Ольга Завелевич - Бриллиантовый шепот
Внезапно подполковник замер. Вокруг царила тишина, но, тем не менее, он почувствовал чье-то присутствие. Он верил своему чутью, сколько раз оно спасал ему жизнь на фронте! И сейчас, стараясь не шуметь, Бельский отошел от машины и затаился за разлапистой елью. По лесу могли бродить кто угодно: остатки разбитой немецкой группировки, бандиты, дезертиры. Встреча с ними не сулила ничего хорошего и явно не входила в планы Григория. Короткими перебежками, прячась за деревьями, подполковник выбрался к дороге и почти бегом направился к кладбищу. Пробежав мимо полуразваленных ворот, он бросился вдоль ограды кладбища. Через несколько минут он заметил разрытую полоску земли вдоль забора, а еще через мгновенье наткнулся на лежащего ничком Петра.
Григорий кинулся к другу. Перевернув его на спину, он расстегнул ворот и прижал ухо к груди. Уловив сердцебиение, он облегченно вздохнул и начал приводить Петра в чувство. Через некоторое время его усилия увенчались успехом, врач застонал и сел, держась руками за голову.
– Где он? – пробормотал Петр.
– Михаил? – переспросил подполковник.
– Да, где он?
– Не знаю. Что у вас произошло?
Петр вкратце рассказал о происшедшем. Мужчины, в отчаянии, молча смотрели друг на друга. Последняя нить, связывающая их с девочкой, порвалась. Григорий первым нарушил молчание:
– Идем к могиле, посмотрим, вдруг он еще там.
– Вряд ли, кажется, я пролежал тут довольно долго.
– Все равно, надо проверить. Кроме того, в лесу, около машины, кто-то есть.
– Только этого не хватало! Кто?
– Трудно сказать. Скорее всего немцы. Мы должны выбраться отсюда, в Риге я переверну все, но найду этого урода!
Григорий помог другу подняться на ноги, и они собрались пройти к могиле Зотовых, но внезапно тишину разорвал звук выстрела и короткий вскрик. Мужчины замерли.
– Я вернусь к машине. Выстрел донесся с той стороны, – произнес Григорий.
– Что это могло быть?
– Я говорил тебе, что остатки немецких отрядов шастают по лесам. Подожди здесь, в случае, если я не вернусь, заночуй в сторожке, а утром вернешься в Ригу. Ночью передвигаться опасно.
– Я пойду с тобой, – буркнул Петр.
– У тебя нет оружия, ты едва двигаешься.
– Я пойду с тобой, – упрямо повторил врач.
Крадучись, они вернулись к шоссе и добрались до опушки леса, где стояла машина.
Шепотом приказав Петру не двигаться, подполковник стал осторожно подбираться к ней. Вдруг он вскрикнул и опустился на колени. Бельский бросился к нему и, подбежав, замер на месте: на земле, скрючившись, лежал Михаил, взгляд его пустых, мертвых глаз уже не пугал. В полураскрытой ладони поблескивали бриллианты.
Друзья переглянулись, одна и та же мысль мелькнула у обоих: никакой надежды найти Машу не осталось!
– Поехали домой, – глухо произнес подполковник, – он свое получил. Наверное, хотел меня пристукнуть и уехать на машине, да нарвался на случайную пулю.
Петр молчал. Он не в силах был вымолвить ни слова. Григорий потряс друга за плечи:
– Петька! Найду я ее! Слышишь? Найду! Я весь город прочешу, ребята из комендатуры мне помогут. Ребенок – не иголка!
Бельский потер гудящую от удара голову и кивнул:
– Надо попытаться. Но как я сейчас появлюсь перед Лизой?
Подполковник только сжал его руку. Молча нагнулся, подобрал драгоценности, стоившие жизни стольким людям и пошел к машине. Петр побрел следом за ним.
В Ригу возвращались, не произнося ни слова. Каждый думал, что сказать ожидающим их с надеждой женщинам. Около дома Лизы, Григорий хотел высадить Бельского и поехать в гараж – оставить машину, но, взглянув на белое лицо друга, передумал, заглушил двигатель и пошел вместе с ним в дом.
Первое, что они услышали, подходя к крыльцу, звонкий голосок Маши. Петр буквально снес дверь и замер на пороге: улыбающаяся Лиза, все еще лежала на диване, не оправившись от потрясений последних суток, Маша прыгала на коленях Любы и, хлопая в ладошки, повторяла:
– А где папа? Не пойду спать, пока папа не придет!
Люба пыталась призвать ее к порядку, но ей это плохо удавалось, и она не выдержала и тоже начала хлопать в ладоши и смеяться.
Когда улеглась первая сумятица, мужчины потребовали объяснений.
– Не поверите, – начала Люба, – но некоторое время назад Лиза спасла женщину в госпитале. Эта дурочка, оставшись без ноги, хотела жизнь самоубийством окончить, но Лиза подоспела вовремя, кровь остановила, врачей вызвала, в общем, вытащила ее с того света.
– Потом мы даже, вроде, подружились, – продолжила рассказ Лиза, – Машенька ей очень нравилась, я ведь иногда брала ее с собой на работу. И, представьте себе, – она сделала паузу, словно сама усомнилась в своих словах, – эта женщина – сожительница Михаила, у которой он прятал Машу. Она нам рассказывала, что сразу узнала девочку, но возразить Михаилу боялась: он страшный человек, пригрозил убить ее, если хоть кому-нибудь проболтается о ребенке. До вечера промаялась, но все-таки сжалилась надо мной и Машей, привела ребенка. Теперь прячется – боится идти домой.
– Нечего бояться, – мрачно буркнул Григорий, – убили нашего родственника.
Рассказ о происшедшем на кладбище не занял много времени. Подполковник опустил подробности, которые, по его мнению, не относились к делу и не предназначались для женских ушей, изложил сухо и коротко. Некоторое время все молчали. Григорий прихлопнул ладонью по столу и скомандовал:
– Люба, идем домой. Остальным – спать! Утро вечера мудренее. Нам еще надо думать, как Лизу с Машей в Швецию переправить!
Глава 31
Начальник порта вытер вспотевший лоб. Этот толстяк из международной гуманитарной миссии своей суетой, многоречивостью, жуткой смесью полузабытого латышского и невыученного толком русского довел его до полного одурения. И выставить за дверь было невозможно: звонили сверху с указанием посодействовать. Выслушав историю толстяка, представившегося Ларсом Хениксоном, о его бабушке, родом из Риги, начальник попытался добраться до сути вопроса. Телефон разрывался, в дверь уже несколько раз заглядывала секретарша, а посетитель, закончив историю бабушки, плавно перешел к жизнеописанию собственных родителей. Хозяин кабинета скрипнул зубами и, наплевав на дипломатические осложнения, довольно невежливо перебил занудного визитера:
– Так в чем дело? Какая помощь требуется?
Швед, несколько опешив, замолчал на короткое время, затем перешел к делу. Он, Ларс Хениксон, весьма гордится своими предками и бережно хранит память о них. Попав в Ригу, он первым делом начал разыскивать все, что связано с его незабвенной бабушкой, которая еще в далеком детстве, укачивая маленького Ларса на руках, много рассказывала ему о своем доме на окраине Риги.
– И, представьте себе, – тут рассказчик сделал эффектную паузу, – я нашел этот дом!
Он замолчал, очевидно, ожидая от слушателя бурю восторженных и удивленных возгласов, но начальник тупо молчал, отчаявшись вернуть беседу в деловое русло. Не дождавшись никакой реакции, толстяк продолжал:
– Но самое удивительное, в доме сохранилась кое-какая бабушкина мебель: комод, буфет, стол…
Взглянув на хозяина кабинета, посетитель прервал перечисление предметов меблировки и перешел к делу. Он купил дорогую его сердцу мебель и теперь просит разрешения на доставку ее в порт и погрузку на пароход.
– И это все? – пожал плечами начальник порта. – Ради этих дров я потерял столько времени? – добавил он про себя.
Через порт с запада на восток проходили сотни контейнеров с мебелью, предметами искусства, одеждой и один ящик со старой мебелью с востока на запад был такой мелочью, о которой не стоило и говорить. Торопясь закончить разговор и избавиться от назойливого посетителя, начальник порта вызвал секретаршу и велел оформить все бумаги, а также связаться с особым отделом порта. От них тоже требовалось разрешение и, на всякий случай, сопровождающий. Бутылка американского виски и сигареты вернули начальнику хорошее расположение духа, и он распрощался с толстяком не только с облегчением, но и почти дружески.
Секретарша, поминутно нюхая маленький флакончик подаренных духов, быстро оформила все бумаги и договорилась о сопровождающем. Обрадованный швед долго благодарил и рассыпался в комплиментах на своей жуткой смеси языков. Наконец он ушел.
Оказавшись на улице, Хениксон разительно переменился. Суетливость исчезла, он постоял несколько минут, переводя дыхание, как будто приходил в себя после тяжелой и опасной операции, затем быстро направился в гостиницу, где жили члены миссии. У входа он заметил высокую фигуру. Человек нервно ходил около двери, поминутно останавливаясь и вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Ларс торопливо подошел к нему и заговорил по-шведски:
– Добрый вечер, Питер.
Бельский открыл было рот, собираясь засыпать Хениксона вопросами, но толстяк взглядом пресек его попытку и предложил прогуляться в парке. Они пересекли площадь и оказались в небольшом сквере. Пройдя несколько шагов, Ларс кивнул на скамейку, уселся, и огляделся по сторонам. Народу было мало: в основном, прогуливались военные с девушками, пробегали мальчишки, проскальзывали, надвинув кепки на глаза, молодые люди, явно старавшиеся не привлекать к себе излишнего внимания. Поблизости никого не было.
