Серж Фабр - Два полицейских. Дело о надувном матрасе
Нет, о Лоренце мадам Ронсо добавить ничего не может. Чего не знает чего не знает.
Мне пришло в голову спросить, какими были отношения между Жанной и Ириной. По тем несколькими неохотно сказанным словам, что все-таки удалось вдавить из мадам, я понял, что – никакие. Они, похоже, только терпели друг друга. Это, возможно, объясняет, почему Ирина согласилась стать женой Виктора: в пику отцу, женившемуся на Жанне и естественно – самой Жанне, которую что-то связывало с Виктором раньше. Возможно, какой-то плохо скрываемый конфликт Ирины и Жанны заставил Ирину уехать в Прованс, не дожидаясь Виктора.
Но тут я вступаю на путь домыслов. А фактов нам, по-прежнему не хватает.
Я поблагодарил мадам Ронсо и спросил, не согласилась бы она поучаствовать в опознании тела Жанны и Владимира. Она ответила, что это ей будет тяжело и попросила освободить ее от этого, если это возможно. На этом мы и распрощались.
Честно говоря, не понимаю, зачем вообще нужно это дополнительное опознание, но если уж у лейтенант-колонеля такая…. ээээ. я ведь пишу теперь не только для себя. И очищать журнал от личных высказываний, при отсылки его копии шефу – тоже, знаете ли, процедура не из легких. Поэтому: раз лейтенант-колонель считает, что дополнительное опознание необходимо, то, значит, так тому и быть!
Но я все же остаюсь, при своем мнении, что поиск Лоренце и, в случае удачи, его допрос, дали бы нам гораздо больше.
15.47. Там же.
А вот, кстати. Вероник любезно выполнила свое обещание и прислала по электронной почте три фотографии. На всех трех – Жанна с сопровождающим ее кавалером. Две сделаны в ночное время и ракурсы там не очень удачные. Это с «Бала цветов», что проводился для русской общины в Монако 10 августа. А еще одна – на фоне пляжа в Каннах – очень хороша. С позиций нашего дознания, разумеется. Лоренце (а, судя по описанию, на фото именно он) представлен здесь в три четверти, все черты лица хорошо различимы. У очень тонкий, хищный нос, тонкие же губы. А вот глаза большие, темные, «оливковой» формы. Волосы черные, короткие, но вьющиеся, прилизаны и покрыты каким-то гелем. Светлая рубашка под пиджаком – но это уже в самом низу фотографии, на которую даже плечи почти не попали. Но на другой фотографии, мене четкой, он стоит радом с Жанной. И видно, что у него туфли с высокими (для мужчин, конечно) каблуками. А он практически одного роста с Жанной. Так оно и есть: невысок, сухощав, порывист. Его изображение смазано на двух фото из трех.
Что ж, это очень кстати. Теперь можно идти «на охоту», зная точно, кого собираешься ловить. Я написал Вероник в ответ, что очень ей благодарен. А теперь надо же все-таки что-то предпринять по делу Чипи. Выдвигаюсь в город. Буду искать мсье Моги, пророка, гонимого злым псом.
17. 21. Капдай, улица Жан Боно. Кафе «Le Comptolr».
Зашел сюда, чтобы выпить еще чашку кофе и записать разговор с мсье Моги. Да, мне повезло, он оказался дома, в своей маленькой квартирке, на улице Либерте, Это здесь, рядом.
Он встретил меня на пороге, в том же самом темном, мятом костюме, что был на нем участке, и тех же тапочках на босу ногу, один из которых (правый) казался значительно более потрепанным, чем другой. В одной руке у него был пресс для кофе, в другой – пачка галет. Запах кофе смешивался с запахом пыли. Я чихнул и вошел.
Квартира, а точнее студия, вся заставлена стеллажами и комодами. Много книг и журналов. Я их не рассматривал специально, но, похоже, все, что есть интересного, связано с жизнью Сальваторе Адамо и шансоном 60-х – 70-х годов прошлого века. Два стеллажа, по-настоящему больших, от пола до потолка были очень плотно заставлены виниловыми пластинками. Два проигрывателя для таких пластинок (видимо для будней и праздников), стояли на двух разных комодах.
Мсье Моги, убрал стопку журналов с трехногого табурета и предложил мне сесть. Слой пыли остался на верхнем журнале из этой стопки и на самом краешке табурета. Мсье Моги, вынул из кармана носовой платок и протер этот край. Очень любезно с его стороны. Я сел, отказался от кофе (о чем потом пожалел) и достал свой планшет. Сейчас быстрые заметки, сделанные в нем, переделываю в связный рассказ. Главным образом вставляю пропущенные, при записи буквы и меняю те из них, которые попали в текст по ошибке, поскольку виртуальная клавиатура на планшете маленькая, и я все время попадаю пальцем не в нужную букву, а в одну из соседних.
Но, к делу. Я попросил мсье Моги рассказать, что привело его в семь часов утра вторника (9 сентября) на скамейку в сквере у авеню Du Truis Septembre, между офисом по туризму и рестораном «Edmond’s»?
– Как что? Я же провел ночь в полицейском участке, – резонно ответил он, моментально посадив меня в лужу.
Должен сказать, что если бы не тапочки цвета моего Пежо, он производил впечатление на редкость вменяемого человека. В нем не было ничего, что ждешь от пророка: ни смеси наглости и самоуничижения, ни взрывов ярости на пустом месте, ни умиления пустяками, ни тревожной озабоченности будущим всех вокруг. Мсье Гай Моги – тихий, вежливый и вполне резонный человек. Пока не начинает петь. А поскольку за все время, пока я был у него дома, он запел всего лишь раз, что беседа с ним не составила никаких неприятностей.
Надо было только более точно формулировать вопросы.
Я переформулировал вопрос: почему выйдя из участка, он направился не к себе домой, на улицу Либерти, а в сторону строго противоположную? Он ответил, что погода стояла замечательная, солнце светило, а не палило, как это будет днем, воздух был свеж, завтракать было рано. Ему захотелось провести час-другой вне дома.
Ну, резонно. Тогда я углубился, в своем педантизме туда, куда, может быть не следовало, и спросил, а что (не кто – это я и сам знаю, а – что) привело его в участок. На самом деле, мне стало интересно, насколько хватит его педантизма. И опять последовал вполне резонный (поначалу) ответ: у его двоюродного брата, Жиля Верде, родился сын. Первый сын, после трех девочек. Тот созвал своих ближайших родственников, вечером после работы на импровизированное застолье, отметить это событие. Они слегка засиделись за бутылочкой сидра. Да, за одной. Если считать на каждого. И во втором часу ночи, мсье Моги, одним из последних гостей покинул дом брата. Он решил идти домой по променаду. Погода была чудесная: довольно сильный ветер, море волновалось, и волны бились о берег так, что брызги летели на променад. Почти полная луна освещала пейзаж. Все в духе мсье Жерико.44
А вот дальше началась мистика. Мсье Моги заявил, что он, может быть и дошел бы спокойно до дома, если бы не увидел морского ангела.
– Какого ангела?
– Морского. Из моря.
– А почему же он ангел?
Глупый вопрос, правда? А кто-нибудь может в этой ситуации задать умный вопрос.
Мсье Моги пояснил, что видел ангела выходящим из морских волн на берег, лица не разобрал, потому что было довольно далеко. Он (мсье Моги) застыл на месте. А ангел повернулся к нему спиной и его фигура стала медленно удаляться.
– То есть, он уходил.
– Не знаю. Не могу точно сказать.
– А как еще можно удаляться.
– А знаете как в кино показывают? Ты стоишь, а все как бы плывет. Вот и со мной так было. Все плыло, а фигура удалялась.
А потом туча заслонила луну, стало очень темно. И ангел пропал. Явление ангела настолько впечатлило мсье Моги, что тот, выбрался с променада, поднялся на авеню Третьего Сентября и пошел к дому, вдохновленный пророческим видением. Пытаясь закрепить его в своей памяти он напевал песни Сальватора Адамо, как рассказал мне той же ночью бригадир Эстори.
Я стал добиваться описания ангела. Во-первых, почему мсье моги вообще решил что он Ангел?
– А как же? У него каждая из двух рук оканчивалась раздвоенными крыльями. С них капала вода.
Дальше мы в этом направлении не продвинулись. Еще мсье Моги смог добавить, что ангел был полностью обнажен, и капли воды блестели на его теле.
– Это был мужчина?
– Кто это может сказать?
Да. Опять я спросил что-то не то. Ангелы – мужчины или женщины? Судя по именам – мужчины. Но вообще-то это богословский вопрос.
Ладно. Я спросил о росте. Ответ был – немного выше, чем человек. Если учесть, что сам мсье Моги роста невысокого, то можно сделать вывод, что Ангел – чуть выше среднего роста. Держится прямо, с поднятой головой.
– Со сверкающей главой.
Ну, это более-менее понятно, если голова мокрая. Как он шел? Ответ: быстро, но не торопливо. Уверенно. Зная – куда.
– И куда?
А вот этого мсье Моги сказать не мог. И больше я ничего не добился.
И мне пришло в голов спросить, что он пел, когда его повстречал патруль. Тот ответил, что то же, что и потом в сквере. И он запел:
«Je l’entends crier à me rendre sourd
J’ai beau supplier, je l’entends toujours
Et j’entends les chiens
Hurler à la mort
À la mort qui vient
Leur donner l’accord».45
Ну, вот и накликал. И собаку. И скорую смерь своего тапочка. Свою встречу с Чипи он описать в точности не смог. Получилось так, что вот он сидит на лавочке, положив ногу на ногу, и любуется видами, покачивая одной ногой. А вот уже грязно-желтое недоразумение висит у него на этой самой ноге, вцепившись в тапок.
