Джозефина Тэй - Мисс Пим расставляет точки
— Да. Если бы она лежала в ее столе, ты узнала бы об этом не позже, чем через пять минут. А если бы я нашла такую книжку в классе, где проходил экзамен, я сразу же принесла бы ее тебе.
— Такую книжку? Какую?
— Маленькую записную книжку с заметками по патологии.
— С алфавитом?
— Да. А — артрит, и так далее.
— Значит, это просто книжка, где студентка делала пометки в процессе занятий?
— Не «просто».
— А почему не «просто»?
— Потому что эта штука размером с большую почтовую марку.
Люси подождала, чтобы это дошло до Генриетты.
— И какая связь между книжкой, которую ты нашла, и мисс Роуз?
— Только та, что ни у кого больше не было выражения «знает кошка, чье мясо съела»; по правде говоря, никто больше и не волновался, пока они писали. Роуз к тому же последняя сдала работу.
— Какое это имеет значение?
— Если бы книжку выронили до того, как Роуз вышла из аудитории, ее бы наверняка подобрал кто-нибудь из студенток. Она была красная, как георгин, ее нельзя было не заметить у края дорожки.
— Не на дорожке?
— Нет, — ответила с неохотой Люси. — В полудюйме от нее.
— Значит, мимо нее тысячу раз могли проскочить занятые своей болтовней студентки, озабоченные тем, как бы не опоздать на следующий урок?
— Да, наверно, могли.
— А фамилия на книжке была?
— Нет.
— Не было? никаких признаков, по которым можно бы определить, чья она?
— Ничего, кроме почерка. Но не скоропись, а шрифт.
— Понимаю. — Можно было ощутить, как подтянулась Генриетта. — Тогда принеси мне книжку, и мы предпримем необходимые шаги, чтобы найти ее владелицу.
— У меня ее нет, — сказала бедная Люси. — Я утопила ее.
— Ты — что?
— Бросила ее в реку возле площадки для игр.
— Совершенно невероятный поступок!
Не промелькнул ли в глазах Генриетты проблеск облегчения?
— Не знаю. Я сделала это импульсивно. А что мне было делать с ней? Это конспект по патологии, выпускной по патологии уже прошел, и книжкой не воспользовались. Задуманное не удалось. Тогда зачем беспокоить тебя, отдавая книжку? Я решила, что лучшее наказание для того, кто писал, — никогда не узнать, что с ней стало. Прожить всю жизнь и так и не ответить на этот вопрос.
— «Для того, кто писал». Это очень точно определяет ситуацию, не правда ли? Нет ни малейшего основания связывать книжку с мисс Роуз.
— Я уже сказала, что если бы такое основание было, я бы принесла книжку тебе. Это только подозрение. Но подозрение очень сильное. Большая часть студенток вообще исключается.
— Почему?
— Те, кто в себе уверен, не станут терять время на то, чтобы застраховаться от провала. То есть те, кто силен в теоретической работе — виновны быть не могут. Но ты сама говорила, что Роуз трудно давались письменные задания.
— Как и многим другим.
— Да, но есть еще одно обстоятельство. Многим, без сомнения, трудно дается теория, но как только они проскочат ее, тут же об этом забывают. А Роуз — студентка блестящая в том, что касается практики, и уязвленная гордость заставляет ее стремиться к тому же на экзаменах. Она тщеславна и очень трудолюбива. Она хочет пожинать плоды своих трудов, но очень сомневается, что ей это удастся. Отсюда и маленькая книжка.
— Моя дорогая Люси, это психологическое теоретизирование.
— Может быть. Но когда мадам обратилась ко мне в гостиной, она просила меня заняться именно психологическим теоретизированием. Ты считала, что мое мнение сложилось на голом предубеждении, а я хочу тебе объяснить, что у меня есть для этого достаточно серьезные основания. — Люси посмотрела на красное лицо Генриетты и подумала: «а что, если еще раз рискнуть ступить на минное поле, теперь, когда она доказала, что не просто из каприза нарушила границы чужого владения?» — Генриетта, я говорю с тобой как с другом, я не понимаю, почему ты хочешь послать в Арлингхерст Роуз, когда у тебя есть такая подходящая кандидатура, как Иннес. — И стала ждать взрыва.
Но взрыва не последовало. Генриетта сидела, погруженная в тяжелое молчание, рисуя ручкой какие-то штрихи на тонком чистом листе промокательной бумаги; это был явный признак тревоги в ее душе, потому что ни рисование каракулей, ни пустая трата бумаги не были в обычае у Генриетты.
— Не думаю, что ты много знаешь об Иннес, — проговорила она, наконец, спокойным дружелюбным тоном. — У нее блестящий ум и хорошенькое личико, а потому ты приписываешь ей и другие достоинства. Достоинства, которыми она, совершенно определенно, не обладает. У нее отсутствует чувство юмора, она трудно сходится с людьми — это серьезные недостатки для человека, который собирается постоянно жить в коллективе преподавателей школы. Даже ее блестящие способности представляют собой недостаток, она не терпит глупых. У нее есть тенденция — я уверена, бессознательная — смотреть сверху вниз на других людей. — (Люси вдруг вспомнила, как сегодня Иннес машинально употребила слово «они» по отношению к студенткам. Старушке Генриетте не откажешь в проницательности). — По правде сказать, сразу, как она здесь появилась, у меня создалось впечатление, что она презирает Лейс и использует его только как трамплин для достижения цели.
— Ну что ты, нет, — механически запротестовала Люси, а ее внутренний голос спрашивал ее в это время: не так ли обстоит все в действительности и не это ли озадачивало ее в Мэри Иннес. Если обучение в Лейсе и правда было для нее тайным чистилищем, пыткой, которую надо вытерпеть, способом достигнуть цели, это могло объяснять взрослую сдержанность, сосредоточенность, которая вовсе не всегда была обязательна, неспособность улыбаться.
Немного не ко времени Люси вспомнила забавный рассказ Детерро о том, как, увидев Иннес, она передумала и решила остаться в Лейсе. В тот пасмурный день Детерро обратила внимание на Иннес, потому что та была «не из Лейса», она выбрала Иннес из толпы мельтешащих перед глазами студенток как человека, принадлежащего иному, более взрослому миру.
— Однако коллеги очень любят ее, — сказала вслух Люси.
— Да, соученицы любят ее. Они находят ее отчужденность загадочной, что ли. К сожалению, дети любят ее меньше, она их пугает. Если ты заглянешь в книгу, куда преподаватели записывают критические отзывы об уроках, которые студентки дают вне колледжа, то увидишь, что при описании поведения Иннес слово «антагонистична» появляется там достаточно часто.
— Может, это ее брови, — проговорила Люси. Она увидела, что Генриетта, ничего не поняв, приняла это за легкомысленную шутку, и добавила: — А может быть, она, как и многие другие люди, вопреки своему виду, испытывает глубокие внутренние сомнения. Это обычное объяснение антагонистичного поведения.
— Объяснения психологов мне представляются несколько уклончивыми, — ответила Генриетта. — Если у человека нет природной способности привлекать к себе людей, он может, по крайней мере, сделать усилие, чтобы казаться дружелюбным. Так поступает мисс Роуз.
(Еще бы! подумала Люси).
— Это большая трагедия — отсутствие природной привлекательности; человека не только не любят его коллеги, он вынужден еще терпеть необоснованное предубеждение начальства. Мисс Роуз очень много поработала, чтобы побороть свои недостатки: замедленность мышления и некрасивость. Она идет людям навстречу и делает огромные усилия, чтобы приспособиться к ним, быть им приятной. И с учениками она занимается успешно. Они любят ее, с нетерпением ждут встречи с ней; отзывы о ее уроках блестящие. А вот в личных отношениях с преподавателями ее постигла неудача. Они замечают лишь ее непривлекательность, а усилия, которые она прилагает, чтобы быть дружелюбной и приятной, только раздражают их. — Генриетта подняла глаза от бумаги, на которой чиркала пером, и заметила выражение лица Люси. — Ну да, ты думаешь, что предпочтение, которое я отдаю Роуз как кандидатке, результат слепой пристрастности, правда? Поверь, мне не удалось бы поднять Лейс до его нынешнего уровня, если бы я не понимала кое-что в том, как работает мышление человека. Все годы Роуз очень много трудилась, добилась успеха, ее любят ученики, она достаточно умеет приспосабливаться, чтобы ее приняли ее будущие коллеги. У нее есть дружелюбие и расположенность к людям — то, чего так явно нехватает Иннес. И я не вижу, почему бы ей не отправиться в Арлингхерст, имея мои самые горячие рекомендации.
— Не считая того, что она — нечестный человек.
Генриетта швырнула ручку, и та со звоном упала на подставку.
— Вот пример того, с чем приходится бороться непривлекательной девушке, — сказала она, вся воплощение праведного гнева. — Ты считаешь, что кто-то из девушек пытался смошенничать на экзамене, и указываешь на Роуз. Почему? Потому что тебе не нравится ее лицо — точнее, его выражение.
Итак, все бесполезно. Люси подобрала ноги и приготовилась встать.
