Эрл Гарднер - Суд последней надежды
Не будем забывать, что оба полицейских были опытными профессионалами. Мартин Ланг был констеблем, а Джозеф Кларк — опытным помощником шерифа. Должно быть, кто-то сказал им нечто, заставившее их отступить от предписанного порядка действий.
Выяснилось, что офицеры в своем автомобиле добрались по дороге вдоль Хорс-крик до ранчо Бейкера. Бейкер и Сиборн, расположившись в машине Бейкера, показывали путь. Прибыв на ранчо, офицеры подождали, пока Бейкер и Сиборн поставят машину, а затем в сопровождении Бейкера и Сиборна — свидетелей обвинения — направились к тому месту, где расположились Брайты. Трудно было представить себе более неуместную ситуацию, чреватую неприятностями.
Бейкер признает, что он представил офицерам Брайтов как сущих убийц, что подтвердил и Сиборн, и поэтому полицейские должны были быть настороже, не оставляя противникам никаких шансов.
В то время никто не знал, успели ли Бейкер и Сиборн вооружиться.
Бейкер сказал, что Сиборн сменил свою светлую рубашку на темную. Свидетельство это имеет большое значение. Бейкер сказал, что у Сиборна на светлой рубашке было несколько капель крови и он не хотел являться в ней в лагерь.
Это внезапное внимание к своей внешности одного из участников похода очень интересно, потому что его совершенно не смутило, когда он появился перед полицией в рубашке, испятнанной кровью, но для него оказалось важным, по рассказу Бейкера, именно сейчас сменить рубашку на более темную.
Во всяком случае, в лагере братьев Брайтов завязалась жестокая схватка.
Первые два свидетеля, которые появились на месте действия после того, как стихли выстрелы, свидетельствуют, что у Сиборна был пистолет.
Обзавелся ли оружием Бейкер?
Бейкер клянется, что такие мысли и в голову не приходили. Он клятвенно утверждал, что и не собирался брать с собой револьвер. Но в другой раз Бейкер, тоже под присягой, сказал, что просил у офицера разрешения взять оружие.
Сомнений по поводу этого противоречия быть не может, потому что оба его признания были записаны официальным полицейским стенографом.
Перед большим жюри Бейкер сказал, что сообщил офицеру о своем желании прихватить ружье, но офицер сказал ему, что в оружии нет необходимости, ибо они вооружены законом. Тем не менее, в первый раз излагая эту историю на коронерском расследовании, Бейкер клялся, что и не заходил в дом за оружием и не просил у офицера разрешения взять его, да и вообще эта мысль даже не приходила ему в голову.
Словом, вместо того чтобы подъехать в полицейской машине к лагерю Брайтов и сообщить его обитателям, что они арестованы, оба офицера в компании Бейкера и Сиборна тихонько поднялись по дороге, подкравшись вплотную к стоянке, где спали братья Брайты.
Брайты утверждали, что первым делом они услышали голос Бейкера, который раздался у них над головами: «А, вот и они! Берите этих сукиных детей!», а затем они почувствовали, как на них кинулись нападавшие, осыпая их ударами.
Бейкер же клянется, что полицейские сказали: «Просыпайтесь, ребята. Мы представляем закон. Вы арестованы». Или что-то в этом роде, а затем, подскочив к спящим, стащили с них одеяла так, чтобы были видны их лица и стали бить братьев Брайтов дубинками.
Через несколько лет Бейкер, разговаривая с Артуром Дебо Карром, все же признал, как рассказывает Карр, что он крикнул: «Вот они! Берите этих сукиных сынов!».
Тем не менее все, что произошло потом, никак не может быть объяснено с точки зрения здравого смысла.
Когда Бейкер впервые рассказывал эту историю окружному прокурору, он клялся, что офицеры сначала представились, объявив кто они такие, и заявили Брайтам, что те арестованы, а затем подскочили и стали бить их дубинками. Позже, повторяя и пересказывая эту историю, он уже добавил, что прежде чем офицеры пустили в ход дубинки, один из Брайтов крикнул: «Ни одному из паршивых полицейских не удастся нас арестовать!»
К тому времени, когда Бейкеру пришло время излагать эту историю перед большим жюри, он уже утверждал, что один из Брайтов, стоя на четвереньках, что-то искал под одеялом (намекая, что он, конечно, искал оружие).
С каждым новым повествованием Бейкер меня его детали. И каждый раз многословно извинялся, что в предыдущем рассказе упустил какие-то важные подробности.
Какую бы версию событий ни принимать, ясно было, что двое полицейских подскочили к людям в спальных мешках, стали бить Брайтов по головам дубинками, пока те пытались встать на ноги, после чего в тишине ночи раздались выстрелы, а когда они смолкли, двое полицейских и Сиборн были мертвы или умирали, а Бейкер со всех ног удирал к дому Деккера за помощью.
Деккер, который жил в нескольких сотнях ярдов от места перестрелки, услышав ее, подошел к окну. В лунном свете он увидел, как к его дому подбегает возбужденный Бейкер, который был в предельно взвинченном состоянии и клялся, что братья Брайты хотели убить его.
Деккер, который хорошо знал Брайтов, оделся и направился вместе с ним к месту их стоянки. Оружия у него не было. Он крикнул:
— Ребята, это Деккер. Я иду к вам, — после чего подошел к ним вплотную.
Он увидел, что Джон Брайт, держа в руках ружье калибра 30-30 со сломанным прикладом, стоял в полном ошеломлении. Кок Брайт несколько яснее представлял себе, что случилось. Деккеру показалось, что Джон готов выстрелить в него. Казалось, что Джон не узнавал Деккера, и оба брата стали уверять Деккера, что Бейкер вернулся к ним с какой-то бандой и пытался убить их.
Деккер вернулся к себе, сел в машину и вместе с соседом поехал в контору шерифа, где и рассказал, что произошло.
Брайты же направились к своему дому. По следам, по которым преследователи пошли примерно час спустя, было видно, что Джон шел с трудом и у него буквально заплетались ноги. Он то и дело сбивался с пути, и не будь рядом Кока, он бы так и не понял, куда они идут.
После прибытия Деккера по телефону была немедленно поднята тревога, а шериф с несколькими своими заместителями тут же отправились на место убийства. Они оказались там незадолго до рассвета, примерно через три часа после происшествия.
Они выяснили, что Сиборн был убит одной пулей крупного калибра, примерно такой же, как у 30-30. Кларк тоже был поражен одной пулей, выпущенной из ружья. Она раздробила ему позвоночник, так что он умер мгновенно, не успев пошевелиться.
Трудно было объяснить положение его тела. Когда в него выстрелили, он, скорее всего, стоял на коленях, плащ у него был наброшен на голову, револьвер с полной обоймой остался в наплечной кобуре, а в момент гибели он держал в правой руке дубинку, внутренность которой была залита свинцом.
Дырки от пули в плаще не было. Пуля вошла в основание позвоночника и, двигаясь снизу вверх, вышла через правое плечо.
В Мартина Ланга стреляли трижды. Во лбу у него были два пулевых отверстия, расположенных совершенно параллельно. Входные отверстия были размерами с пятидесятицентовую монету, а выходное — с серебряный доллар. Еще одна рана была у него в ноге.
Бейкер утверждал, что, когда он бросился бежать к дому Деккера, кто-то из братьев Брайт крикнул: «Еще один сукин сын удирает! Сними его!», и сразу же над его головой свистнула пуля, которая врезалась в бревно, служившее мостиком через Хорс-крик, отчего полетели щепки и он увидел белевшую в лунном свете древесину, когда, перебравшись через ручей, кинулся к дому Деккера.
Необходимо отмстить две-три детали, которые никак не соответствуют его истории. Первым делом, если Бейкер, как он утверждает, пересек ручей, воды в котором было выше колена, а затем, вскарабкавшись на берег, одолел изгородь из колючей проволоки, то, учитывая возбуждение, в котором он находился, это должно было сказаться на его одежде. Ведь и при дневном свете одолеть эту изгородь нелегко. Деккер же настаивал, что, когда Бейкер появился у него в доме, одежда его была совершенно сухой и на том месте, где стоял Бейкер, не было следов ни воды, ни грязи. Во-вторых, как бы тщательно потом не исследовалось бревно, перекинутое через ручей — а осматривали его очень внимательно — так и не был обнаружен след вонзившейся в него пули, от которой полетели щепки и обнажилась белизна древесины. Так и не удалось выяснить, куда же попала эта пуля.
К тому времени во всем этом деле выявился еще один интересный аспект. Братья Брайт, избитые почти до бесчувствия, бредущие пешком и невооруженные, имели не более трех часов преимущества перед погоней, которая тут же была организована, а скорее всего, в их распоряжении было куда меньше времени.
Как только рассвело, шериф тут же организовал погоню по следам братьев Брайт.
Нашлись свидетели, которые слышали, как шериф давал совершенно недвусмысленные инструкции: «Как только увидите их, стреляйте — и чтобы наповал уложить их».
Деккер утверждал, что как только он услышал это указание, то отказался участвовать в погоне и сказал, что и шага не сделает, пока эти инструкции не будут отменены.
