Далия Трускиновская - Корзинка с бриллиантами
У меня сильные руки, я не хуже Любани справляюсь с жеребцами. Наверно, поэтому я даже не почувствовала удара. Но черная отвратительная ярость, ударившая мне в глаза, так же внезапно отхлынула.
Я никого никогда в жизни так не ненавидела, как этого — в черном бархате и в золоте! И я изумилась — ведь есть же люди, которые еще не знают, что его можно только ненавидеть! Хорош!.. Расплачивается бриллиантами!.. Я хотела побежать к форгангу, я отпихнула его, но он выше и тяжелее меня, он устоял и ударил меня по руке, и это уже было больно. Тогда я побежала в другую сторону и вдруг поняла, что оказалась в узком коридоре между стеной и цепью вагончиков. И он погнал меня по этому коридору, и я даже поняла куда — в зверинец!
Все было очень просто. Служащие возились с переходником. Рабочие тигры уже сидели в переходнике. В зверинце оставались старый Дик и беременная Дези. Они уже не выступали, и у обоих был скверный характер. Кремовский запросто откроет клетку!.. А потом ему останется только подобрать корзинку и придумать правдоподобные обстоятельства. Ну, как это я заскочила в зверинец, и какая растяпа из служащих забыла закрыть клетку. А его самого-то звери не тронут! И он даже попытается меня спасти…
Я поняла это, переступив порог зверинца и увидев пустые клетки. Зверинец у нас довольно далеко от форганга, заору — не услышат, тем более, что в клетках ворчат и рычат тигры. А Кремовский успел на бегу подхватить скребок на длинной ручке, которым чистят клетки.
Я опять перестала видеть его лицо.
Я только знала, что он сейчас может меня убить.
Но это почему-то не было страшно. Я безумно боялась другого — как это он убьет меня и никто никогда не узнает, что он подрезал циглю, что он подставил Любаню! Я же единственная знала всю правду, я не имела права бояться этой сволочи! Это не он меня — я должна была убить его!
Не знаю, как мне это пришло в голову. Наверно, идея избавиться наконец от бриллиантов уже давно сидела во мне. Он оттеснил меня к клетке Дика, чтобы добраться до Дезиной клетки. Тигрица рычала и металась от стенки к стенке, а Дик лежал спокойно. Наверно, поэтому Кремовский выбрал Дези. Я скомкала цепочку и кинула ее вместе с корзинкой сквозь прутья прямо в лапы к Дику.
Кремовский остолбенел.
Дик понюхал брилики, лениво подцепил ногтем и поднял лапу. Цепочка с корзинкой повисели, покачались на огромной лапе, потом коготь втянулся и золото соскользнуло на пол, а Дик еще улегся на него мордой.
Может, я видела это, а может, и придумываю. Потому что Дик поднимал свою огромную лапу довольно медленно, а я проскочила мимо Кремовского быстро и в два прыжка оказалась на цирковом дворе.
Пусть теперь Кремовский объясняет, как корзинка попала в клетку, подумала я. Пусть выскребает ее из-под тигра, да еще по корявому полу, такую штуковинку!
Ненависть и ярость совершенно вышибли из меня страх, честное слово, я даже развеселилась, когда представила себе обе эти рожи: тигриную, взирающую на цепочку, и Кремовского. То, что я удирала от него, — это не страх. Я должна была скорее найти людей. Вот доказательство — я влезла на тачку, на бочку, уцепилась за какую-то ржавую скобу в стене, легла пузом на крышу гаража и заползла на нее. Раньше бы у меня никогда на это духу не хватило. И я с грохотом побежала по гаражу, ища открытое окно, и я нашла его, и влезла без всяких церемоний, грязная, как трубочист, потому что крышу гаража, знаете ли, с мылом не моют. Конечно, я могла проскочить к форгангу мимо Кремовского, но вот не проскочила — ну и бог с ним, с форгангом.
Вломилась я, оказывается, к Буйковым. Они там мирно хозяйничали и знать не знали ни про какие события! А как они от меня шарахнулись!
Я еще на всякий случай выглянула в окно, убедилась, что по двору мечется Кремовский со скребком, и тогда только стала хватать Буйковых заруки:
— Пойдемте со мной! Ну пожалуйста! Пойдемте к директору! Нужно скорее вызвать милицию! Я все расскажу!..
* * *Мне пришлось-таки познакомиться с тем следователем. И мы добрых два дня общими усилиями выясняли правду — потому что пришлось опрашивать новых свидетелей, и у меня тоже не всегда концы с концами сходились, и Кремовская врала с бешеным артистизмом. Но у милиции больше возможностей. Они побывали в аэропорту, они поймали Кремона, и так далее…
А правда оказалась такая.
Кремон действительно приехал попрошайничать и делить наследство. Он, собственно, не рассчитывал, что Галина Константиновна так сразу и располовинит камушки. Но она уже как-то откупалась от него деньгами — почему бы не попробовать еще раз?
По крайней мере, так утверждал Кремон.
Дядя же Вахтанг упирал на другое — что для Кремона свет клином сошелся на отцовском наследстве, а это — дело святое. Кремон, приехав, первым делом забрался в вахтерку к дяде Вахтангу — разведать обстановку и пожаловаться на домашние дела. В момент прощания я их и видела.
Вернувшись, дядя Вахтанг вообразил себя благородным разбойником и Робин Гудом. Наверно, потому, что он когда-то играл Робин Гуда и с завязанными глазами стрелял из лука в мишень. Он подождал, пока я угомонюсь и засну, и пошел наверх. Искал коробку он долго — потому, что хитрая Кремовская прятала ее на самом виду.
Найдя, наш дядя Вахтанг вообразил себя носителем высшей справедливости — он стал делить драгоценности. На две кучки — что, по его компетентному мнению, старик Кремовский оставил бы жене и что отдал бы сыну. Итог получился не в пользу жены, потому что она унаследовала дорогостоящий аттракцион, и дядя Вахтанг в уме вычислял, сколько тигров равняются одному бриллианту, или наоборот. Вообще, когда производишь такие умственные выкрутасы в подпитии, из этого ничего хорошего не выходит. Дядя Вахтанг отобрал два кольца, брошку, еще что-то, и «уронил» на пол — мол, грабители впопыхах забыли. От имени тех же грабителей он растребушил кофр, но вещи раскидал очень аккуратно — отпечатков пальцев нигде не оставил.
А тем временем Кремовский привез на такси совершенно расклеившуюся Кремовскую из аэропорта, отпоил ее лекарствами, и она сама попросила его дать ей снотворное — иначе она завтра не сможет работать. Засыпая, она умоляла его добежать до цирка, разбудить вахтера и взять коробку.
Но, сколько Кремовский не стучал у входа, дядя Вахтанг не отпирал — по той причине, что хозяйничал наверху.
Тогда Кремовский вспомнил про крышу гаража и соседнее парадное. Уже оттуда он увидел, что в окошке гримерной горит свет. Но, пока он с грохотом, как потом я, бежал к окошку, дядя Вахтанг в панике смылся, успев запереть за собой дверь и, естественно, погасить свет. Он не понял, кто это несется к окну, но допускал, что это не обязательно хозяин гримерной, и поэтому, заперев дверь, еще постоял в коридоре, прислушиваясь. Это его и погубило.
Конечно же, у Кремовского был ключ, и он спокойно открыл дверь изнутри. Но сперва он зажег свет и увидел полный развал, а также блестяшки на полу. Потом он решил догнать дядю Вахтанга — насчет вора он ни секунды не сомневался — и отнять у него все остальное. А блестяшки сунул в карман.
Дядя Вахтанг увидел, как дверь гримерной открывается, и кинулся искать спасения вниз — на конюшню, потому что на конюшне темно, и она большая, и много закоулков, где спрятаться. А до вахтерки он бы все равно не успел добежать. Тогда он и сунул завернутую в пакет коробку в бочку с овсом. Даже если его и поймают — то никаких улик.
Кремовский понял, что дядя Вахтанг засел на конюшне, и догадался, что он избавился от коробки. Какое-то время он сидел в засаде, но дядя Вахтанг оказался упрямее и не шелохнулся. Наверно, именно тогда Кремовский сообразил, какой из этого всего он может извлечь прок. И, естественно, испугался, что супруга проснется без него…
Это мне объяснил уже следователь. Кремовский понял, что дядя Вахтанг будет все валить на грабителей, пришедших по крыше. На этих же грабителей можно было списать и те драгоценности, которые оказались у него в кармане. А потом проследить, чтобы остальные оказались у Кремона, и разобраться с Кремоном по-свойски. Ведь в этой ситуации Кремовскому ничего не стоило запугать его. Факт воровства был налицо! Кремовский, возможно, даже собирался поделиться с Кремоном — это было бы умнее всего.
И поэтому он поспешил домой.
Кремовская проснулась и спросила, ходил ли он в цирк. Кремовский, разумеется, сказал, что не ходил — разве мог он оставить ее одну, больную? Он не смыкал глаз у ее постели.
Все бы хорошо, только на Кремовскую, как оказалось, снотворное подействовало не сразу. Она засыпала и просыпалась, звала мужа, а он не отзывался. Она заподозрила в полубреду неладное и тогда-то уснула окончательно. Когда она проснулась и выслушала его, то ясно поняла, что он врет. Но у нее было другое подозрение — она же ревновала мужа к каждому столбу! Так что когда вечером обнаружилась кража, Кремовская сразу поняла, что он к этой краже имеет отношение, но молчала, поэтому что затевала свое собственное расследование и имела свою собственную версию. Она даже вроде как обрадовалась, когда нашлась сережка: значит, действительно в деле была замешана женщина. Любаня так Любаня, очень даже подходит на такую роль. Какая служащая по уходу не мечтает соблазнить и женить на себе артиста, да еще такого видного, как Кремовский!
