Буало-Нарсежак - Инженер слишком любил цифры
— Никаких происшествий?
— Ничего. Хотя мне показалось, что за нами следили… Черная машина, «пежо-403», не отставала от меня последние двести километров.
— Ты не заметил номера?
— Нет. Слишком далеко.
— Давно вы приехали?
— С четверть часа. Я даже не успел позвонить домой. Ты видел малыша, мою жену? Как у них дела?
— Все в порядке.
Бельяр схватил Марея за отвороты пиджака.
— Читал газеты?… Это правда, что они печатают, или хотят успокоить публику?
— Чистая правда.
— Цилиндр был у Монжо?
— Да, все, что ты читал, абсолютно точно. Цилиндр был около лестницы, на том самом месте, где лежал Монжо.
— Ты что-нибудь в этом понимаешь?
— Абсолютно ничего. Но факт остается фактом.
Бельяр поднял глаза к потолку.
— Если цилиндр найден, значит, делу конец, разве не так? Ведь Линде уже не грозит опасность.
Марей покачал головой.
— Не будем спешить с выводами. На мой взгляд, дело не кончено. Или, если хочешь, цилиндр был отдельным эпизодом.
— Почему ты так думаешь?
— Ну, скажем, нечто вроде предчувствия.
Марей понизил голос.
— Как вела себя Линда во время путешествия?
Бельяр, казалось, со всей серьезностью обдумывал свой ответ.
— Конечно, немножко беспокоилась… Была настороже… Молчаливее, чем обычно… Но не так уж взволнована.
— Она ничего тебе не рассказывала?
— Нет… А что?
— Возможно, я ошибаюсь, но у меня не выходит из головы мысль, что она знает обо всем этом больше, чем говорит. Вот потому-то я и боюсь.
— Любопытно! Ты в первый раз заговорил об этом.
На лестнице послышался стук высоких каблуков Линды. Марей пошел ей навстречу. Он, помимо своей воли, смотрел на нее пытливо, изучающе.
— Это правда? — спросила она. — Цилиндр нашелся? О, вы на высоте, комиссар. Лично я очень рада… из-за…
Голос ее дрогнул. Она неопределенно махнула рукой, закончив этим свою мысль.
— Если бы теперь мы могли хоть немного пожить спокойно, — сказала она в заключение. — Я была бы вам очень признательна.
Что означали эти слова, призыв? Или, наоборот, упрек? А может быть, вежливое безразличие.
— Пойду займусь ужином, — снова сказала она. — Но предупреждаю, все будет очень просто. Оставляю вас тут секретничать.
Марей проводил ее взглядом. Он вздрогнул, когда Бельяр коснулся его руки.
— Я думаю, ты ошибаешься, — шепнул Бельяр. — Чего тебе налить?… Где-то должен быть портвейн.
— Спасибо. Я ничего не хочу.
Бельяр достал пачку «честерфилд», протянул её Марею.
— На!.. Видеть не могу твоих перекрученных сигарет.
Марей молча сделал несколько затяжек, потом заговорил снова:
— Теперь речь идет о том, чтобы защитить Линду. Я думаю, тебе могут дать отпуск.
— Конечно. Но у меня есть семья.
— Знаю, — сказал Марей. — Я буду дежурить ночью, а ты будешь сменять меня днем.
— И долго будет продолжаться это наблюдение?
Марей мелкими шажками пересек гостиную, облокотился на пианино.
— Это-то меня больше всего и беспокоит, — сказал он. — Если противник решит взять нас измором, тут уж ничего не поделаешь. Но я надеюсь, что он так или иначе проявит себя, и очень скоро.
— Ладно. Как ты предполагаешь осуществить сегодняшнее дежурство?
— Сейчас ты поедешь домой, — сказал Марей. — Я останусь здесь. Устроюсь в гостиной или еще где-нибудь. Спать я не собираюсь. А завтра подумаем.
— Хорошо. Что от меня требуется?
— Следить за теми, кто приходит, кто звонит. Я поговорю об этом с Линдой. Ее могут попытаться вызвать из дома.
— А теперь предположим, кто-то проникает в дом. Что я должен делать?
— Никаких колебаний. Одно предупреждение, после чего ты стреляешь.
— Черт возьми! Да ты, я вижу, настроен решительно.
— Я все беру на себя. Последний совет: Линде не следует подходить к окнам. С улицы легко обстрелять фасад.
Линда хлопотала в столовой. Доносился стук ножей и вилок, звон стаканов.
— По-моему, ты беспокоишься еще больше, чем в тот вечер, — заметил Бельяр. — Может быть, ты скрываешь от меня что-то?
Марей хотел ответить, но в этот момент на пороге столовой показалась Линда.
— К столу.
Мужчины улыбнулись.
XI
Ночь прошла без всяких происшествий. Утром заходил Бельяр узнать, есть ли новости, потом он уехал обедать к себе домой. Марей обедал с Линдой. Молодая женщина говорила мало. Вела она себя безупречно, как и подобало хозяйке дома, но Марей чувствовал, что что-то не клеится. Может быть, ей не нравилась эта слежка? Разумеется все это немножко смешно: осадное положение, запертые двери, излишние предосторожности. Марей невольно думал о Сорбье, таком блестящем, властном человеке. А он, Марей, должно быть, выглядел полным ничтожеством. Линда была рассеянна. Она улыбалась с опозданием, и улыбка не озаряла ее лица, была неискренней. Порой она отвечала невпопад. Если уже сейчас стала ощущаться неловкость, то дальнейшее пребывание на вилле может сделаться невыносимым. К счастью, около четырех часов появился Бельяр, и Марей ускользнул, пообещав вернуться к вечеру.
— Ты не поужинаешь с нами? — спросил Бельяр.
— Нет, хочу немного подышать свежим воздухом.
— Вы, надеюсь, не поссорились?
— Выдумал тоже!.. Линда не из тех женщин, с которыми ссорятся. Только мне показалось, что я надоел ей… О! Просто почудилось.
— Линду можно понять, — заметил Бельяр. — Я попробую все уладить. Во всяком случае, не задерживайся. Ведь ты заставляешь меня вести довольно странную жизнь.
— В девять часов я буду здесь. Обещаю!
Бельяр закрыл за Мареем калитку, запер ее на ключ. Марей очутился на свободе. Он дышал полной грудью… А на этой вилле он задыхался. Была ли тому причиной тишина? Или воспоминание о том, как исчез Монжо? А может быть, образ Сорбье? При малейшем шорохе Марей вздрагивал и на цыпочках шел осматривать соседние комнаты. Охрана виллы ставила множество проблем: где следовало находиться, чтобы обеспечить самую надежную защиту?… Гостиная была расположена слишком далеко от лестницы. Зато обе комнаты наверху — слишком близко от спальни Линды. Марею не хотелось быть навязчивым. В конце концов, он решил лечь в вестибюле на матрасе, который притащил из комнаты для гостей. Линда одобрила его действия. И тем не менее, Марею они казались нелепыми и ненадежными. Нелепыми потому, что при запертых дверях убийце нелегко будет проникнуть в дом, а ненадежными, потому что один раз он уже доказал, что препятствия ему нипочем. Находясь на вилле, Марей был ко всему готов. А едва он очутился на воле, как его страхи показались ему смешными. Вот почему он снова испытал чувство подавленности. Его неотступно преследовала все та же мысль: явится ли «Он»? Ведь «Он» же знает, как велик риск. Значит, Линда настолько опасна?… Тут нить его размышлений терялась, путалась.
Марей приготовил небольшой чемоданчик: пижама, халат, туалетные принадлежности, носки. На всякий случай прихватил электрический фонарик. Он мог бы вернуться да виллу пораньше, поужинать вместе с Бельяром и Линдой, но предпочел смешаться с толпой и выбрал напротив вокзала Сен-Лазар шумный, залитый светом ресторан. Там, по крайней мере, можно ни о чем не раздумывать, все просто и ясно. И если под маской открытых улыбающихся лиц назревали какие-то драмы, то это были драмы самые заурядные, можно сказать безобидные: чуточку терпения и опыта — и их можно распутать. Сидя за своим бифштексом, Марей ощущал приятную умиротворенность. Если его и постигла неудача, то не по его вине. Он имел дело с чересчур ловким противником. Ведь тут всех постигла неудача. И Табара, и службу безопасности, и самых лучших специалистов «тайной войны». Если Линда не подвергнется нападению, если ловушка, расставленная на вилле, не сработает, никто никогда не узнает разгадки этой тайны. А Марею хотелось узнать. Уж так он был устроен, что неразрешенная проблема застревала у него в мозгу, как заноза, образуя болезненную, ноющую, незаживающую рану. Его собственная жизнь, так же как и жизнь других людей, переставала интересовать его. Он выпил рюмку арманьяка и с каждым обжигающим глотком посылал противнику мольбу хоть как-то проявить себя, принять бой. И пусть даже будет плохо Линде, или Бельяру, пли ему самому. Истина превыше всего!
Когда он вышел на улицу, уже стемнело, город сверкал огнями. Марей медленно покатил в сторону Нейи, опустив в машине стекла, вдыхая вечернюю прохладу. В Булонском лесу было совсем темно. На тротуарах лежали первые опавшие листья. Он поставил машину немного в стороне от виллы и взял свой чемодан. Бульвар Морис-Баррес был пустынен. Он зашагал вдоль ограды. Вилла, казалось, спала. Все ставни первого этажа были закрыты, и сквозь них не пробивался свет. Правильно. Бельяр выполнял его указания. Марей мог воспользоваться отмычкой, но предпочел позвонить. В этой части бульвара было особенно темно. На фасад дома косо падал слабый отблеск фонаря с противоположной стороны тротуара. Марей вдруг заторопился, снова позвонил, входная дверь отворялась.
