Михаил Палев - Копье Дракулы
– У одного моего приятеля есть деактивированный «АКМ», купленный в магазине, – вспомнил я. – Но ребята хорошо потрудились, чтобы довести боевое оружие до состояния металлолома. При таком деактивированном автомате есть паспорт деактивации, в котором указаны использованные методы приведения в негодность боевого оружия. Там и ствол пропиливают, и канал ударника заклепывают, и газовый поршень обрезают – короче, полный металлолом в итоге.
– В советские времена к этому подходили проще, – заметил Бредников. – В тех автоматах, о которых идет речь, были спилены бойки и прорезаны стволы. Первая проблема решается простой заменой детали, которую в те времена можно было изготовить в школьной мастерской – разумеется, при должном навыке. А вот восстановить прорезанный ствол для боевого применения практически невозможно. Точнее, так было принято думать.
– Но тот, кто похитил учебные автоматы, думал иначе? – заметил я.
– Да, он все рассчитал. Процесс похищения протекал достаточно просто: учебные автоматы на занятиях лежали на столах, и ученики практиковались в их разборке-сборке. В конце занятий, когда военрук собирался убрать автоматы в сейф, выяснялось, что они исчезли. Похищали их местные отморозки, обычно ученики четвертого или пятого классов – по малолетству их нельзя было судить. Лишь изредка это малолетнее дерьмо отправляли в детские колонии, откуда они обычно выходили законченными преступниками.
– Кстати, учитывая тот факт, что самые жестокие преступления совершают несовершеннолетние, у меня к вам вопрос, как к профессионалу, – прервал я Бредникова. – Когда у нас для здоровья общества введут полную уголовную ответственность с двенадцати лет, а также смертную казнь для этих подонков? Если человек в двенадцать лет уже подонок, то с возрастом станет исчадием ада – это очевидно. Разве не так?
– Разумеется, – согласился Бредников. – И общество, не способное избавляться от отморозков при помощи смертной казни, не может называться цивилизованным обществом. Но этот вопрос следует адресовать странным и противоречивым существам, заседающим в иррациональном месте под названием «Государственная дума». А я – всего лишь слуга закона. И даже если закон – полное дерьмо, то я могу лишь постараться приглушить его омерзительный запах дезодорантом участия.
– Удобная позиция, – усмехнулся я. – И порядочным человеком хотите прослыть, и до пенсии дожить.
– Такова унылая судьба честного российского полицейского, – с грустью констатировал Бредников и предложил: – Давайте вернемся к теме. Так вот: следствию тогда так и не удалось выйти на приобретателя оружия, поэтому в деле он фигурировал под кодом «Оружейник». Малолетние похитители не были толком знакомы с ним: подошел парень, угостил пивом или портвейном, предложил купить учебный автомат. Самое смешное: максимальная сумма, уплаченная за украденный учебный автомат в советских дензнаках, была двадцать пять рублей! А минимальная – пять рублей. Но это так, к слову. Короче, покупателя так и не нашли. А в начале девяностых прошла серия дерзких ограблений с применением автоматов Калашникова. И один из экспертов-баллистиков обратил внимание на странные царапины пулевых оболочек в зоне нарезов. Когда нашли один из таких автоматов, брошенных преступниками, то оказалось, что прорезь в стволе закрыта специальной герметичной накладкой. Нарезы внутри ствола были повреждены при деактивации оружия, и эти повреждения оставили следы на пулях.
– И что, преступников нашли? – полюбопытствовал я.
– Да, нашли, – подтвердил Бредников. – Трое молодых парней без определенных занятий, потерянное постперестроечное поколение.
Однако следователь питает очевидное пристрастие к философским размышлениям!
– Один из них служил в армии, в десантных частях, – продолжал Бредников. – Некто Иван Астахов. Собирался стать офицером, но в «свободные и демократические» 90-е эта профессия стала откровенно непрестижной. Зато стала престижной профессия бандита. Астахов собрал банду, найдя двух здоровых придурков, готовых на все. Оставалось найти оружие. И тут так и оставшийся неизвестным Оружейник предложил восстановленный Калашников. В те годы, когда и бандиты, и их потенциальные жертвы вооружались всеми доступными способами, на черном рынке можно было встретить даже оружие времен Второй мировой войны, найденное на местах боев так называемыми «черными поисковиками» и восстановленное буквально из ржавого лома народными умельцами. В умельцах тоже недостатка не было: «гайдаризованная и чубайсированная» промышленность сотнями тысяч оставляла за гранью нищеты технарей-профессионалов высокого класса. В преступном ельцинско-гайдаровском государстве преступником перестало быть зазорным: молодежь толпами валила в ряды «братвы», а народные умельцы снабжали их самодельными бомбами и дешевым оружием, которое при случае было не жалко и бросить. Так что Астахов и его подельники вначале занимались рэкетом, грабежами мелких магазинчиков и лавок. Набравшись опыта и наглости, они однажды напали на машину бизнесмена, перевозившего крупную сумму денег в иностранной валюте. Однако нашла коса на камень: бизнесмен оказался не робкого десятка, успел выхватить из-под сиденья свой личный «АКМС» и, невзирая на пять пулевых ранений, сумел отстреляться. Один из подельников был убит, другой – тяжело ранен. Астахов, увидев, что его подельники валяются на тротуаре, не рискнул продолжать нападение и счел за благо скрыться. Оставшийся в живых подельник раскрыл его имя: бизнесмен умер в больнице, и незадачливому грабителю не хотелось увеличивать себе срок. Спустя три года Астахов все-таки был задержан, получил двенадцать лет и отбыл срок от звонка до звонка в якутской исправительной колонии строгого режима номер 6 поселка Мосхоголлох.
– То есть он совсем недавно вышел? – уточнил я.
– Да, в начале 2009 года, – подтвердил Бредников.
– То есть, решив, что организация банды – дело хлопотное и рискованное, он начал выполнять заказы на убийства, – сделал вывод я.
– Вот именно, что заказы, – заметил Бредников. – Если вы стоите, то присядьте и держитесь за что-нибудь, дабы не упасть. Наш румынский коллега – кстати, его зовут Василь Радулеску – проявил недюжинную энергию и пробивную способность. Он выяснил, что на пистолете, из которого был убит Георгеску, обнаружены только отпечатки пальцев покойного. Но вот на магазине наш дотошный румынский коллега обнаружил пригодный для идентификации отпечаток пальца. Однако никто не хотел заниматься этим отпечатком, поскольку смерть уже признали самоубийством. Тогда Радулеску нашел человека, который накануне приходил к квартире Георгеску. Дверь ему никто не открыл, поскольку Георгеску уже часа два был мертв. Но соседи его запомнили, и Радулеску установил личность припоздавшего визитера. Он оказался румынским дипломатом, хорошим знакомым Георгеску. Выяснилась и цель позднего визита дипломата: Георгеску обратился к нему с просьбой о помощи в обналичивании ста тысяч евро в Москве. Георгеску опасался снимать такую сумму частями с карточки в Москве: боялся ограбления жуликами, которые часто толкутся у банкоматов. Дипломат признался, что обещал предоставить Георгеску сто тысяч евро наличными в Москве – надо полагать, за неплохие комиссионные. Дипломат пришел за деньгами к Георгеску, но тот уже был мертв. То есть у Георгеску в квартире должны были находиться наличными более ста тысяч евро! Упирая на вновь открывшиеся обстоятельства, Радулеску добился открытия дела. Связав поездку Георгеску в Москву и его стремление нелегально переправить эту сумму в Россию, Радулеску решил, что это дело рук русской мафии, и переправил нам обнаруженный отпечаток пальца. Мы проверили его по нашей базе и нашли такого клиента: Иван Астахов. И если он убил Шергина, то вырисовывается четкая схема: заказчик убийства Георгеску и Шергина – один и тот же человек.
– А есть шанс, что Астахов выведет вас на заказчика убийств? – спросил я.
– Возможно, что и так. Но в любом случае Астахова надо искать: кто знает, сколько ему еще заказали убийств, – заметил Бредников.
– А что, если слежка за Соколовой организована Астаховым? – поделился я соображениями. Но Бредников не согласился:
– Вряд ли. В предыдущих случаях никакой слежки не было отмечено. Видимо, перехватывались разговоры Шергина и Георгеску, и убийца четко знал, где и в какое время они будут находиться, ожидая их заранее. Так что эти люди, которые следили за Соколовой, меня настораживают. Зачем они следили и почему прекратили наблюдение? Если, конечно, телохранитель Соколовой Лаврушин не вводит нас в заблуждение.
– А зачем ему это надо? – удивился я. – Он ведь себя под пули подставляет, ему не резон тень на плетень наводить, если планируется покушение на Соколову.
– А зачем Соколова непрерывно врет? – возразил Бредников. – Мне Валерий Иванович рассказал, сколько раз он поймал ее на лжи. Нет, тут все как-то запутано… Ладно, будем распутывать!
