Марина Серова - Тузы и их шестерки
— Моя фамилия Волоков. Я тот самый человек, которому пришло в голову продавать зараженное оборудование на территории России. — Водитель запустил двигатель, и машина тронулась с места. — Для этого мы с генералом Новиковым сколотили небольшую бригаду, которая демонтировала оборудование на зараженных предприятиях Чернобыльской зоны и завозила его в Россию. Здесь мы его реализовывали, на чем сколотили свой начальный капитал. Кроме технологических линий, продавали автомобили, бытовую технику: стиральные машины, пылесосы. Реализовывали стройматериалы. В общем, все, что можно.
Я отодвинула труп одного в сторону, другого попросила ко мне не прикасаться и своей кровью не пачкать. Тем временем мы неслись по городу.
— Не так быстро, — предупредила я, — остановит милиция, тогда хлопот не оберешься. К тому же у нас на заднем стекле кровь. Вашими стараниями.
— Мне очень надо к генералу, — сказал Волоков. — Он велел своим ублюдкам прикончить меня, боясь, что в конечном счете органы правосудия выйдут и на него. Своя шкура ближе к телу.
Мы ехали недолго, благо городок маленький. Я кое-как выбралась на улицу через еще не остывший труп. Заставлять двигаться человека, раненного в ногу, по моим понятиям, было аморально.
Халатик на мне был очень миленький, и все же это было далеко не самое удобное одеяние. Шлепая тапочками, я поднялась следом за моим спасителем по ступеням, и мы вошли в гостиницу.
Сидящая вахтерша открыла было рот, но, когда Волоков навел на нее пистолет, она забыла, как он закрывается.
— Дай ключ от триста седьмого, — рявкнул он.
Женщина, пошарив по ящику, отдала ему запасной ключ. Мы стали быстро подниматься по лестницам. Номер триста семь. Он вставил ключ в замочную скважину, повернул его и первым вошел в номер.
Тут же раздались выстрелы. Отдачей Волокова отбросило назад в коридор, его пистолет выпал и отлетел как раз ко мне. Я подобрала оружие и, не дожидаясь, пока невидимый противник застрелит меня, высунула в проем всего лишь руку с пистолетом, стреляя так, чтобы покрыть как можно большую площадь.
Раздался стон, и я поняла, что пуля попала в цель. После этого я, не обращая внимания на боль в ребрах, вкатилась в номер и увидела лысого растолстевшего человека среднего роста в синем спортивном костюме, который держался за правую руку. Пистолет лежал на полу.
Он хрипел, пятился назад и не говорил ни слова.
— На колени!
Он подчинился. Я вернулась к лежащему в коридоре Волокову. Он был еще жив.
— Как это все нелепо. Видимо, он засек нас в окно. Знаешь, найди дискету. На ней вся информация об оборудовании, что мы продавали.
Я мельком взглянула на раны на его теле.
— Подожди себя хоронить, у тебя есть все шансы выжить.
— Нет у меня шансов. У меня рак. Если бы я не был директором крупной фирмы и не имел возможности покупать себе лекарства и обезболивающее, давно бы отправился на тот свет или сошел бы с ума от боли.
Он закрыл глаза и испустил дух.
Я вошла в номер гостиницы.
— Ну что, товарищ генерал, поздравляю, на тебе труп. Где дискета?
— Какая дискета?
Я выстрелила ему под ноги.
— Извини, промахнулась. Еще раз попробовать?
— В шкафу. В кителе.
…Я пошла в местный храм и нашла отца Александра.
— Вот…
Он, не говоря ни слова, взял меня за руку, в которой была пачка не растраченных мною федотовских денег, и подвел к ящичку, куда прихожане жертвовали на реконструкцию храма.
— Вот сюда, дочь моя, вот сюда.
Духовное заведение осталось у меня за спиной. Легко, как мне легко!
Я вернулась обратно в больницу.
Гром сидел у меня в палате.
— Куда ходила? Ума нет совсем?
— Надо было, — ответила я, устало опускаясь на койку.
— Как же это так? Как же это так? — повторял он.
— Охрану могли бы оставить, Андрей Леонидович, — с укором заметила я.
— Знаешь, вот никогда не думал, что тебе понадобится охрана.
— Но я же сейчас не в форме.
— Да, не в форме, — повторил он. — Зато была в форме. Ты здесь столько натворила, что мне теперь месяц разгребаться.
— Я не справилась?
— Справилась, справилась.
— Так, может, мне в отпуск?
— В отпуск? — переспросил он.
— Да, в отпуск.
— И не мечтай, Багира!
Я обиделась.
— Ну, хорошо, хорошо, я подумаю.
