Марина Серова - На всю катушку
Барбара, я и Александр подошли к черному «Мерседесу» с немецкими номерами, похоже, в самом деле из Мюнхена, и баварский акцент в их речи не обманул меня. Махнув рукой на охранников, открывших перед Хачатуряном дверь джипа, на котором они приехали в клуб, Ашот сел вместе с нами в «Мерседес». Надо полагать, он не хотел ни на секунду расставаться с новообретенным немецким другом и потому не умолкал ни на минуту. Ничего себе мафиози на исполнении ответственного задания!
Краем глаза я отметила, что Курилов оставил свой наблюдательный пункт у стены и направляется к своей раздолбанной «Ауди».
— А что, гэр Алэксандр, — важно надувшись, спрашивал Ашот, — ви лубите армянский коньяк?
А сам только что французский хлебал, паразит.
— Герр Ашот, — откликался немец, вальяжно раскинувшись на сиденье, благо за рулем была Барбара, — ви есть чирисмерно пить напитки алкохолни… Ви могет немнофько погублять сфой огканисм. А армянски коньяк… о, я полагайт, вас меня угостит этот напиток.
— Какой базар, дарагой! — откликнулся Ашот. — Кстати, ты любишь русских женщин, а, гэр Алэксандр?
Немец облизнулся от удовольствия и пропел:
— О, руски шенчин… это ест фантастише шенчин. А что дас ист…
— Еще как даст, дарагой! — завопил Хачатурян, свирепо вращая глазами. — Любой женщин тэбэ даст, клянус мой шашлик! Кстаты, дарагой, ты когда-нибудь ел настаящий армянский шашлик? Нэ-э-эт, нэ грузынский… грузынский эта не шашлик, а так… испорченный баран, слющь!..
Когда он был трезв, я не замечала за ним столь чудовищного кавказского акцента…
— Грузын как дэлает шашлик? — продолжал разоряться Хачатурян. — Бэрет баран, рубит баран на много кусок, надевает на шампур и жярит! Это не шашлик, а Асвенцым какой-то, слющь!.. Фашист какой-т, да?
Надо сказать, что употребить именно это сравнение в разговоре с немцем, — нарочно не придумаешь!
— А армянин щьто? — воздел палец Ашот. — Армянин берет баран и не-е-ежненько, баран даже нэ болно, дэлает из него много мяса, патом паливает это мясо бэлим вино, патом бэрет памидор, баклажян, пэрец, обжяривает всо это, патом добавляет зелени… потом еще, и па-адает дарагой гост. Вай, какой вкусны, слющь!
Пока он вываливал на головы слушателей этот гимн армянскому шашлыку, мы проехали центр города и проезжали как раз по той самой улице, на которой я утром под видом старушки просила телефон у суровой Марии Андреевны и ее добродушного охранника.
Охранник!
Я вспомнила, где я слышала голос немца, интонации которого еще тогда, в клубе, показались мне так странно знакомы.
Охранник.
Без сомнения, во внешности немца и того охранника не было ничего общего, разве что только плотное сложение и примерно одинаковый рост. Не буду оспаривать того, что и голоса мало чем были схожи, — и тембр, и манера говорить. Особенно если учесть, что один говорил по-немецки, а другой — по-русски. И все-таки это был один и тот же человек.
Я не могла ошибиться.
* * *Теперь стало понятно, где находились люди полковника Путинцева: они находились совсем рядом, в одной со мной машине.
Неудивительно, что они посадили меня на заднем сиденье между собой, а впереди, за рулем, была одна Барбара, или как там ее зовут.
Но какой актерский дар у этого марьандреевского охранника! Да и Хачатурян не подкачал. А ведь не будь сегодняшней старушки, усиленно просящей о том, чтобы ей позволили позвонить, неизвестно, как бы все обернулось.
Не думаю, что они хотят доставить меня в дом еще в сознательном состоянии. Вырубать меня им надо здесь, на это и рассчитано, а вот теперь мы посмотрим, кто кого. Зря ты, Ашот, сел в эту машину, лучше бы держался поближе к своим дронам и стоеросам. А ведь он их выслал вперед, подготовить встречу дорогих гостей. Одним из дорогих, таким образом, был Гонза, вторым — я, а третьим и незваным, о котором еще не подозревал и сам хозяин, — Курилов, чью машину я не видела, но твердо знала, что он неотступно следует за нами.
А сейчас мы и повеселим забугорных гостей.
— А что, герр Александр, — произнесла я на чистейшем немецком языке, — вам не приходилось слышать, какое тяжелое положение в России с телефонами?
Он вопросительно посмотрел на меня, и в пристальном взоре его тяжело блеснуло недоумение.
— Вы представляете, — продолжала я, — порой ситуация достигает критической отметки, и тогда несчастные русские старушки вынуждены с раннего утра ходить по улицам и просить своих более состоятельных сограждан об одолжении…
Он хорошо владел собой, но невозможно скрыть такой мощный всплеск недоумения и тревоги. Серые глаза немца сразу утратили свое задорно-хмельное выражение, в них застыл вопрос: как я догадалась?..
Он, несомненно, нанес бы удар, но мгновением ранее я прочитала это намерение у него в глазах, как в открытой книге.
Изогнувшись, я ткнула коленом (!) прямо в переносицу лженемца, и неудивительно, что после такого удара он откинулся затылком на спинку сиденья, ошарашенный и оглушенный. Я выхватила свой пистолет размером не больше дамской ладони и свирепо ткнула дулом в кадык Хачатуряна так, что он захрипел и выпучил от боли глаза.
Девушка на переднем сиденье, заслышав шум, обернулась, но тут же получила такой удар в голову, что лишилась чувств. Вероятно, инстинктивно она нажала на тормоз, потому что машину резко тряхнуло, развернуло почти на сто восемьдесят градусов, и она остановилась.
«Какие же вы профессионалы», — мелькнула мысль. Спецслужбы, а дали провести себя как малые дети. Даже жалко, особенно эту девушку. Ну не берись ты не за свое дело. Вот Курилов на вашем месте так легко не сдался бы.
— Ну ладно, Ашот, довольно мы поиграли в кошки-мышки, — медленно выговорила я, нажимая пистолетом на его горло, — говори, на кого работаешь, кто убил Началова и кто так желает заполучить демидовский «Мегафлор».
— Да пащла ты! — прохрипел он. — Если ты будэщ рыпаться, то их всэх щлепнут, и тэбя тоже.
Дверца резко распахнулась, и не ожидавший этого Хачатурян вывалился наружу прямо в огромную грязную лужу к ногам неподвижно стоящего человека.
— Ты у меня щас довопишься, — негромко произнес Курилов и несильно, но, судя по стону Ашота, довольно чувствительно пнул его. — Давай колись и не думай даже мне тут вонять. Не то — ты меня знаешь — мало не покажется.
— Харащо, Мангуст, все понял, — выговорил Хачатурян, узнавая посулившего ему такое милостивое и учтивое обхождение человека. — Я и сам не по своей воле…
— Имя человека, который всей этой богадельней, так сказать, заведует, — бросила я.
— Да ви ж его знаете.
— Неужели все-таки Началов? — не без иронии спросил Курилов, но я увидела в его глазах нечто, заставившее меня более серьезно отнестись к этой, казалось бы, небрежной и легкомысленной фразе Кости.
— Он, са-абака! — обрадовался Хачатурян и сел на четвереньки, качественно улучшая свою дислокацию. — Началов и есть. А с ним его палковыник Путынцев.
— А я все надеялся, что сведения о его смерти — правда, — грустно вздохнул Курилов.
— Значит, Началов разыграл свою смерть? Потому что ведь его новый белый «мерс», действительно взорван. Это даже передавали в новостях.
— Интересен не сам факт имитации Началовым своей смерти, а то, что побудило его начать против всех нас решительные боевые действия. Ты не догадываешься, что именно, Женя?
— Неужели… — От мысли на секунду захватило дух, но потом я собралась с силами и облекла свое предположение в слова: — Неужели известие о гибели сына?
— Да, он буквально через два часа после этого несчастного случая, в просторечии именуемого убийством, узнал имя человека, которому он обязан такой радостью. Неудивительно, что он решил покончить со всеми нами. С тобой, Женя, за то, что ты так хорошо выполнила свою работу. Со мной — ну, у нас всегда были замечательные отношения, особенно после того, как я взломал сейф с его документами, правда, потом я отказался убить его.
— Так Началов и есть тот человек, из-за которого ты поссорился с Маркеловым?
— Вот именно. И я не хотел, чтобы Серый… чтобы мой дядя знал об этом прискорбном обстоятельстве.
— Но почему Началов хотел… впрочем, что это я.
— Самое смешное, — медленно начал Курилов, — что мы сами спровоцировали Началова на такой тотальный кипеж. Цепочка, как по заказу…
— Почему же это, — покачала головой я, — конечно, Началова провоцирует на эти действия смерть его сына, которую, в свою очередь, спровоцировал Демидов, наняв меня. Это случайность, но все же… Ведь Демидова вынудило нанять меня не желание позабавиться, заполучив себе телохранителя-женщину, а вполне конкретные угрозы по телефону и даже взрыв его лимузина.
— А кто взорвал лимузин-то?
— А ведь Началов через Маркелова, который, очевидно, находился в зависимости от него и Путинцева, вполне конкретно предлагал Сергею Викторовичу продать ему «Мегафлор». Вероятно, у Началова были основания не убирать Демидова напрямую, а просто выбить у него…
