Станислас-Андре Стееман - Из дома никому не выходить
— И речи быть не может, док! Вы начнете лечить меня здесь, причем сию минуту!
Но доктор уже стоял, осененный тенью Гиппократа.
— Мне очень жаль, но я не хочу подвергать вас излишнему риску. Прибавлю к этому, что не имею обыкновения советоваться с больными. Или вы немедленно едете со мной, или я снимаю с себя всякую ответственность.
— Покажи ему, Баггси! — тихонько попросил Люк Адама.
Баггси Вейс засмеялся.
— Эй, док! Взгляните-ка!
Обернувшись, доктор увидел перед собой черное дуло револьвера крупного калибра.
— Тридцать восьмой, — сообщил Люк Адама. — Брат-близнец той игрушки, которая довела меня до такого состояния. Мы очень огорчились бы, если бы с вами что-нибудь случилось, но вы, кажется, медленно соображаете…
Доктор Перфитт внешне оставался спокойным.
— Вы ошибаетесь, я давно уже все понял. Я лишь старался вас образумить. — Раскрыв свой саквояж, он стал по порядку раскладывать на стеганом одеяле инструменты. — Я не смогу оперировать один. Можно ли рассчитывать на добровольную помощь этих дам?
— Ко-конечно! — проговорила миссис Пламкетт, окончательно растерявшись. — Я… Я всю мою жизнь провела в битвах против болезни и смерти.
Иви, казалось, никак не могла решиться.
— О'кей! — наконец произнесла она бесцветным голосом. — Это будет окончательный расчет.
Надломив ампулу, доктор ввел в нее иглу шприца для подкожных впрыскиваний.
— Давайте руку.
— Погодите! — остановил его Люк. — Что вы хотите сделать?
— Анестезию.
— Местную?
— Общую. Учитывая особые условия, в которых вы заставляете меня прибегать к хирургическому вмешательству…
— Без разговоров, док! Я очень любопытный паренек. По правде сказать, с детства мечтал поприсутствовать при интересной операции.
— Этой вы не вытерпите. Она будет очень болезненной.
— Мое дело. Вылейте-ка все из этого шприца в умывальник. И давайте поживее. Вы и так уже слишком много времени потеряли.
Доктор Перфитт еще немного посомневался, но револьвер Баггси Вейса, как намагниченный, продолжал сопровождать малейшее его движение. Настало время проявить свои способности. И он приступил к делу.
Вот уже десять минут — целую вечность, — как Люк Адама подавал голос. Понапрасну он обзывал себя слабаком, боль оказалась сильнее. Перед его глазами плясали яркие картинки: колыхалось изображение Иви, которая мыла что-то в тазике, расплывчатая Аделия неуверенно улыбалась, нечеткая картинка Баггси Вейса покачивала своей пушкой, словно маятником, и то и дело между ним самим и всеми остальными вставала, загораживая их, отчетливая фигура доктора…
Когда боль стала запредельной, он перестал ее чувствовать, и в эту минуту его внимание привлекли два появившихся на заднем плане существа. Одно — хрупкое, в бело-розовую полоску, ростом не выше дверной ручки, увенчанное рыжей вспышкой. Второе — непонятное животное, застывшее в ожидании, подняв кверху морду.
— Вы оперируете по-живому? — тон был самым светским.
Всех, — за исключением доктора, который был слишком занят, — это явление, казалось, равно удивило. Про Памелу и Беггара все начисто забыли.
— Баггси! — нетвердым голосом произнес Люк Адама. — Убери их!
— Понял! — ответил Баггси. — Иди сюда, детка.
Странное ощущение. Люк Адама словно плыл против течения времени. Вместе с другими парнями своего возраста он гонялся за девушками в какой-то странной местности, похожей на театральную декорацию. Девушки насмешливо хихикали, это его раздражало. «Вот чертовы шлюшки! — думал он. — Нам с Уилбуром надо поймать хоть одну! Лучше бы всего маленькую рыженькую. Она у нас попотеет, мы с Уилбуром тоже посмеемся в свою очередь!»
— Ну, вот и все, — сказал доктор Перфитт. — Не обещаю, что уже завтра вы почувствуете себя лучше, но я сделал все, что мог. Хотите сигарету?
— Да, спасибо, — ответил Люк.
Они с Уилбуром изловили, наконец, маленькую рыженькую. Она заранее расхныкалась, стала упрашивать не делать с ней ничего плохого.
— Что там еще?
Ему незачем было смотреть на других — он и без того понял, почему ему такое приснилось. Где-то тихонько плакала Памела. Но не успел никто и шагу сделать, как она заорала во все горло.
— Чертова псина! — произнес голос Баггси Вейса.
До них донеслись глухие удары, пес жалобно заскулил, потом угрожающе зарычал.
Иви с Аделией, выйдя из столбняка, переглянулись и мгновенно друг друга поняли.
— Я схожу туда…
— Нет, я…
Но они не успели. Послышался еще один удар, сильнее прежних, и отчаянный детский крик:
— Сволочь! Мерзкий тип! Убийца! Вы его убили! Беггар, миленький… Оставьте меня, мне больно! Только не это, только не это!
— Стойте здесь, — распорядился доктор и бросился к двери.
К тому моменту, когда он вошел в комнату с чемоданчиком, Баггси Вейс успел повалить Памелу на кровать и превратить в лохмотья подаренное им платье переливчатого шелка. Беггар наполовину уполз под зеркальный шкаф и судорожно дергал задними лапами.
Во второй раз за этот вечер доктору пришлось потрудиться. Схватив Баггси Вейса за шиворот и за штаны, он сдернул его с кровати и стукнул головой об стенку.
Как ни странно, Баггси Вейсу это, скорее, понравилось. Подобно оглушенному боксеру, дожидающемуся, пока на помощь придет гонг, он медленно потянулся к кобуре и принялся высвобождать свой «люгер».
— Не двигайтесь, док! Сейчас вылетит птичка…
В дверях показались Иви с Аделией.
— Мистер Вейс! — возмутилась последняя. — Вы же не станете стрелять?
— А почему бы и нет, Белая Дама?
— Вы… Вы и так уже убили мою несчастную собаку! Не посмеете же вы убить доктора? Я… Знала бы я, что вы за человек, никогда не оказала бы вам гостеприимства!
Баггси Вейс, глядя перед собой пустым взглядом, снял пистолет с предохранителя и ласково погладил спусковой крючок.
— Уйдите-ка из-под прицела, Белая Дама. Вы мне ничего плохого не сделали. — Разинув рот, он трясся всем телом.
— Мистер Перфитт тоже ничего вам не сделал! — возмутилась Аделия. — Он только защитил от вас девочку!
— Я ее не обижал. Я хотел как лучше.
— Мистер Вейс! Вы же не думаете так всерьез? Посмотрите, до какого состояния вы довели несчастную малышку!
— Я только начал! Терпеть не могу кривляк. Говорю, подвиньтесь… А вы, док, наоборот, не двигайтесь!
— Мистер Вейс, заклинаю вас, прислушайтесь к голосу разума! Вы… Вы же прекрасно знаете, что вас нельзя назвать нормальным!
— Я — ненормальный? А ну-ка повторите, Белая Дама!
— Вам необходимо, чтобы о вас заботились, окружили теплом, нежностью… Знаете, я уверена, что из вас вышел бы чудесный папочка! Дайте-ка мне ваш пистолет.
— Чего? — переспросил Баггси Вейс на мгновение расслабившись.
Доктор Перфитт только того и ждал. Он в третий раз собрался с силами и пригвоздил Баггси Вейса к полу.
Люк Адама мог ждать чего угодно, только не того, что Памела явится искать у него защиты. Появись перед ним Призрак Бальи, он и то удивился бы куда меньше.
— Мне не нравится, когда руки распускают, — сказала Памела.
В самом деле, за стенкой дрались, и исход битвы предсказать было невозможно.
Люк поднялся и запер дверь на ключ. Хорошо еще, что лег в постель в брюках и обутый. Натянув пиджак, он кивнул в сторону окна:
— Ну что, сбежим, мисс Вейль?
Памела сверкнула на него ярко-синими глазами:
— Вы отвезете меня к папе? Я здесь подзадержалась. — Она никогда особенно не боялась Люка Адама. Она вообще до сегодняшнего дня никого по-настоящему не боялась. — Я хорошо знаю папу, — продолжала Памела. — Он будет так рад меня видеть, что, стоит мне только попросить, сразу выложит денежки.
Люк Адама благословил свою удачу. Теперь надо было еще и не упустить ее.
— И правда! Снимайте простыни с постели. Помогите мне связать их вместе.
Памела надула губки.
— Мы вылезем через окно?
— Да. Вы будете держаться за мою шею.
— Боюсь, это будет выглядеть неприлично.
— Тогда полезайте мне на спину.
— Но ведь это еще неприличнее, разве нет? — спросила Памела.
Вот тогда-то они и услышали первый выстрел, за которым последовал шум от чьего-то падения.
— Скорее! — поторопил девочку Люк, выходя на балкон. — Я сейчас вернусь, только хочу убедиться, что путь свободен…
Как только мужчины начали драться, Иви с Аделией отступили в коридор. Силы сражавшихся казались неравными. Должно быть, примерно такое впечатление производил поединок между Давидом и Голиафом на тех, кому довелось его увидеть.
Баггси Вейс-Голиаф обладал огнестрельным оружием и, несомненно, умел им пользоваться. Давид-Перфитт был легче на несколько фунтов, и полагаться мог только на себя.
