Михаил Петров - Гончаров попадает в притон
- Колготками!
- Скотина, своими вонючими коготками ты связала чистые руки Гончарова.
- Они новые. - Ее руки, точнее, ее правая рука вдруг пришла в движение, и она попробовала поднять мой мужской дух.
- А вот этого не нужно, - охладил я ее доброе начало и опять придавил череп. - Не лапай, не твое, а лучше протяни свою шаловливую ручонку мне за спину и постарайся развязать узел. Если ты это сделаешь, то тебе будет не так больно.
Она не пошевелила и пальцем.
- Пойми, милая, в противном случае мне придется сломать тебе шею, старая шлюха, вот так. - Я резко дернул левой ногой, и она заорала. А когда пришла в себя, потянулась к узлу.
Ковырялась она вечность, как мог, я помогал ей. В конце концов руки мои были свободны, а остальное было делом техники. Ее же колготками я перевязывал Анну долго и старательно, не забыв про ее длинные ноги.
- Костя, - ныла она, не очень веря в успех, - отпусти меня, и на этом поставим точку. Ты не увидишь меня, я не увижу тебя.
- Нет, Аннушка, нет, голубушка. Уж больно отменная стерва из тебя получилась. Говорил тебе, скурвишься, а ты, оказывается, уже.
- Костя, я тебе дам денег, очень много денег.
- Вот как, а откуда?
- У меня есть! Я провела ряд сделок за спиной у Полякова и всю прибыль оставила себе.
- Каким же образом? - заинтересовался я, запуская двигатель.
- Я у него работаю экономистом. Всегда нахожусь в курсе событий. Иногда, искусственно отбив у него клиента, проворачивала операцию сама, используя подпись Длинного Гены. А иногда, и чаще всего, работала с наличкой. Это очень удобно.
- Зачем же было убирать Гену, если он так послушно помогал тебе?
- Это первое время он был послушен, а потом стал требовать равный процент, что для меня оказалось нерентабельным. Когда я ему об этом сказала, он вообще стал шантажировать меня, предупредив, что сообщит брату.
- Как же вы могли снимать бабки, чтобы Длинный Вован об этом не знал?
- У Гены тоже был счет, на него мы и оформляли.
- Тогда какой смысл было вообще работать с Владимиром?
- Во-первых, только у него был допуск к дешевым, полулегальным запчастям, а во-вторых, огромная сеть реализации, из которой я и вылавливала мелкую рыбешку, а мне это порядком стало надоедать. Более того, он уже что-то начал подозревать, и мне срочно нужно было заиметь право второй подписи. Она обуславливается нашим уставом.
- Логично, но исполнено неаккуратно. Зачем вам нужны были посторонние жертвы в лице Крутько и Юшкевича?
- Во-первых, создать иллюзию, что Гена еще жив.
- Для чего?
- Чтобы обеспечить полную нашу непричастность к его убийству. Во-вторых, оттянуть время до окончания незаконной сделки, которую сейчас совершает Вован. Моя подпись там была бы лишней, и, в-третьих, самое главное, дядюшка имел личный зуб на Крутько и Юшкевича. Последний подставил его при сделке с золотом, а первый основательно нагрел на уникальных раритетных монетах. Так что каждый получил то, что он хотел.
- И та крутьковская потаскушка, и тот почтовый мальчишка? - Не выдержав, я отвесил ей основательную оплеуху.
Замолчав, она заскучала, но через пару километров заныла с новой силой, видимо на что-то еще надеясь.
- Ну, сдашь ты меня в свою ментовку, ну, осудят меня, дадут немножко, если вообще дадут. Адвокатов я хороших найму. В общем, считай, отделаюсь легким испугом, а вот с тобой мои ребята разберутся круто. Заруби себе на носу.
- А почему ты считаешь, что я везу тебя в ментовку?
- А куда?
- Я тебя, болезная, везу к Длинному Вовану, и мне кажется, для его судилища адвокат не потребуется. Как ты думаешь?
Безумным зайцем в ее глазах запрыгал страх.
- Это невозможно, так не делается в цивилизованном обществе.
- В цивилизованном обществе по ночам не бьют Гончарова колотушкой по голове, не прячут четвертованные трупы сослуживцев на помойках.
- Костя, у меня счет в швейцарском банке.
- Напишешь заявление управляющему, чтобы перевел его на тот свет, будешь чертям за газ платить.
- За какой газ, что ты мелешь?
- Для подогрева котла.
- Дурак, я хотела тебе предложить...
- Не надо,
- Я хотела...
- Я не хочу.
- Женись на мне. Уедем из этой проклятой страны...
- ... И заживем мы с тобой, несравненная моя Аннушка, душа в душу.
- Конечно.
- Не могу, твой жених тебя уже ждет.
- Кто?
- Черт с большими рогами и ухватом.
- Останови. Мне по нужде надо.
- Это уже было, не обезьянничай. Двух рыбок на одного червяка не поймаешь. Потерпи, уже подъезжаем.
Действительно, я выруливал на трассу зоны отдыха, где, как надеялся, еще ждали Ухов с Поляковым,
Около шести вечера я остановился у резного высокого крыльца ресторанчика и был неприятно удивлен отсутствием уховской "шестерки".
Проверив надежность узлов фиксации моей пленницы, я поднялся в ресторанчик. Если не считать хозяина Гриши, он был совершенно пуст.
- Привет, старик, а где гости? - с порога начал я.
- Сегодня нас никто не заказывал.
- А как же Владимир Петрович, он должен был ждать меня здесь.
- С утра он был с каким-то мужиком, но часов в двенадцать за ними приехал Самуил Исаакович, и они уехали.
- Но почему?
- Он сказал, что Жанна попала в аварию и положение очень серьезное. А почему у вас штаны мокрые?
- Бывает. - Я чесал подбородок и думал о том, что глупости людской предела нет.
- Я дам вам другие брюки?..
- Давай, - автоматом ответил я, не зная, что делать дальше.
- Недавно Жора приходил, тоже спрашивал, - подавая мне брюки и рубашку, сообщил трактирщик.
- Кого? - еще недопонимая, спросил я.
- Жора спрашивал Владимира Петровича или вас. Спросил, где Жанна, я сказал, что она попала в аварию.
- Что-о-о? - дошло наконец до меня, и опрометью я выскочил за дверь.
"Четверка", уже закончив разворот, уходила в сторону трассы. Это был конец. Бессильно взвыв, я сел на ступеньки. Дальнейшее я предвидел.
- У тебя есть телефон? - вновь входя в зал, спросил я хозяина.
- Есть, но он почему-то не работает уже часа два.
- После того как побывал Жора?
- Да, где-то так.
- А машина у тебя есть?
- Да, за банькой.
- Ключи.
- Да вы что? Она новая, я не могу, нужна доверенность...
- Ключи, или я разобью тебе витрину вместе с твоей мордой. Быстро ключи!
Он молча положил связку. Со стойки я схватил недопитую бутылку коньяку и прямо на ходу ее прикончил.
- Вы бы хоть штаны свои зассанные переодели, - трусил следом трактирщик.
- Некогда!
Конечно же машина не заводилась. Открыв капот, я убедился, что там не хватает одной маленькой детальки, называется она трамблер. Это крах. Недооценил я Жорины мозги и изворотливость. Здорово просчитался.
Полтора километра словно во сне плелся я до шоссе, где остановил машину. Доехав до дома, я несколько секунд постоял перед дверью, прислушиваясь. Кажется, меня никто не ждал. На условный сигнал Валентина не ответила. Молчал и пес. Поднявшись домой, я первым делом помылся и переоделся. Позвонил Ефимову.
- Ну что, Алексей Николаевич? Как здоровьице?
- Гончаров? Ты где? Немедленно ко мне.
- Некогда мне с вами разговаривать. Как вы могли упустить Жору?
- Пока мудак лейтенант ходил за лимонадом, он удавил водителя, сломал наручники и смылся.
- Вы так красочно говорите, будто при этом присутствовали.
- Тело шофера, сержанта Манина, нашли в лесопосадке недалеко от того места, где был обнаружен почтальон. Машина стояла в полукилометре, а остальное не трудно представить.
- Где Владимир Поляков? Где нейрохирург, где Ухов?
- Где обещанная тобой девка?
- Не нашел, - соврал я. - Александр Николаевич, нужно немедленно задержать "четверку", номер сорок восемь - сорок пять.
- Тоже лопухнулся, и... Ухова провели за ухо. Сейчас сидит в дежурке и рвет волосы, но я оторву ему не только волосы. Приезжай.
- Некогда мне. Перезвоню через десять минут. Отбой.
Одевался я основательно, в камуфляжную куртку сунул газовый "комбат" и "Макаров", разрешения на который я не имел. Туда же поместился фонарик, штык-нож и газовый баллончик. Подумав, я намотал на себя десять метров прочного капронового троса. Кастет и диктофон заложил в карман штанов. Шварценеггер, да и только. Что-то не нравилось мне молчание, царившее за Валиной дверью. Прихватив связку отмычек, я спустился двумя этажами ниже и вновь попытался достучаться, Бесполезно. С замком, который попроще, я возился недолго, отодвинул язычок, и дверь гостеприимно открылась, следов борьбы не было. Был только пятнистый дог Федор, неудобно лежащий в кухне на полу с перерезанным горлом. Слава Богу, самой Валентины не было, а это оставляло надежду, что она еще жива. Записка, которую я нашел приколотой к обратной стороне двери, подтверждала это. Почерком много пишущего человека на ней значилось: "Если хотите оставить свою бабу в живых, не дергайтесь! С уважением, Дядя".
Опять я набрал номер Ефимова.
