Марина Серова - Веселые поминки
Я на полном основании могла считать, что могу набрать этот номер по той и другой причине. И набрала его, несмотря на то что до утра оставалась пара часов.
Трубку взяли в ту же секунду, и я услышала мужской голос:
– Кто это?
– Багира, – ответила я.
– Слушаю.
– Задание выполнено. Срочно нужно передать материалы Грому.
– Буду через три минуты. Конец связи.
Если человек Грома сказал, что он будет через три минуты, то это означает, что он позвонит мне в дверь через сто восемьдесят секунд.
Поэтому я собрала все свои трофеи в кейс Смысловского и стала ждать звонка в дверь.
Звонок прозвенел ровно через три минуты. Я не проверяла, но была уверена в этом «на все сто».
Я открыла дверь.
Мне даже не хочется говорить, кого я там увидела.
Это был странный таксист.
* * *Вот, собственно, и вся история. Во всяком случае, моя работа на этом закончилась. Я не без оснований считала задание выполненным. И Константин (так звали таксиста), узнав все подробности дела, сказал, что я могу считать его выполненным на двести пятьдесят процентов.
Разумеется, никакой он был не таксист, а такой же секретный агент, как и я. У него тоже была кличка. И хоть не такая красивая, как у меня, но тоже довольно эффектная – Койот. Он рассказал мне, что сам придумал ее, начитавшись Кастанеды. Но это было уже значительно позже.
А в ту ночь, вернее, в то утро он пробыл у меня меньше часа. Придя в себя после шока, вызванного его появлением в моей квартире, хотя мне давно пора было привыкнуть к любым неожиданностям за годы работы с Громом, я ввела его в курс дела, напоила кофе и передала из рук в руки все мои пленки и дискеты, включая и ту, что получила от Грома.
После этого он вышел из моей квартиры, и я подумала, что скорее всего не увижу его никогда, как уже неоднократно случалось в моей жизни, вернее, в моей работе. Хотя разницу между этими понятиями с каждым годом я понимаю все хуже.
Чем бы стала моя жизнь без этой безумной работы, я не могу себе даже представить. Сначала работа дополнила и разнообразила мою жизнь, а потом как-то неожиданно подменила ее собой. Именно с этого момента я перестала воспринимать себя как Юлию Сергеевну и окончательно превратилась в Багиру. Такова, видно, моя судьба.
Так вот, я действительно думала, что никогда не увижу в своей жизни этого самого Койота, но через несколько часов он разбудил меня и от имени Грома категорически запретил выходить на работу в Комитет солдатских матерей и даже покидать собственную квартиру до особого распоряжения.
Я – человек военный и не привыкла обсуждать приказы, а любое распоряжение Грома для меня приказ, в какой бы форме оно ни прозвучало. Но на этот раз я действительно не очень понимала, чего он опасается, но, видимо, Грому, как всегда, было известно больше меня, и, выйдя из дома, я могла сильно навредить себе или делу.
Поэтому я порадовалась, что мой холодильник до отказа набит продуктами, которые я так и не успела израсходовать, и я провела несколько чудесных дней, деля досуг между койкой и кухней, на которой я изощрялась в изобретении новых экзотических блюд, иногда при этом достигая невероятных результатов.
Однажды ко мне заглянула соседка и рассказала, что во время командировки, а именно этим я объясняю ей свои периодические исчезновения, в мою квартиру заходила «какая-то вульгарная девица» и что они с мужем собирались вызвать милицию, но передумали и решили дождаться моего возвращения. Я поблагодарила ее за заботу и успокоила, сказав, что это была моя новая сотрудница, которая по моей просьбе заходила ко мне за какими-то документами.
Это домашнее заключение начинало действовать мне на нервы, и я обрадовалась, когда однажды утром мне снова позвонил Койот. Я подумала, что он хочет сообщить мне, что я могу наконец выйти на работу. Но он ошеломил меня совершенно неожиданным предложением. Оно заключалось в том, что я в течение часа (слава богу, что не трех минут) должна быть готова к отъезду. Через час он обещал заехать за мной и отвезти меня, ни много ни мало, в маленький пансионат под Москвой, в котором мне предстояло прожить не меньше пары недель.
И через час я действительно сидела в машине, на этот раз не в такси, а в удобном «Мерседесе» с темными стеклами, который увозил меня в этот неожиданный отпуск.
Пансионат и в самом деле оказался маленьким, его скорее можно было назвать загородным домом. Но он располагался в таком красивом месте, на опушке настоящего леса, и, главное, здесь собралась такая замечательная компания, что я совершенно не жалела, что приехала сюда.
Но самым большим сюрпризом для меня явился приезд Андрея Леонидовича Сурова, моего любимого майора, того самого Грома, по чьему распоряжению я оказалась в этом пансионате. Мы не виделись с ним тысячу лет и поэтому проговорили весь день и всю ночь напролет, а рано утром, к моему огромному сожалению, он уехал, и, прощаясь с ним, я не удержалась от слез. Он сделал вид, что этого не заметил, но мне показалось, что и сам был недалек от этого, как ни странно и даже невероятно это ни прозвучит.
За эти сутки он посвятил меня в тот грандиозный заговор, который был раскрыт не без моего участия, и только теперь я окончательно поняла его масштабы.
Не буду пересказывать всего, остановлюсь только на некоторых деталях, которые так или иначе связаны с теми событиями, о которых я уже рассказала.
И начну я, пожалуй, со Смысловского.
После того как он пришел в себя и понял, что потерял все, что составляло смысл его жизни, он пережил такое потрясение, от которого не может оправиться до сих пор. Его нашли на следующий день на развалинах собственного кабинета. Он сидел там на своем раскуроченном взрывом кресле, тупо уставившись в одну точку, и никак не реагировал на попытки привести его в чувство. Сейчас он находится под наблюдением психиатров, но надежд на полное восстановление сознания пока нет.
Что касается Харчеева и компании, тот взрыв был настолько сильным, что специалисты долго не могли понять, сколько же на самом деле человек содержалось в «секретных палатах». В конце концов удалось, по косточкам собрав все останки, определить, что в подвале погибли не пять и не семь, а шесть человек. Достоверно известно пока, что одним из них был, безусловно, Харчеев, второй – тот самый покровитель Харчеева, с поминок которого он отправился в институт Смысловского.
Личности остальных устанавливаются, и есть надежда, что со временем удастся идентифицировать каждый труп.
Телохранители находятся в настоящий момент в следственном изоляторе и с каждым днем становятся все разговорчивее. К сожалению, они не так много знают, поэтому при всем желании не принесут большой пользы следствию. Они уже сознались, что убили Харчеева (точнее Михаила), но еще путаются в показаниях, так как, видимо, не могут понять, за чье убийство получат меньший срок, поэтому иногда называют его «этот козел».
Ну и, наконец, самое главное. Те пациенты Смысловского, которые считают себя неуязвимыми, благодаря собственной «трансформации» или достигнутому положению пока все на свободе, более того, исполняют свои служебные обязанности на всех уровнях. Но благодаря добытому мной «архиву» все они теперь «под колпаком» у органов, за ними ведется круглосуточное тотальное наблюдение, с помощью которого будут выявлены все, имеющие хотя бы отдаленное отношение к заговору лица. А в нем задействовано огромное количество людей, и спугнуть их сейчас было бы большой ошибкой.
Кроме того, на самом высоком уровне после ознакомления с предварительными результатами следствия было решено, что одномоментный арест всех участников заговора приведет к такому резонансу не только у нас в стране, но и во всем мире, что его невозможно предсказать.
Поэтому принято ответственное решение, что необходимо в течение довольно продолжительного времени очень осторожно подготовить к этому событию общественное мнение. И эта работа уже началась в средствах массовой информации и в выступлениях ведущих политических деятелей страны. Гром обратил мое внимание на оброненные на днях слова одного из них, что пришло время войны с криминалом, а с ним необходимо бороться теми же методами, что и с международным терроризмом.
Так что впереди нас ожидает настоящая война. Причем противник у нас на этот раз будет очень серьезным, который использует любые методы, в том числе и такие, бороться с которыми можно и нужно жестко и самыми беспощадными способами.
Но пока эти люди находятся на свободе, Гром считает, что для меня более целесообразно пожить в этом милом пансионате, дабы не искушать судьбу.
Поэтому сейчас я живу в лесу, собираю грибы, гуляю и иногда смотрю телевизор. И когда на экране появляется тот или иной бывший пациент доктора Смысловского, я понимаю, что еще не настал срок моего возвращения домой.
