Энн Грэнджер - Убийство в старом доме
— Да нет. — Он как будто удивился. — Тогда я знал не больше, чем все остальные. Но потом она, как вам известно, прислала моей тетке письмо, в котором все объяснила.
— Вы видели письмо?
— Видел, но, если вы собираетесь спросить, написано ли оно ее почерком… Могу утверждать лишь одно: почерк был похож. Впрочем, я не слишком хорошо знал руку Мэдди, чтобы утверждать с уверенностью.
— Удивились ли вы, узнав, что она сбежала с мужчиной?
— Черт побери, конечно! — отрезал он.
— Перед своим уходом она не казалась вам рассеянной или более задумчивой, чем обычно? Не сложилось ли у вас впечатление, будто она что-то замышляет?
— Нет, — ответил Картертон. — Кстати, предвидя ваш следующий вопрос… она не выглядела и пылко влюбленной. Мне она казалась существом, почти лишенным каких-либо эмоций, кроме опосредованных.
Его последние слова озадачили меня.
— Опосредованных?
— Она читала романы. Брала их в публичной библиотеке. Сентиментальный вздор!
Вот оно что… Маделин Хексем, наивная и неискушенная, черпала свои представления о жизни со страниц бульварных романов. Потом ей пришлось столкнуться с суровой действительностью — ее постигла страшная, жестокая смерть.
Глава 8
Элизабет Мартин
Мои воспоминания о прошлом прервал стук в дверь. Открыв, я увидела Ньюджент, которая сообщила, что миссис Парри требует меня к себе. Тетя Парри полусидела в постели, полностью одетая и обложенная многочисленными подушками. В ее комнате резко пахло кельнской водой и нюхательной солью; я поняла, что тетя Парри снова подкреплялась мадерой, — на прикроватном столике стояли почти пустая бутылка и использованный бокал.
Видимо, сочетание различных целебных средств подействовало на тетю Парри, и она пришла в себя. Говорила она живо и как будто вполне оправилась. Не поднимаясь с подушек, она подала мне знак подойти.
— Элизабет, пожалуйста, напишите от моего имени записку милому доктору Тиббету. Буду очень признательна, если он сегодня зайдет… нет, лучше напишите, что сегодня мы ждем его к ужину. Не рассказывайте ему, что случилось с Маделин; едва ли такие вести можно сообщать в письме. Главное, передайте, что мне нужно срочно поговорить с ним по важному делу. Пошлите с письмом кого-нибудь из слуг. Симмс знает, где квартирует доктор Тиббет.
Немного помолчав, тетя Парри продолжала:
— Я спрошу его мнения, стоит ли нам носить траур. Учитывая обстоятельства, думаю, не стоит. Траур привлечет к делу ненужное внимание и вызовет вопросы. Полагаю, и без того будет много сплетен. Кроме того, Элизабет, вы и так одеты строго. Что вы думаете по этому поводу?
— Может быть, нам все же как-то обозначить серьезность происходящего? — предложила я.
— Да… но не траур! Очень разумно с вашей стороны, дорогая. О черном не может быть и речи. Ньюджент! Приготовьте темно-серое шелковое платье. По-моему, оно — то, что нужно.
Я спустилась в библиотеку, написала записку доктору Тиббету, как мне было велено, запечатала ее и передала Симмсу. Немного позже я увидела Уилкинс в чепце и платке; она выбежала из дому и явно спешила доставить письмо по адресу. Я не сомневалась, что Уилкинс выполняет поручение с радостью. У нее не только появилась возможность выбраться из дому и из-под зоркого пригляда миссис Симмс. Письмо придавало ей важности. Вся ее спешащая фигура дышала волнением. Симмс наверняка сообщил всем слугам о судьбе мисс Хексем. Уилкинс перескажет новость всем встречным знакомым, а на обратном пути непременно заглянет во все соседние дома и сообщит слугам о том, что произошло у нас. Через час каждая служанка в округе Марилебон будет знать, что компаньонку миссис Парри постигла страшная участь. Вскоре обо всем станет известно и всем хозяевам… Ужасное событие станет достоянием гласности. Подумать только, один из самых почтенных домов в округе запятнан преступлением! И в людских, и в гостиных долго еще не будут говорить ни о чем другом.
В тот день доктор Тиббет не пришел к нам ужинать. Вернувшись, Уилкинс сообщила, что письмо взял слуга и сказал ей, что его хозяин уехал. Слуга не знал, куда уехал доктор Тиббет и когда он вернется. Во всяком случае, дома его к ужину не ждали.
Фрэнк тоже не успел к ужину. Он прислал вместо себя записку, в которой сообщал, что его вызывают в Скотленд-Ярд и потому он поужинает в городе. К тому времени, как принесли записку, даже уличный мальчишка, доставивший ее, уже слышал новости. Получив шестипенсовик, который Фрэнк посулил ему в награду, он с надеждой спросил:
— Это у вас тут кого-то убили?
Нам с тетей Парри пришлось ужинать вдвоем. Моя работодательница пребывала в дурном настроении и то и дело сокрушалась из-за отсутствия Тиббета и Фрэнка. Я же втайне радовалась тому, что не имею удовольствия лицезреть ни того ни другого. Особенно я была довольна, что избавлена от нравоучений доктора Тиббета. Впрочем, я не сомневалась в том, что очень скоро нам придется выслушать его точку зрения на произошедшее. Он наверняка не упустит случая высказать свои взгляды и домыслы. С другой стороны, обстоятельства гибели Маделин пока никому не известны. Как бы ни разглагольствовал доктор Тиббет, наверняка все сведется к тому, что несчастная сама во всем виновата. Едва ли тетя Парри нуждалась в чьих-либо советах. Доктор Тиббет и Фрэнк требовались ей в качестве благодарных слушателей. В их отсутствие ей пришлось ограничиться мной. Она начинала почти каждую фразу вопросом:
— Что вы думаете, Элизабет?
Впрочем, моего ответа она так ни разу и не дождалась. Я поняла, в чем заключается моя роль компаньонки. Требование быть «хорошей собеседницей» оказалось не более чем формальностью.
К тому времени, как мы разошлись по спальням, Фрэнка еще не было дома. Спала я плохо. По тому, как он вошел в дом, а потом с грохотом поднялся по лестнице, я догадалась, что он пьян. Симмс не ложился, дожидаясь его; я слышала, как он ведет его по коридору.
Наконец я заснула и проснулась от лязга металла. Встрепенувшись, я села и увидела, что в комнату бочком входит Бесси с кувшином горячей воды. Ее огромный чепец сполз почти на самый ее курносый нос.
— Спасибо! — сказала я.
Бесси поставила кувшин, обеими руками поправила чепец и повернулась ко мне. Личико у нее было бледным и испуганным.
— Это правда, мисс? Правда, что сказал мистер Симмс? Мисс Хексем убили?
Я вылезла из кровати, накинула на ночную рубашку платок и, подойдя к девочке, положила руку на ее худенькие плечики.
— Да, Бесси, к сожалению, правда. Но ты не должна бояться.
— Он… убийца… ее зарезал? — Девочка посмотрела на меня в упор.
— Зарезал? — ошеломленно переспросила я.
— Ну да… перерезал ей горло. Или задушил, или разбил ей голову… или что?
— Не знаю, — негромко ответила я, убирая руку.
— Значит, ее убили после того, как она от нас ушла? Она ушла отсюда и встретила его? — спрашивала Бесси, все больше волнуясь.
— Рано или поздно все непременно выяснится. Кажется, сегодня к нам придут полицейские. Они станут расспрашивать слуг, видели ли они что-нибудь в тот день, когда ушла мисс Хексем, и не знает ли кто-нибудь что-нибудь о ней.
— Я ничего не знаю! — тут же воскликнула Бесси. — Я ничего не сделала!
Она подхватила кувшин и выбежала прочь, оставив меня в задумчивости.
К моему удивлению, Фрэнк в то утро встал рано — хотя, может быть, он вовсе не ложился спать. Выглядел он слегка помятым, порезался при бритье, но, когда я спустилась к завтраку, он уже сидел за столом. Ел он не так жадно, как накануне, рассеянно вертя в руках чашку с остывшим кофе, и мрачно смотрел на подставку для гренков.
Когда я заняла свое место, он кивнул мне в знак приветствия. Вошел Симмс и молча поставил на блюдце рядом с локтем Фрэнка стакан со странной жидкостью желтовато-коричневого цвета.
Дворецкий, как всегда, был невозмутим; невозможно было понять, что он чувствует. Он осведомился, хочу ли я горячее; услышав, что не хочу, он молча удалился.
— Вы заметили? — хрипловатым голосом спросил Фрэнк, когда дворецкий вышел. — Старина Симмс, кажется, умеет плавать по суше. Его ноги ступают по ковру совершенно бесшумно! — Он взял желтовато-коричневый напиток, бросил на него опасливый взгляд, выпил его одним глотком и крякнул: — О господи…
— Что там такое? — поинтересовалась я.
— Взбитое сырое яйцо и херес. Так Симмс лечит… головную боль.
— Вы вчера много выпили, — заметила я. — Я слышала, как вы вернулись.
— Всякий бы напился после того, что мне пришлось сделать! — запальчиво ответил Фрэнк.
Я тоже не испытывала голода. Намазала маслом тост, но на вкус он показался мне куском картона.
— Что вам пришлось сделать? — тихо спросила я, хотя, как мне показалось, я догадалась. Если я права, бедняге Фрэнку пришлось несладко.
