Марина Серова - Дамский пасьянс
Лейкина перевела взгляд на меня и вся напряглась. Почувствовав, что наступает решающий момент, я снова направила на нее пистолет.
— Это все они виноваты! — неожиданно выкрикнула она, не спуская взгляда с дула оружия.
— Кто?
— Пилюнин! Это он подбил меня на это дело. Но… Вы не убивайте меня, я вам все расскажу! — в голосе Ирины послышались умоляющие нотки.
— Это он убил Гурченко?
— Да, он! — ответ Ирины поразил меня своей быстротой. — И я могу это доказать. На пистолете его отпечатки пальцев.
Я нахмурилась. Если это действительно так, доказать, наверное, уже вряд ли что-то можно. Потому что этот пистолет покоится в мусоропроводе подъезда Кумарцева, и все отпечатки с него стерты моей собственной рукой.
— А наркотики? — с прежней настойчивостью продолжила я.
— Насчет наркотиков ничего не знаю! — Ирина заглянула мне в глаза. — Они куда-то их спрятали. Но вы их можете спросить, и они наверняка вам скажут.
Я нахмурилась еще больше. Если верить тому, что сейчас сказала Ирина, то получается, что Гурченко убили, да еще взяли у него партию наркоты. Причем гораздо большую, нежели один пакетик. И куда-то спрятали. Инсценировали смерть Ирины. И опять же если верить моей подруге, в деле участвовал кто-то еще. Она говорила «они»…
— Ты что же, пакет с наркотиками и пистолет украла у них?
— Да, потому что я им не доверяла… А вы не убьете меня?
Я ничего не ответила, продолжая обдумывать ситуацию. Теперь многое становилось понятным, однако не до конца. Складывалась, правда, одна версия, но она была слишком чудовищной, чтобы я в нее могла поверить. Во всяком случае, принимая во внимание то, что главным действующим лицом во всей этой истории являлась как-никак моя подруга.
Однако додумать до конца эту мысль мне не удалось. Занятая разговором с Ириной, я не услышала, как открылась дверь на первом этаже и в коттедж вошел человек.
Этого человека я увидела, только когда он неожиданно появился возле нас, держа в руках взведенный пистолет. Слегка смутившись при виде незнакомой женщины, он быстро справился со смущением, увидев, что и я вооружена и настроена весьма решительно.
Я же сразу его узнала: это был одетый в какую-то потрепанную дачную одежонку заместитель начальника Заводского РОВД майор Ушаков.
Что и говорить, его появление здесь было для меня полной неожиданностью: несколько мгновений я приходила в себя, вспомнив предсказание гадальных костей про «козни злых и фальшивых друзей». Это было аккурат перед моим визитом к господину Кумарцеву, после которого последний отправился в мир иной.
Теперь для меня почти все стало ясно. Однако часто так случается, когда приходят в порядок мысли, с телом становится неважно. И тут, когда я наконец все поняла и собралась действовать решительно, меня грубо прервали.
В тот момент, когда мой взгляд сконцентрировался на появившемся внезапно Ушакове, подруга Ирина схватила с близлежащей тумбочки бутылку и что было силы ударила ею меня по голове.
«О моя бедная голова! — только и успела я подумать. — Сколько же ей досталось за последние дни!..»
* * *…Все дальнейшее, происходящее в той комнате на втором этаже коттеджа Пилюнина, я воспринимала будто сквозь пелену тумана. Более детально фразы, которые произносились участниками событий, я услышала лишь позднее, когда в более спокойной обстановке прокручивала запись, сделанную на диктофоне моего телефона…
— Что ты успела ей рассказать? — грубо спросил Ушаков у Ирины, когда я вырубилась.
— Практически ничего, — плаксиво ответила та.
Ушаков выдержал небольшую паузу — на записи были слышны только его тяжелые вздохи и всхлипывания Ирины.
— Короче, показываешь, что ничего не знаешь, — наконец произнес он. — Любовник, мол, приревновал, запер здесь и держал на привязи. Почему его взорвали, понятия не имеешь, — инструктировал Ирину Ушаков. — Я бы тебя спрятал, но сейчас уже поздно. Придется тебе, как это называется по-ученому, — легализоваться.
— И что же теперь будет?
— Не знаю, — раздраженно ответил Ушаков. — Все это крайне подозрительно.
В этот момент Ушаков, видимо, кивнул в мою сторону.
— Она наверняка от тех, кого мы кинули, — сказала Ирина.
Ушаков молчал где-то с полминуты, видимо, что-то обдумывая. Потом наконец произнес:
— Нет, не похоже. Мафия так не работает, женщин на дело не посылает. У них все по-другому. Ладно… Сейчас мы возьмем ее за нарушение неприкосновенности жилища и душу вытрясем. Тебя придется тоже задержать. Для проформы… Черт побери, кто же она такая? Что-то знакомое, но никак не пойму, что именно!..
В этот момент он скорее всего рассматривал мое недвижимое тело, распластавшееся на полу.
— Она куда-то звонила и вызвала сюда какую-то бригаду, — подала голос Ирина.
— Куда? — повысил голос Ушаков.
— Какому-то Леванову или Левашову…
— Что?!
Возглас Ушакова был столь выразителен, что на магнитофонной пленке записался с искажениями, которые обычно бывают при завышенном уровне записи.
— Черт, что же происходит?!
Это было последнее, что сказал Ушаков в том коттедже перед двумя женщинами. Все дальнейшее произошло с неимоверной быстротой в присутствии десятка мужчин в камуфляже, вооруженных до зубов.
— Всем лечь на пол! Руки на голову! — оглушили звериные рыки, а через несколько секунд сквозь них прорвался визг Ирины и сдавленный стон майора Ушакова.
Эти звуки явно придали мне тогда силы, и ко мне вернулось сознание. Я приоткрыла глаза и увидела, что в холл уверенной походкой вошел коренастый человек в камуфляже и маске. Едва он заговорил, я поняла, что это Виктор Павлович Левашов, руководитель подразделения по борьбе с организованной преступностью.
— Что здесь происходит? — зычным голосом спросил он. — Документы ваши, пожалуйста…
— Я майор Ушаков из Заводского РОВД, — раздался голос откуда-то снизу. — Я проезжал мимо на дачу, услышал взрыв, поспешил на место происшествия. Сообщил об этом в городское управление.
— А это кто? — не обращая внимания на объяснения Ушакова, спросил Левашов, показывая на меня и Ирину.
— Это неизвестная, после взрыва пробралась в коттедж и угрожала оружием хозяйке, — снова подал голос Ушаков.
К этому моменту я уже вполне пришла в себя, чтобы вступить наконец в разговор.
— Почему же неизвестная, Павел Петрович? — мне с трудом удалось подняться с пола. — Очень даже известная вам особа. И вам, Виктор Павлович, и тебе, Ира… Меня зовут Татьяна Иванова, я частный детектив. К сожалению, у меня нет с собой документов. Да если бы они и были, вы бы все равно не смогли меня по ним, как это говорится, идентифицировать.
Взгляды, которые, как по команде, в следующий момент обратились ко мне, можно было смело сравнивать с теми, что могут возникнуть при встрече с инопланетянами или какими-нибудь паранормальными существами.
Менее всего почему-то изумилась Ирина. Вернее, это можно было бы сказать только в первый момент. Через несколько секунд она вспомнила свою институтскую подругу, и неописуемое удивление застыло в ее глазах.
Ушаков же, пережив настоящий шок, уткнулся в пол, заскрежетав зубами: он понял, что его партия проиграна.
— Павел Петрович, нажмите, пожалуйста, кнопку на телефоне и выключите запись. Я еще слишком слаба… — попросила я Левашова.
Это было сделано не потому, что я действительно чувствовала себя из рук вон плохо, а чтобы добавить происходящему некий колорит театральности. Почему-то именно такое желание у меня возникло в тот момент.
Левашов невозмутимо сделал то, что я просила, а Ушаков сквозь зубовный скрежет прорычал еще и яростные нецензурные выражения.
Постепенно холл наполнялся все новыми людьми. Приехали оперативники из городского и областного управлений и даже какой-то залетный фээсбэшник. Я тем временем окончательно пришла в себя, поднялась с пола, уселась в кресло и закурила.
Хотелось поговорить с Ириной с глазу на глаз, однако оперативники не разрешили мне этого сделать. Левашов выразил мне благодарность и, забрав обоих задержанных, вместе со своими молодцами вскоре удалился.
А еще через полчаса в городке «новых русских» появился Толик на своей «Хонде». Он рассказал, что не последовал моему совету ехать на все четыре стороны, а ожидал развязки событий около будки охранника. Кстати, охранник пришел в себя и, узнав все обстоятельства дела, сообщил мне, что не держит на меня зла.
Немного погодя Толик отвез меня домой. Он навязывался провести со мной вечер, но я, сославшись на усталость, отказалась. Я и в самом деле очень сильно устала и мечтала лишь о том, чтобы побыть в одиночестве.
Больше не хотелось ни о чем думать — ни о том, в какую историю вляпалась моя подруга Ирина, ни о майоре Ушакове, ни о покойном Пилюнине…
