Марина Серова - Осколки любимого сердца
— Ну и что ему от вас надо?
— А то вы не знаете!
— Я задала вопрос.
— Три года назад Алтыбаев спонсировал мою предвыборную кампанию. Я считал, что давно ему уже ничем не обязан, потому что с лихвой отработал свой долг. Отработал по-разному: помог провести в Думе парочку нужных документов, кого сказали — пристроил на работу в государственные структуры, на кого показали — написал депутатский запрос на имя прокурора… А теперь выясняется, что Ринат считает, будто я ему все еще должен. Неделю назад прислал бойцов, потребовал, чтобы я подключил все свое влияние и освободил из колонии его родного брата. И срок дал — полгода. Послушайте, — оживился он. — Но ведь я уже работаю над этой задачей, работаю! Дело Мавлида Алтыбаева будет пересмотрено, обещаю! Хотя вы и представить себе не можете, чего мне это стоило, — на парне два убийства с отягчающими и черт его знает сколько еще всего, включая грабежи и разбой! Вы думаете, это просто, оправдать такого человека? Я на все рычаги нажал, честное слово! И мне обещали — конечно, не забесплатно, но ведь, в конце концов, Ринат вот тут, на вашем месте сидя, клялся, что для брата ничего не пожалеет. И срок мы установили — полгода! Зачем же вас послали? Припугнуть? Ерунда, лишние хлопоты! Карманов делает все, что может. Так и передайте ему: Карманов делает все, что может!
Он снова наполнил свой бокал. По нервным движениям рук было видно, что депутат крепко нервничает. И было еще что-то в этих бегающих глазах — может быть, страх. Липкий, животный.
Речь его я выслушала, не моргнув глазом. Открылись новые обстоятельства — но имели ли они какое-то отношение к делу, которое я расследую? По всему получалось, что нет. Однако убеждать в этом самого Карманова было бы преждевременно.
— Зачем он меня запугивает? К чему? — продолжал бормотать депутат. Он заметно опьянел, хотя все еще был вполне в состоянии говорить и соображать. — И без того работа нервная, а тут еще сюрприз за сюрпризом! Сначала крадут у меня нож, а потом присылают его с вами — это что, вроде «черной метки»? Очередное предупреждение? А Руську-то вы зачем выкрали? Чтобы припугнуть? Дескать, нам — брата, тебе — сына? И ведь, главное, не признаетесь! Но ведь я уже сказал, что делаю все возможное! А что дело так медленно движется — так ведь я, простите, не волшебник!
Карманов снова и с тем же проворством замахнул в себя коньяк. Пока он зажевывал его лимоном, я решительно отодвинула бутылку в сторону: после того как в разговоре мелькнуло имя Руслана, депутат стал нужен мне как адекватный и по возможности трезвый собеседник.
Но было уже поздно — два полных бокала оказали свое действие, и «клиент» обмякал на глазах.
— Вы сказали, что кто-то выкрал вашего сына? Кто? Когда? Откуда? Как это произошло? — попробовала я вернуть его к действительности.
— Что вы тут ваньку-то передо мной валяете? У Рината своего и спросите… Кстати, а как вас зовут? А, не важно. Жестокие вы, однако, ничего вам не стоит живыми людьми спекулировать… И главное, не признаетесь! Никто не признается! Даже когда я до самого Алтыбаева дозвонился — он в отказ пошел. А кому еще мой Руська был нужен? Тихий мальчик, домашний, ни с каким криминалом никогда не связывался — берег мою репутацию… Украаа-аали-ии… Прямо из санатория в Базеле выкрали, он позвонить-то нам не успел… Горничная утром пришла комнату убирать — только вещи раскиданные и застала… и веревки со скотчем — сначала к стулу привязали, чтобы не кричал, наверное… и постель… вся смятая, среди ночи ворвались… по пожарной лестнице его вывели, угрожали, наверное… Зачем, зачем, зачем это было делать? Я же не отказывался помочь, я же работаю над вопросом!
Карманов начал крениться на бок и издавать какие-то хнычущие звуки. Вот-вот его окончательно развезет, и депутат станет вконец непригодным для беседы. Надо было торопиться.
— Когда это случилось? — спросила я, наклонившись к самому его лицу. — Когда Руслан исчез из санатория?
— Три месяца назад… в марте-е…Через несколько дней после того, как Ринат про брата мне заявил… А куда сына дели? Никто не признается. Мать вся извелась, у меня из рук все валится… И чего вы этим добились, я не понимаю…
Хозяин жизни окончательно раскис. Я задала ему еще несколько вопросов, но толку от депутата уже не было.
* * *Итак, в деле возникали новые обстоятельства.
Я думала об этом, спустившись обратно во двор и усевшись на перила той самой беседки, в какой еще недавно разговаривала с Ромкой и Анютой.
Депутата пришлось оставить как есть — его более-менее связная речь скоро перешла в бормотание, а после и в храп. Сначала я предполагала было переговорить с его женой, но шуршащая шелками красавица захлопнула дверь прямо перед моим носом и не откликалась. Впрочем, скорее всего, от этого разговора было бы мало толку: вряд ли жена Карманова знала больше своего мужа.
Я сидела на перилах и пыталась собрать все разрозненные факты воедино. Итак, за два месяца до гибели Саши кто-то неизвестный (кто?) выкрал из швейцарской клиники Руслана (зачем?) и увез его (куда?) с какой-то совершенно неизвестной целью. Допустим, это сделали не бандиты, насевшие на Карманова-старшего, — в конце концов, им действительно не было смысла гадить депутату, который вовсе не отказывался помогать им в их бандитских делах… но тогда кто? Мой клиент? Исключено, Аркадий Ильинский в это время находился в России, да и какой для него в этом смысл — ведь Саша не была его дочерью! Конечно, у депутата, ровно как и у самого Руслана, могли быть и другие враги, однако оставалось еще одно предположение, которое стоило проверить. И даже очень.
Я спрыгнула с перил и направилась к дому Ильинских.
* * *— Почему же вы сказали, что история Саши — это очень печальная история? Ведь все кончилось так хорошо! Она встретила прекрасного парня, они полюбили друг друга, и все, можно сказать, было прекрасно — конечно, до того момента, как ее убили.
Алла, в которую я выстрелила этим вопросом сразу же, как только переступила порог, от неожиданности отступила на шаг и пробормотала:
— Откуда вы об этом знаете?
— Долго объяснять, да и вообще не важно! Пожалуйста, ответьте — почему? Ведь с этим парнем, ну, Владом, у Саши закрутился замечательный роман. Так, да?
— Нет, — покачала головой Алла. — Все, напротив, закончилось очень и очень печально… Илью Андреевича посадили на два года — депутат нажал на все рычаги, чтобы наказать того, кто искалечил его сына. Мужчина и сейчас отбывает срок в колонии, его не отпустили оттуда даже на похороны дочери — знаете, такое иногда позволяют… А Влад… Он тоже подвел Сашу. Его любовь оказалась слишком быстротечной и легко угасающей — такое случается с молодыми людьми, избалованными женским вниманием, а этот юноша все-таки был очень красив. Может быть, сыграло свою роль и еще одно обстоятельство, а именно то, что девушка была несовершеннолетней. Ведь Влад — далеко не мальчик, ему, как здоровому мужчине, нужны были совсем другие отношения. В конце концов…
— Что в конце концов?
— В конце концов парню надоело относиться к девочке, как к красивой игрушке. Слов нет, этот человек помог ей выкарабкаться из глубокой, сложнейшей депрессии, залечить рану, которая могла бы не зажить у нее до конца жизни. Но, «вылечив» Сашу, он нанес ей другой удар, ничуть не менее болезненный…
— Он… он что, тоже?..
— Нет. Он предложил ей остаться просто друзьями. И женился.
Этого ответа можно было ожидать — и все-таки я удивилась.
— Женился? На ком же?
— На довольно состоятельной даме, как у нас говорят — «медиамагнатше». Ей принадлежит телеканал, несколько газет и рекламных изданий. А Влад — он очень перспективный, известный, по-настоящему талантливый журналист. Я как-то видела их вместе и хочу надеяться, что это брак по любви. Почему бы нет?
— Вот именно. Почему бы нет? — эхом отозвалась я.
Неожиданно Алла отвернулась и подошла к окну. Почти темному. Чуть постояв у приподнятой портьеры вполоборота ко мне, она вдруг обхватила себя руками за плечи так, будто ей стало холодно или страшно.
— А теперь я скажу вам то, что смущает и пугает меня больше всего, Женя, — сказала она тихим голосом, впервые за все время назвав меня просто по имени.
— Ну же?! — поторопила я, потому что Алла не спешила продолжать.
— Дело в том, что реклама секты «Новая жатва», о которой мы с вами говорили…
— Ну?!
— Дело в том, что она печатается главным образом в тех изданиях, которые принадлежат жене молодого человека по имени Влад.
— Как-как?
— Да. Правда, все эти публикации носят чисто рекламный характер, газеты просто печатают объявления-приглашения на встречи, где сектанты вербуют своих сторонников. Законом это не воспрещается, ведь деятельность «Новой жатвы» у нас разрешена. И все-таки это совпадение меня смущает. А вас?
