Я сделаю, как ты просишь.
Я не ожидал от нее такого скорого решения. Хотя и не без оснований рассчитывал на согласие. В душе давно было гадко: я впутывал в грязную, нравственно низкую историю молодую красивую девушку, мою подчиненную и друга нашей семьи, более того, зная, как она ко мне относится, играл на ее чувствах в своих интересах. Но другого выхода и человека, которому мог бы довериться, у меня не было. А она, лишь секунду подумав, кивнула… Я чувствовал себя полным дерьмом.
Неделю спустя один из местных корабельных воротил давал банкет по поводу приобретения нового пассажирского судна. Приглашена была элита Буэнос-Айреса, к коей уже принадлежал и я. Открытка пришла на адрес моей компании «Аргентина трейд», и я смело появился в обществе моего секретаря-референта.
На Лауре было черное, облегающее фигуру платье чуть выше колен со скромным разрезом сбоку. Однако открытые плечи сводили строгость его нижней половины на нет. Я понимал, что платье это Лаура выбрала умышленно, и ничего не имел против. В точно назначенное время мы появились на борту огромного океанского лайнера «Санта Бель», где и должно было состояться его же обмывание.
Генерал Педро Аурильо уже прохаживался с важным видом по нижней палубе, кивая прибывающим гостям или здороваясь с ними за руку. Едва мы засвидетельствовали свое уважение хозяину и выразили восхищение его приобретением, перед нами, как исполинский гриб после дождя, вырос Аурильо.
Высокий и грузный, с грубым низким голосом и отвратительным смехом, он был явным образцом солдафона. Я давно заметил, что при виде Лауры у него начинают плотоядно блестеть глаза и чуть ли не текут слюни. Некрасивая истеричная жена давно перестала интересовать генерала как женщина, а подступиться к Лауре в открытую он опасался. Честь мундира, понимаете ли. Я хотел навести Аурильо на мысль отравить супругу и потом зацепить его на этом. Но передумал и решил воспользоваться услугами Лауры.
После фуршета в ресторане судна, бестолковых бесед и второй смены стола я извинился, сослался на неважное самочувствие жены и, изображая примерного семьянина, откланялся. Естественно, перед этим генерал Аурильо вызвался скрасить одиночество моего секретаря, на что мы с Лаурой и рассчитывали.
Если бы кто проследил за мной в тот вечер, то с удивлением бы обнаружил, что я поехал не в сторону окраины города, к своему дому, а направился в центр. За два квартала от дома Лауры я оставил машину и беспрепятственно проник в ее квартиру.
Ждать пришлось недолго. Через час в дверном замке заскрежетал ключ. Я перебрался из комнаты на балкон.
Моя новая диспозиция позволяла наблюдать за всем, что происходило внутри квартиры. Лаура протащила счастливого и сгорающего от нетерпения Аурильо через гостиную прямиком в спальню. Я сделал несколько осторожных шагов и припал к окну, мысленно благодаря строителей за балкон, охватывающий две комнаты сразу. Лаура включила ночник. Генерал тут же набросился на нее. Можно только представить, как он извелся, ожидая этого счастливого для себя момента. Явно умыкнул ее с банкета до его окончания.
Я клацнул «Никоном».
Лаура вырвалась из крепких объятий Аурильо и кокетливо повела плечами, одаривая его многообещающим взглядом. Затем резко, обеими руками, толкнула в грудь. Генерал попятился и плюхнулся на кровать.
Девушка медленно, через голову, стянула с себя платье. Кроме тоненьких полупрозрачных трусиков, на ней ничего не осталось. При виде ее обнаженного тела Аурильо остолбенел, а Лаура, небрежно отшвырнув в сторону платье и сказав ему пару слов, удалилась в гостиную.
Аурильо принялся лихорадочно раздеваться.
Тем временем Лаура достала из бара бутылку шампанского, разлила по бокалам. В один из них она бросила таблетку, которая мигом с шипением растворилась. Когда девушка с двумя высокими бокалами в руках вернулась в спальню, генерал уже был полностью готов к занятию амурными делами – он полулежал на кровати в костюме Адама.
Лаура опустилась рядом, протянула один бокал генералу, сделала небольшой глоток из своего. Аурильо жадно выпил до дна и потянулся к ней. Девушка, как ребенка, поцеловала его в крупный мясистый нос, в бритую макушку; руки генерала заскользили по ее телу, пытаясь лишить последней части туалета. Но это ему оказалось не под силу.
Сильная доза снотворного свалила даже его могучее тело. Руки безвольно упали, голова откинулась на подушку; Аурильо закрыл глаза и забылся глубоким сном.
Лаура сама обнажилась до конца и принялась довольно убедительно имитировать то, чем так мечтал заняться с ней генерал. При этом она растрепала свои волосы так, что они полностью скрывали ее лицо.
Я наснимал достаточно, да и прятаться больше не было необходимости. Я вернулся в квартиру. «Герой-любовник» разметался под Лаурой тряпичной куклой. Запечатлев «сладкую парочку» с более близкого расстояния, мы с Лаурой сымитировали последний кадр: сладкий сон Аурильо в объятиях голенькой незнакомки.
