Лев Гурский - Мертвый индеец (Игра в гестапо - 3)
- Ваше возмутительное поведение будет иметь печальные... пробурчали уже из-за притворенной двери карцера-сортира.
С металлическим клацаньем Курочкин вогнал задвижку в гнездо. Одновременно он постарался не выпустить из поля зрения Шефа. Но тот, кажется, не любил экспромтов и бросков на амбразуру. Сейчас Шеф изучал циферблат своих наручных часов.
- Осталось двадцать восемь минут, - озабоченно сказал он. - Чего вы от меня хотите? Увеличить гонорар?
По правде говоря, Курочкин надеялся, что у них осталось уже не более четверти часа до времени "Ч". Оставалось одно средство: всеми силами тянуть резину.
- Может, и увеличить, - лениво обронил Дмитрий Олегович. - Но пока мы кое-что выясним... Пройдемте в комнату, - с этими словами он поманил Шефа стволом своей винтовки.
Телевизор в Главной комнате встретил вошедших гулом автомобильных моторов и приглушенным шумом московских улиц. Кавалькада машин с дорогими гостями уже закончила свою плановую остановку и теперь двигалась к центру столицы.
- Они уже в районе "Динамо", - предупредил Шеф. В этой своей масочке он был похож на потолстевшего Мистера Икса из фильма. Только без скрипки и вокальных данных.
- Успеем, - хладнокровно сказал Дмитрий Олегович. Не выпуская винтовки, он нашарил пульт и выключил телеящик. Перво-наперво следовало покончить с иксами и игреками. Начальство надо знать в лицо.
- Ну, говорите! - Шеф, похоже, занервничал. - Ваши новые условия.
- Снимите маску, - вежливо попросил Курочкин. - Для начала.
Шеф возмущенно всплеснул руками.
- Мы так не договаривались! - сердито воскликнул он. - Контракт гарантирует мою анонимность! Вам перечислили такой аванс, что...
- Я передумал, - объяснил Дмитрий Олегович. - В интересах своей безопасности. Будем играть в открытую или не играть вовсе... Выбирайте.
- Но это же непрофессионально! - застонал Шеф. - Зачем вам знать заказчика? Ваше дело - нажимать на курок, а не задавать вопросы...
- Я стал ужасно любопытным, - задумчиво произнес Курочкин. - Сразу после Афганистана.
К чему он приплел Афганистан, Дмитрий Олегович и понятия не имел. Слово вырвалось невольно, явившись из какого-то фильма. Снайперская винтовка в руках исправно притягивала к своему новому хозяину полузабытую детективно-киношную ерунду, словно наэлектризованная расческа - мелкий бессмысленный мусор. Курочкин плыл в этом мусоре и не рыпался.
Ультиматум человека с ружьем, очевидно, подействовал на Шефа. Либо он просто смирился с неизбежностью.
Глубоко вздохнув, он снял полумаску и потер лицо.
У Шефа оказалось обычное рядовое лицо, без сенсаций. Хотя... Ну да, Курочкин сегодня уже видел его один раз! Точно-точно! На телеэкране, во время репортажа из аэропорта.
- Ничего не понимаю, - искренне признал Дмитрий Олегович, разглядывая Шефа. - Вы же их сами приветствовали, в "Шереметьево-2"! Всех, и Брюса в том числе... Говорили, что так счастливы... Что ленты замечательные...
Господин Птахин, президент Ассоциации "Кинорынок России", недоуменно пожал плечами. Он явно не понимал, ЧТО так удивило киллера.
- Правильно, приветствовал, - согласился он. - И ленты прекрасные, я разве спорю? Не сомневайтесь, мы их купим. Наш зритель будет смотреть и радоваться...
- И для этого необходимо убивать Брюса Боура? - поразился Курочкин.
- Именно для этого, - без раздумий подтвердил господин Птахин, как будто речь шла о вещах, само собой разумеющихся. - Хороший индеец это, извините... Ну, вы меня поняли.
19
Уже минут через пять у Курочкина голова пошла кругом. Под дулом винтовки господин Птахин едва ли бы имел основания так масштабно врать. Скучным голосом он излагал то, что плохо укладывалось в мозгу. Во всяком случае, с первого раза.
- ...Выходит, Кеннеди убили по ошибке? - недоверчиво переспросил рассказчика Дмитрий Олегович.
В который уж раз за сегодня Птахин посмотрел на часы. Время "Ч" ежесекундно приближалось.
- По ошибке, по ошибке, говорю же вам, - пробормотал он нетерпеливо. - Тоже мне, новость. Каждый порядочный продюсер об этом давным-давно знает. Пит Ньюмен, друг президента, сидел на переднем сиденье, прямо перед Жаклин. В Ньюмена этот Освальд и целился. Не то у него рука дрогнула, не то машина на ухабе подпрыгнула... В общем, пострадал президент совершенно зазря.
- Но почему? - Курочкин все никак не мог связать концы с концами.
- Что "почему"? - не тая раздражения, Шеф ответил вопросом на вопрос. - Почему ухаб? Почему рука дрогнула? Ваш коллега, вам виднее...
- Я про Ньюмена, - уточнил Дмитрий Олегович.
- О, господи! - со вздохом проговорил Птахин. - Может, вам всю историю мирового кино пересказывать? Хорошо, пожалуйста. В шестьдесят втором "Парамаунт" наложил лапу на прокат девяти лент с его участием, включая "Кошку на крыше", "Птицу юности", "Горячее лето" и прочую теперь уже классику. Зритель шел слабо, нужен был хороший толчок. Из Пита бы получился грандиозный покойник, на полсотни миллионов долларов... А тогда это были ого-го какие деньги! Освальда наняли всего за полмиллиона, Руби - вообще за бесценок, по нынешним деньгам... Ну, мы закончили с лекцией?
- Мы только начали, - твердо сказал Курочкин.
Шеф "Кинорынка России" вновь глянул на циферблат своего хронометра.
- Вы меня разорите, - тоскливо выговорил он. - Двадцать две минуты... Зачем вам этот ликбез, и притом сейчас? Умоляю вас. Убейте Брюса подобру-поздорову, и я вам плачу по контракту... И забуду наши с вами недоразумения. Идет?
Дмитрий Олегович помотал головой и сурово повел стволом из стороны в сторону. Винтовка здорово оттягивала ему руки, однако выпустить ее было бы крайне неразумно. Правда, господин Птахин сейчас больше боялся секундной стрелки, чем пули. Инстинкт самосохранения у него располагался где-то в районе бумажника.
- Ладно-ладно, - произнес Шеф, с тревогой наблюдая за стрелкой. Хотите про Мэрилин? Могу и про Мэрилин. Прокатчики поставили на ней крест после провала "Неприкаянных"... Да-да, картина провалилась, что бы потом ни писали! Белоснежная голубка Норма, это дитя непорочное, наркоманка, алкоголичка, с каждой неделей теряла товарный вид. Вы представляете себе киносимвол Америки с подбитым глазом, в морщинах, с привычкой к кокаину, с тремя дюжинами амурных историй? Уже в "Хористке" ее не гримировали, а штукатурили к каждому крупному плану! А в "Займемся любовью" во всех любовных сценах снимали дублершу... "Ферст филм продакшн" терпела космические убытки и могла провалиться совсем уже в шестьдесят первом. Но они терпели еще год, и только потом пошли на поклон к старику Голдвину: так, мол, и так, символ надо спасать, иначе - национальная катастрофа и пятно на Голливуде... Точьв-точь, как потом Кортасар описал, только он везде называл Мэрилин "Глендой", чтобы не судиться с "Юнайтед артистс"... Результат известен.
- Поподробнее, - приказал Курочкин.
- Господи, да я там не был, мне тогда тринадцать лет было... Откуда мне знать подробности? - разнылся Шеф "Кинорынка". - Только в общих чертах. Парни, нанятые "Бродкастингом", накачали ее снотворным, а потом все свалили на цэрэу... Готово! Мученица-блондинка, общий плач по всей стране, на каждой ретроспекции - полные залы. Красиво сделали. Через двадцать лет Натали Вуд отыграли гораздо топорнее... Ну, все?
- Не все, - упрямо возразил Курочкин. - Вы сказали про Натали Вуд...
С каждым оборотом секундной стрелки господин Птахин проявлял все большую и большую нервозность. Вместо короткого отеческого напутствия (согласно контракту) он вынужден был зачем-то давать свидетельские показания по делам минувших дней. Что характерно, по чужим.
- Бог ты мой! - едва ли не простонал он. - Ну, это все очевидные вещи, азбука кинопроката. Живые звезды - привереды, а мертвые на все согласны и ни с чем не спорят... Конечно, Натали Вуд не сама вдруг так утонула с бухты-барахты! Конечно, была проведена предварительная работа, и прокатчики "Вестсайдской истории" имели к тому отношение. Но что вы хотите? Бизнес есть бизнес! Нельзя ведь было делать ремейк, пока первый состав не впечатаешь в историю золотыми буквами. Уайзу еще крупно повезло, что он сам уцелел. Я слышал, что и из него хотели делать памятник... Так принято в кино, понимаете?
- С трудом, - откликнулся Курочкин. Ему очень хотелось бросить чертову винтовку и сломя голову бежать отсюда прочь. Но делать этого было пока нельзя: стрелка еще не завершила своего бега.
- Вы романтик, я смотрю, - с раздраженным удивлением проговорил господин Птахин. - Для человека вашей... м-м... вашей специальности это большая редкость. Мир кино красив только издали, когда ты в зрительном зале. А я уже лет двадцать как внутри... Вы же привыкли к своей работе? Вот и мы все привыкли...
- ...к убийствам, - уточнил Дмитрий Олегович. Его неприязнь к Шефу возрастала с быстротой перемещения стрелки. По привычке он попытался представить Птахина в гробу, однако представленная картинка его ничуть не огорчила.
