Михаил Март - Шаткое равновесие
— По дороге на элеватор. Метрах в сорока от водокачки.
Вербицкий глянул на подполковника, тот кивнул, что означало — он знает, где это произошло.
— Что сделали, когда встали?
— Позвонил в гараж, объяснил ситуацию, минут через двадцать за мной приехал Леха и забрал меня.
— В котором часу он приехал?
— Понятия не имею. Смеркалось.
— Что потом?
— Потом он привез меня домой. Купили «банку» по дороге, выпили по стакану, и он уехал.
Артюхова раздражал напор следователя. Прет как танк и ухмыляется.
— В каком магазине покупали водку? — спросил Блохин.
— Леха покупал. Я как в его машину сел, так тут же уснул. Устал за день. Он меня растормошил, когда мы к дому подъехали.
— Долго он у вас находился? — поинтересовался Вербицкий.
— Не знаю. Минут десять или полчаса. Знаю, что он уехал в четверть одиннадцатого. Это точно.
— У вас же нет часов.
— Часы висят напротив окна. Самые точные в городе.
Сыщики подошли к окну и отдернули занавески. Огромные часы, встроенные в здание по другую сторону улицы смотрели прямо на них. Оба, не сговариваясь, глянули на ручные часы.
— Вы уверены, что они ходят точно? — задал вопрос следователь.
— Пятнадцать лет живу в этой квартире. Часы-то с боем. Каждый час колокол шарахает так, что стекла звенят. Аккурат вместе с сигналами точного времени, что по радио передают. Только в приемнике пикнет, колокол: «Бам, бам, бам». Уже привык, а поначалу за голову хватался.
— И по этим часам Алексей уехал?
— Поздно уже, говорит, четверть одиннадцатого. Пора. И уехал.
Лицо подполковника стало хмурым. Больше вопросов Артюхову не было. Сыщики ушли.
— Железное алиби Угрюмова стало деревянным, — покачал головой Вербицкий. — Часы спешат на сорок пять минут, а это значит, что он ушел от Артюхова в половине десятого.
— И что это меняет?
— Вы человек местный, Родион Викторович, знаете людей, имеете о каждом свое мнение, я же никого не знаю и смотрю на вещи беспристрастно. Мы должны рассматривать все варианты, возможные и невозможные. Нельзя руководствоваться только характеристиками человека. Трагедия произошла в пятницу, в тот день, когда у Алексея имелось алиби. Не сработало одно, сработает что-нибудь другое.
— Дело не только в алиби, — не успокаивался Блохин. — Угрюмов ездит на «Фольксвагене», а убийца приехал на встречу с Покровской на «Пежо».
— А если Наталья Шейнина не врет? Меня поражает ее глупая настырность в отношении целостности машины. Представьте себе, что она сказала правду.
— А ее разговор по телефону с Таисией? А полмиллиона долларов?
— Разговор имел место, от фактов я не открещиваюсь. А если Наташа перезвонила Алексею и рассказала о свидании? Он заподозрил подвох и запретил ей ехать на встречу, решил сам разобраться с бывшей подругой. Чем это кончилось, мы знаем.
— Фантазия. Все рассчитать невозможно.
— Попробуем проверить.
Вербицкий снял с руки часы и установил стрелки на половине десятого.
— Поехали к дому Угрюмова.
Подполковник понял задумку следователя и включил двигатель. Дорога заняла десять минут. Они остановились у гаража.
— Теперь ему надо сменить машину. Наташа уже спит. Он пересаживается в «Пежо» и едет к Чертову копыту. Подождем еще десять минут, хотя я думаю, что он сделал это быстрее.
Они замолкли, следя за секундной стрелкой.
— Вперед, — скомандовал Вербицкий.
Блохин сорвал машину с места. В отличие от мегаполисов, в курортных городах свой ритм жизни, другое расписание. В больших городах в выходные дни улицы пустеют, а здесь они забиты желающими попасть на пляж.
Машина затормозила у парапета Чертова копыта. Стрелки часов указывали на десять часов девять минут. Блохин облегченно вздохнул.
— К этому времени Покровская была мертва. Смерть наступила в десять ноль четыре. И как, по-вашему, с какой целью Алексей сменил машину?
— Чтобы застать Таисию врасплох. Она увидела «Пежо» и знала, кто приехал. А тут из машины выходит Алексей с бейсбольной битой.
— Бред! Вы же опытный следователь, Илья Алексеич, а выдумываете факты и притягиваете их за уши. Зачем Алексей бросил биту? Он же шел на умышленное убийство. О растерянности не могло идти речи. Оставить такую улику можно только в панике. От испуга. Взгляните, какой тут разворот. А он чиркает бортом по дереву. Угрюмов ас, водитель от бога. Нет. По-вашему, он мог задеть дерево, потом раздавить велосипед и удрать? Причем, если вы помните, он не вернулся домой, а поехал в бар, где учинил драку.
— Очень хорошо помню, Родион Викторович. Этот факт меня смущает больше всего. Сколько ехать от дома Артюхова до бара?
— Не больше десяти минут.
— Что совпадает с легендой, которую нам предлагает Угрюмов. Он ушел от Артюхова в десять пятнадцать, в баре появился в десять тридцать пять. А что на самом деле? Он покинул шофера в половине десятого, а в баре появился через час. Где же его носило?
— Не знаю, — отмахнулся Блохин. — Но теория о заговоре Алексея и Наташи трещит по швам.
— Перекрестный допрос покажет.
— Ни черта он не покажет. Знаете, что у вас получается, Илья Алексеич? Алешка подставил свою невесту. И сделал это умышленно, так же как совершенно хладнокровно убил Таисию. Но при чем тут полмиллиона?
— Мелочь. Ими не жаль пожертвовать ради крупного куша. Вы забыли о наследстве. И никто меня не убедит, будто человек может отказаться от состояния, на которое можно купить весь этот город с потрохами. В любой момент Таисия могла уничтожить завещание, ведь Алексей собирался жениться на другой.
— Но он не знал о завещании.
— Написанном два года назад. Ну вы совсем его держите за простачка. Оно его не трогало, пока он жил с Таисией. Теперь мир перевернулся. Ради таких денег можно и невестой пожертвовать. Чужая душа потемки.
— Я большую часть жизни копаюсь в чужих душах, Илья. Иногда мне не надо разговаривать с человеком, одного взгляда достаточно, чтобы понять, на что он способен.
— Я уважаю ваш опыт, Родион Викторович, но мы работаем. Есть версия, значит, она требует разбирательства, как бы фантастично ни выглядела.
— Тогда вопрос. Угрюмов приехал, скинул Таисию в пропасть и уехал. Что здесь делала Наташа? Мы нашли четыре окурка ее сигарет. Один взяли на экспертизу. «Кент» четвертый номер из ее мундштука. Она приехала раньше и нервничала в ожидании жертвы, много курила, стоя у парапета. Потом увидела деньги. Вот она могла не знать о наследстве и пойти на убийство ради полумиллиона. Но не так просто оказалось справиться с Таисией. Шрамы на шее о многом говорят. Тогда и растерянность понятна, и потеря биты, и дерево. По времени тоже все совпадает, не надо мудрить. Свидетель, машина, велосипед, окурки, бита, следы от колес, шрамы на шее. А что Угрюмов? Наследство? Под вопросом. Часы? И они могли дать сбой спустя сто лет. Но в одном я с вами согласен. Предвзятость мешает расследованию, и я готов рассматривать все версии. Даже несостоятельные.
— Вот теперь я вижу, что мы сработаемся, — улыбнулся Вербицкий.
Блохин понял, что Вербицкий сам не верит в свой бред. Просто он хочет опустить партнера на землю и заставить мыслить шире. Была и другая сторона медали. Вербицкий понял главное — прямых улик против Наташи нет и уже не будет. Висяк! Им этого не простят, по головке не погладят. Назревает международный скандал, следствие приобретает политическую окраску. О смерти Таисии будет говорить вся Европа, а Россия должна будет признать несостоятельность своих следственных органов, не способных найти убийцу. Вербицкий находится на пике своей карьеры. Молодой, талантливый, энергичный — и уже «важняк». Ему есть что терять. Блохин уже давно не думал о карьере, через год на пенсию. Выше собственной головы не прыгнешь. И о звании полковника он не мечтал, без высшего образования погоны полковника не получишь. Выговоров в деле тоже хватало. Бить стекла чужих машин — семечки. Всевластный хозяин города многое себе позволял. Прощали.
— Сумеете выбить ордер на обыск дома Угрюмова? — спросил Вербицкий, садясь в машину.
— Достану. Только бы не облапошиться. Судья мне не простит промашки. Чего мы найдем? Поезд-то ушел.
— Ничего подобного. Угрюмов спокоен. Его никто не подозревает и не надо его убеждать в обратном. Наташа должна сидеть за решеткой: мы в ее вине не сомневаемся, а он лишь свидетель, который может нам помочь закрыть дело. Если мы его спугнет, то проиграем.
— Я вас понял, товарищ старший следователь по особо важным делам.
13
Алексея разбудил звонок. Он глянул на часы — два часа дня. Болела голова, вовсе не хотелось никому открывать дверь. Но придется. События развиваются слишком быстро, надо быть в курсе дела, готовиться ко всему. Впрочем, он был готов к самому худшему.
