Светлана Алешина - Месть за нелюбовь
Но Лариса не стала его больше мучить, переходя к делу, ради которого, собственно, и пришла сюда:
— Вот, посмотри, — показала она ему фотографию Паршина. — Ты видел когда-нибудь этого человека? Вспомни, может быть, он заходил к Каменской?
Алексей только бегло взглянул на фото и сразу же снова поднял глаза на Ларису.
— Ну да, я видел его как-то у Ирины, — ответил он. — А это кто?
— Так, коллекционер один, — ответила Лариса. — Правда, Орнагын утверждает, что к Ирине он заходил, чтобы сосватать за нее своего молодого племянника.
Лицо Алексея покраснело, он опять вскочил с кресла и нервно стал расхаживать по комнате, мерял ее крупными шагами.
— Я всегда подозревал, что для Каменской я просто красивая игрушка! — с горечью говорил он. — Но чтобы найти себе еще одну такую же вещь! Такого цинизма я от нее не ожидал. Я все надеялся, что она хоть немного любит меня. А вот истинную любовь-то не замечал! А она ведь была, была!
Лариса сидела молча, понимая, что надо дать молодому человеку выговориться и что помочь ему сейчас можно, только спокойно выслушав его.
— Да, вы правильно поняли, — чуть успокоившись, продолжал Серебряков, внимательно глядя в окно. — Мы с Аленой были любовниками. Но это было еще в декабре. И всего один раз. В тот день, когда Ирина ездила куда-то с бандитами. Для меня тогда это было просто развлечение. Но она-то и правда любила меня. И любит до сих пор. А я! — Алексей безнадежно махнул рукой. — Я просто не хотел замечать ее чувств. Мучил ее. А теперь она там, в тюрьме, а я сижу здесь, скрываюсь как последний подонок.
— Ладно, хватит, — не выдержала наконец Лариса. — Будь мужчиной. Успокойся. Все будет хорошо, обещаю. Вспомни лучше, при каких обстоятельствах ты видел человека с фотографии.
— Сейчас, — Алексей зажмурил на секунду глаза. — Ну да. Это было как раз накануне дня рождения и смерти Ирины. Я вернулся днем в особняк, так как мне понадобилась моя машина. Я вообще-то не люблю сам ездить, меня обычно Котенко по утрам на работу подбрасывает, а тогда надо было ехать самому на запись, и причем срочно. Вот я и пошел сразу к гаражу. Смотрю, а туда же этот старичок заходит. Аккуратненький весь такой, чистенький. Ну, я кивнул ему, а он в ответ поклонился. Ну, вывел я свой «Форд» из гаража, а он сел на свою старенькую «Волгу» и уехал в противоположную сторону. Вот и все…
* * *В тот день при входе в гараж Паршин столкнулся с каким-то юнцом и на его кивок вежливо поклонился ему. «Должно быть, один из тех самых, о которых говорила только что хозяйка дома», — с презрением подумал он. Но виду не показал. Просто сел в свою «Волгу» и быстрее поехал домой, чтобы быть подальше от всех этих странных людей.
Виталий Николаевич Паршин был не совсем доволен совершенной сделкой. Хотя цену за статуэтку дали ему более чем приемлемую. Можно будет наконец купить приличную квартирку, подальше от дочери и зятя, вечно сующих свой нос не в свое дело и пытающихся контролировать его. Расплатиться с долгами, скопившимися за последний год. Да еще и хватит на проживание на всю оставшуюся жизнь. Если ему, конечно, опять не приспичит купить для своей коллекции какую-нибудь вещь вроде этой статуэтки.
Впрочем, нет уж, дудки! Он больше в такие игры не играет. Мало ему горечи расставания с любимым предметом, так еще покупатели пошли какие-то странные.
Чего стоит один этот бандит. Какое-то оружие для уничтожения! Покажи ему, кого надо убить, он и убьет! И даже зачем — не спросит. Нет, вот раньше бандиты были! Один такой нарисован на одной из картин из его коллекции. Романтичный такой, худощавый мужчина в маске, с ружьем останавливает карету. А там дамочка разряженная. И взгляд ее, обращенный на бандита, полон ужаса и восхищения.
Восхищения!
Так-то. А кто этими-то, нынешними, восхищаться будет? Только если горбуньи какие-нибудь. Вроде той, которая открыла ему дверь в особняке. Страшная, должно быть, женщина. И не только внешне.
Паршин не верил в сказки про Квазимодо. Все, что есть в человеке, считал он, обязательно отражается и на его внешности. «Какая же ужасная должна быть душа, заключенная в таком отвратительном теле!» — подумал он.
Только этот бандит неразумный, посрамление рода человеческого, как будто этого не видит. Паршин заметил, как переглядывалась эта парочка. Даже и не переглядывалась, но когда между двумя людьми существуют интимные отношения, это ведь сразу видно. Уж его-то не проведешь.
Лишь такие, как эта Ирина Николаевна, и могут не замечать подобных вещей. Уж слишком заняты они только своей драгоценной личностью. Впрочем, на первый взгляд старику эта дамочка даже понравилась. Красивая такая, хотя и не молоденькая уже. И одета со вкусом. Но уж очень ненатуральна. Все время как будто играет кого-то. Хочется ей показать, какая она светская, гостеприимная, непринужденная. Прямо из кожи вылазит.
И так заинтересовалась историей этой самой статуэтки! А потом и говорит: «Я тоже ее в спальню поставлю и буду на глазах черных фигурок молоденьких мальчиков соблазнять. Куда там старику Лаврентию. Я ему еще фору дам!» И смеется, заливается…
А он как раз с одним из таких мальчиков и столкнулся при входе в гараж.
«И ведь по виду и не скажешь. Симпатичный такой, как на картинах Ван Дейка. Хотя и есть в его внешности женственное что-то», — ехидно думал Паршин.
Старик, погруженный в свои мысли, ехал, совершенно не замечая ничего вокруг. Благо дорога была полупустынна и хорошо ему знакома. Не заметил он, и как загорелась в его машине красная лампочка, предупреждающая о том, что топливо в баке заканчивается.
И как раз у леса, находящегося в непосредственной близости от его дома, и произошло то, что должно было произойти. Машина окончательно остановилась, и старик увидел наконец, что бензин у него на нуле.
Это открытие повергло его в некоторый шок. Он точно помнил, что еще утром залил тридцать литров. Или только хотел залить?
Неужели у него начинается старческий склероз? Ведь так и до полного маразма недалеко.
Паршин вздохнул и вышел на дорогу. Нечего было и думать, чтобы какой-нибудь добрый проезжающий автомобилист помог ему.
Придется, судя по всему, чапать домой через лес пешком и идти за бензином на поклон к зятю. А это им еще один козырь, чтобы иметь повод присматривать за ним, как за дитем малым. Совсем, подумают, выжил дед из ума, даже заправиться забывает.
Старик снова вздохнул и, закрыв машину, вошел в лес. Конечно, было немного страшновато идти совершенно одному по лесу, имея при себе такую кучу денег. Но ведь на нем не написано, что он владеет такой суммой, да и нет здесь никого. Времена разбойников давно миновали.
Так он шел, уговаривая сам себя не бояться, и вскоре совсем успокоился, залюбовавшись весенним лесным пейзажем.
Эх, был бы Паршин художником! С каким наслаждением написал бы он этот пробуждающийся от зимней спячки лес, это предчувствие зеленого буйства листвы.
В последние годы старик, сам не замечая того, стал сдавать. И хоть зрение у него оставалось почти таким же хорошим, как в юности, слух начал подводить. Поэтому и не слышал он осторожные, но тяжелые шаги грузного мужчины, крадущегося по пятам.
И, когда Паршин вдруг почувствовал сзади руки, сдавливающие его горло, было уже слишком поздно. Старик хотел закричать и не смог. Его высохшее тело последний раз свела жестокая судорога, и оно обмякло в руках убийцы.
А тот опустил его на землю, обшарил карманы и, отыскав во внутреннем кармане пиджака конверт с деньгами, небрежно пересчитал их и положил к себе в куртку. Затем поднял труп старика, дотащил его до глубокого оврага, находящегося недалеко от места убийства, и бросил туда, швырнув ему ногой вдогонку сухой кустарник, валявшийся рядом.
И пошел не оглядываясь по направлению к дороге.
* * *Ровно в пять часов вечера Лариса опять появилась на пороге кабинета Карташова.
На этот раз капитан встретил ее молча, лишь на минуту подняв на нее безразличные усталые глаза.
День у Олега выдался совершенно пролетный в смысле работы, зато ему удалось, совсем как в старые добрые времена, выиграть целых восемь партий в козла у двух лейтенантов и проиграть им же всего лишь семь. Поэтому в целом он был доволен сегодняшним днем.
Только вот почему-то немного было не по себе.
И вот как раз в таком состоянии и застала его Лариса. Она, быстро пройдя через его кабинет, бросила фото Паршина на стол и, присев на стул напротив него, по-хозяйски закурила. Ее красивое умное лицо было настолько измученным, что Карташову даже стало ее жалко.
— Не расстраивайся, Ларочка, — с сочувствием произнес он, протягивая через стол ей руку. — Ну подумай, на что ты тратишь свою молодую, богатую, щедрую на всевозможные подарки жизнь. Ну зачем тебе эти преступники, убийства и тому подобные веселенькие штучки?
