Эллен Полл - Труп на балетной сцене
— Он учил Мора?
— Существовали такие вещи, которые Харт знал, как делать, а Антон — не знал. У Мора нет… то есть не было такой основательной, как у Харта, классической школы. И вообще, Харт необыкновенно образован. Поэтому Рут иногда просила его преподать Антону уроки: как выполнять поддержку, сколько шагов сделать в том или ином эпизоде.
— И он справлялся?
— Абсолютно. Был очень терпелив и… деликатен.
— Деликатен, потому что Антон был обидчив?
— Любой творческий человек обижается, когда ему на людях указывают, что и как. А ты разве нет?
Наступила очередь Мюррея пожимать плечами.
— А тебе самой Антон нравился? — Полицейский подался вперед и так пристально посмотрел в глаза Джульет, что той сделалось неловко.
— Я уже упоминала, что едва знала его. — Она изо всех сил старалась выдержать взгляд.
— Когда-нибудь оставалась с ним наедине?
— Нет… то есть да, — поправилась она. — На несколько минут в тот самый день, когда мы познакомились. Он пытался со мной заигрывать. Во всяком случае, я так поняла.
— Неужели? И в чем это проявлялось?
Джульет невольно улыбнулась:
— Не в очень многом, если учесть, что я была с ним всего несколько минут.
— Ты с ним спала?
Джульет отвела глаза и откровенно рассмеялась:
— Мюррей, мы оставались вдвоем не больше двух минут. И только что познакомились.
— И это все?
— Все.
— М-м-м… — Полицейский покачал головой, словно соединяя воедино различные детали. — М-м-м… — Он посмотрел на наручные часы, хотя часы на камине ясно показывали без пятнадцати десять. — Эксперт начнет вскрытие в половине одиннадцатого. Поеду посмотрю. А потом заскочу в студию.
— О! — вскочила на ноги Джульет. — Тогда не забудь забрать его вещи. — Она бросилась в переднюю и вернулась с полотняным рюкзачком немца. — Вот барахло Антона. Бутылка внутри. Обязательно отдай ее на проверку.
— Ты серьезно считаешь, что его опоили?
— Не могу представить ничего иного. В начале репетиции он был в полном порядке.
— Но он вполне мог сам проглотить экстази. Еще до прихода в студию. Согласна?
— Не думаю, — твердо ответила Джульет, продолжая стоять. — Он слишком заботился о своей карьере. Непременно отдай на анализ.
Полицейский фыркнул, словно стараясь подавить смешок.
— Я вижу, ты всерьез убедила себя, что ему что-то подмешали в бутылку.
Взгляд Джульет стал холодным и твердым. Ее перестал развлекать разговор с детективом Лэндисом.
— До вчерашнего дня я знать не знала, что слово «подмешать» все еще употребляется в английском языке, — съязвила она. — Я гражданка, я свидетель. И считаю, что напиток необходимо проверить. Я своими глазами видела, как не менее полудюжины человек приближались к бутылке и по крайней мере трое прикасались к ней.
— Вот как? Кто такие?
— Лили Бедиант, Райдер Кенсингтон и Харт Хейден, — выпалила без колебаний Джульет. — И еще Электра Андреадес, Викторин Вэлланкур и Грегори Флитвуд подходили к ней. Каждый их них мог это сделать. Я не смотрела на Антона каждую секунду.
— А из тех, кто прикасался к бутылке, кто-нибудь ее поднимал, сыпал что-нибудь внутрь?
— Нет, — нехотя признала она. — Просто передвигали с места на место, чтобы не свалить. Я сама ее чуть не сшибла, когда подошла похвалить Антона.
— И ты тоже? — Полицейский насмешливо изогнул бровь. — Я слышал, на вчерашнем сборище подавали шампанское. Скажи, ты много пила?
— Прости, не поняла.
— Я спросил: ты пила вчера шампанское в студии перед прогоном?
— Один маленький бокал.
Мюррей оценивающе посмотрел на нее:
— А до этого что-нибудь ела? Или приняла на голодный желудок?
Джульет с досадой почувствовала, как щеки опять вспыхнули.
— Перекусывала.
— С пивком?
— Нет, со стаканом шардонне. Но это ничуть не нарушило мою способность замечать, что творится вокруг.
— Разумеется. — Интонацией и бруклинским выговором Мюррей ясно дал понять, что очень в этом сомневается. Но тем не менее кивнул и взял рюкзак Антона. — Отвезу в лабораторию. Тебе прислать копию отчета?
— Я бы не отказалась. — Она изо всех сил пыталась побороть смущение. — В том случае, если в напитке что-нибудь обнаружат.
— Хорошо, — кивнул детектив и как бы между прочим спросил: — Ты, случайно, не открывала пробку после того, как завинтила ее в студии?
— Конечно, нет!
— Вот и ладно. — Он наконец поднялся.
Но Джульет почувствовала, что полицейский ей не поверил, и, поддавшись внезапному порыву, взорвалась:
— Слушай, Мюррей, ты же не будешь утверждать, что это я пыталась навредить Антону? Или хотела подтасовать улики?
— Ни в коем случае. Предпочитаю размышлять, а не возводить на людей напраслину.
— И на том спасибо.
— Но учти, тот факт, что некто проживает в шикарной квартире, еще не избавляет его от подозрений в убийстве.
— Что такое? — взвизгнула Джульет. — Нет, я вижу, денежная тема все-таки не дает тебе покоя!
Полицейский рассмеялся, но негромко, словно бы про себя.
— Может, ты и права. Только не бери в голову: если бы я в самом деле считал тебя виновной, мы бы не беседовали tet-a-tet в твоей маленькой, уютной светелке. А сидели бы в полицейском участке с магнитофоном, и кто-нибудь из моих парней снимал бы официальный допрос.
Мюррей подхватил рюкзак и собрался уходить, но вдруг повернулся и ослепительно улыбнулся. Сверкнули белоснежные зубы, засияли глаза.
— Рад был повидаться. Только сделай мне одолжение — не уезжай никуда из города.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
После того как детектив ушел, Джульет, задержавшись в прохладе библиотеки, еще некоторое время думала о нем. Ясное дело, она для Мюррея темная лошадка, как для нее самой обитатели студии Янча. Его работа — подозревать всех и каждого. Но тем не менее Джульет невольно рассердилась: мог бы вести себя по-другому. Неужели он забыл тот необыкновенно напряженный час в ее комнате в общежитии, когда они всего-то и делали, что молча сидели друг подле друга и занимались, но при этом чувствовали озноб и буквально вибрировали от взаимного притяжения? А еще они вместе курили гашиш. Это ли не связь?
Забавно, думала Джульет, поднимаясь по лестнице в кабинет, вот так засыпаешь в комнате с будущим скульптором, просыпаешься через десять или двадцать лет и обнаруживаешь, что он нью-йоркский коп. Надо бы перечитать Вашингтона Ирвинга.
А пока надлежало составить список гостей леди Портер. В соседней комнате Эймс копошилась в почте читателей. Джульет затворила за собой дверь и моментально перенеслась из мира неожиданной смерти в просторную столовую Энкл-Хауса. Украсила стол ее светлости тяжелым, до блеска начищенным севрским серебром и предложила гостям обед из шести блюд (из поваренной книги 1816 года: на первое суп из омара, на десерт крыжовник со взбитыми сливками. В этот день ее перо легко летало по бумаге. Когда гости расселись, Кэролин Кастингэм с удивлением обнаружила, что напротив нее сидит джентльмен, с которым она в последний раз виделась, когда была девочкой. Тогда во время бала они вместе прокрались в столовую, стащили кувшин силлабаба,[8] поднялись в ее классную комнату и здорово надрались, пока бродили по бесконечным кругам «Последствий».[9]
Кэролин даже вспомнила первую фразу: «Дама и джентльмен познакомились на уроке танцев».
«В результате чего джентльмен наступил ей на ногу», — ответил ее сокувшинник.
«В результате чего дама ударила его по голове», — написала Кэролин.
«В результате чего джентльмен упал на пол и разрыдался», — поставил точку ее партнер.
В двенадцать лет подобный поворот событий показался им настолько смешным, что оба едва не задохнулись от хохота.
Встретив в двадцать лет за столом леди Портер своего друга детства, Кэролин поначалу не сдержала возгласа удовольствия. Но затем ответила на его бурное восхищение ледяным, горделивым взглядом и до конца вечера больше не обращала на него внимания.
Джульет не заметила, как пролетела пара часов. Она немного опоздала в студию Янча. В рабочей одежде — синих джинсах и футболке — рванула по улице и свернула на Вест-Энд-авеню, где в погоне за пассажиркой чуть не столкнулись два такси.
Она не села ни в то, ни в другое — предпочла третье, менее агрессивное. Дала водителю адрес студии. Но как только шофер вписался в поток, у нее в кармане зазвонил сотовый.
— Да, — ответила Джульет.
— Слушай, ты думаешь, у Харта получится Пип? Господи, не могу поверить, что это произошло.
— Конечно, — машинально отозвалась Джульет и подумала; что решит водитель красного «шевроле» (как его называют? «Баундер»? Нет, «блейзер»), который выруливал вслед за другими автомобилями в сторону Вест-Энда? — Тебе повезло, что он у тебя есть. Харт великолепен.
