Марина Серова - Не на ту напали!
— Да уж, это верно. Как я понимаю, лепешки на собрании тоже содержали этот порошок?
— И свечи тоже. В малых дозах, только чтобы повысить внушаемость. Через несколько часов ярко выраженный эффект проходил. Хамбург не собирался светиться. Кстати, он никакой не Хамбург, его настоящее имя Анатолий Эдуардович Козлов. Эмигрировал в Штаты в конце семидесятых, работал там сначала таксистом, потом открыл небольшой ресторанчик. После того, как его посетило «озарение», вернулся в Россию, но уже в качестве Великого Учителя. Кстати, ваш Химик, тоже побывавший в Америке, одно время работал у него барменом.
— А кто такой этот Химик?
— О, с ним особая история. Началось все много лет назад. Химик, он же брат Илларион, на самом деле — Сергей Андреевич Сомов, действительно химик по профессии. Представьте себе: подающий надежды молодой ученый, работает в космической отрасли. Между прочим, самый молодой профессор в своей области — это звание он получил в двадцать шесть лет. Квартира, машина, дача… Казалось бы, чего еще желать от жизни? Но талантливые люди редко бывают приятными в общении. Будущий брат Илларион почти не имел друзей и растерял последних, когда в его жизни началась полоса неудач. Он стал обвинять коллег в том, что они его ненавидят, завидуют его успехам и строят ему различные козни. Типичный непризнанный гений. В конце концов из своего «ящика» он ушел.
— После этого он и уехал?
— Не спешите. Слушайте дальше. Отдел, которым он руководил в институте, занимался разработкой ракетного топлива. За одно из открытий, которые совершил наш герой, его даже хотели наградить орденом — формула топлива, изобретенная им, удешевляла производство в несколько раз. Но при первом же пуске ракета, заправленная новым топливом, потерпела аварию. Что-то случилось, и на первых минутах полета она просто развалилась в воздухе. Позже выяснилось, что работа Сомова и его коллег тут ни при чем. Отказали системы управления. Но разработанное им топливо в производство все же не пошло, и все работы по нему закрыли.
— Как я понимаю, про топливо вы заговорили не случайно?
— Совершенно верно. С него все и началось. Сомова, как изобретателя топлива, включили в состав комиссии по расследованию причин аварии. Дело было в начале зимы, и к месту катастрофы они смогли добраться только летом, когда просохли болота. За это время от Сомова уходит жена. Видимо, в этот же период у него начинаются проблемы с психикой. Но вот наступило лето, и комиссия вылетела на место падения ракеты, в Алтайский край. Здесь начинается цепь случайностей, которая и привела его к идее производить «Белое счастье». Первой случайностью было то, что ракета не взорвалась в воздухе. В результате топливо из двух ступеней распылилось над тайгой. Вторая случайность заключалась в том, что на «обработанном» участке в неимоверных количествах расплодилась черемша — дикорастущий чеснок, широко употребляемый в пищу местными жителями.
— Так «Белое счастье» получают из черемши?
— Так точно. Химическое воздействие привело к интересной мутации. В плодах откладывалось вещество, вызывавшее необычные ощущения. Неясно, сам ли Сомов обнаружил этот эффект или о нем рассказали проводники из местных жителей, но этот факт прочно запал ему в память. Ну и, наконец, заброшенная деревня староверов, обнаруженная экспедицией, натолкнула Сомова на мысль основать тут свою маленькую религиозную общину. Но это произошло не сразу. После своего ухода из института Сомов сменил несколько занятий — работал дворником, учителем химии, пытался организовать свой кооператив. Но отношения с окружающими у него становились все хуже. Ему казалось, что все его презирают, что его никто не ценит и так далее. Наконец, уже в перестроечные времена, он продает остатки имущества и едет попытать счастья в Америку.
— И встречается с Хамбургом, то есть Козловым?
— Эмигранту с большими претензиями, но без умения уживаться с людьми в Америке можно рассчитывать только на самую грязную работу. Судьба занесла Сомова в Небраску, где он и познакомился с Козловым. У того уже начали возникать миссионерские идеи, и они легко нашли с Сомовым общий язык. В конце концов Сомов понял, что в Америке ему не пробиться, и вернулся обратно. Без жилья и работы, растерявший все связи, он какое-то время пытался заниматься коммерцией, но понял, что это не для него. И тут он вспомнил про деревню в тайге. Идеи Козлова повлияли на него, роль маленького религиозного лидера его вполне устраивала, и с несколькими своими последователями он отправляется на Алтай.
— А Хамбург?
— На Козлова, видимо, тоже оказали влияние рассказы Сомова о России. Он решил, что стать настоящим Учителем сможет только здесь. Все, чего ему не хватало, — химического средства контроля. Сомов ему обещал найти такое средство. И Козлов возвращается на Родину со своей «миссией».
— Значит, они работали в паре?
— Именно. Сомов поставлял наркотик, с помощью которого Козлов заставлял людей отдавать свое имущество. Имущество шло бандитам, а его хозяев отправляли к Сомову, где они и работали на него. Его дневники сейчас изучают специалисты. Но уже ясно, что он пытался найти причину мутаций черемши и наладить производство вещества химическим путем.
— А зачем ему это было нужно, если сам порошок они могли получать из черемши?
— Ну, во-первых, разлившееся ракетное топливо «опылило» только небольшой участок тайги, узкую полосу длиной километров десять и шириной в два-три километра. А появившийся рынок сбыта требовал все новых и новых поставок вещества.
— Теперь понятно, на какую плантацию ходили работать эти женщины…
— Что?
— Нет, это я так. Потом расскажу. Вы сказали «во-первых». А во-вторых?
— А во-вторых, было неизвестно, сколько еще может сохраняться мутация. Не забывайте, все произошло несколько десятков лет назад.
— Ну хорошо. Пожалуй, я узнала все, что мне было не совсем ясно до сих пор. Теперь ваша очередь спрашивать.
— Мне очень интересно узнать, как вы смогли добыть все эти улики. Но сначала — чай.
Майор позвонил. Явившийся на вызов адъютант (или секретарь) в новенькой полевой форме принес нам по стакану крепкого чая с сушками. Традициям в этом доме не изменяли.
— Ну что ж, начну с самого начала. Я ехала к своей подруге, когда мне попала в руки одна очень интересная книжка…
За плотными зелеными шторами уже занимался рассвет, когда я закончила излагать свою историю. Я почти не прерывалась, разве что только для того, чтобы перевести дух. Некоторые факты, вроде оргии в «молельном доме», пришлось опустить. Улик было предостаточно и без злосчастной кассеты с Катькиным участием.
Пока я описывала наше возвращение, майор несколько раз крякал и недоверчиво качал головой. А когда я рассказала, какую штуку учинила с Хамбургом-Козловым, мой собеседник так хохотал, что его адъютант заглянул узнать, не случилось ли чего.
Атташе-кейс со всем содержимым мне вернули — я объяснила, что это гонорар за поиск одной пропавшей вещи. И я ничуть не соврала.
Уверена, Хамбург будет молчать. Так я ему приказала.
Вот и все. Дело с атташе-кейсом закрыто.
Уезжала я на следующее утро. Одна. Катька наотрез отказалась бросать работу в такое горячее время. И я ее понимаю — впечатлений этого отпуска ей хватит на всю оставшуюся жизнь.
Кстати, как ни старалась, книжку, которую я читала по дороге в Москву, найти мне не удалось. Даже в «Глобусе» ее не оказалось. С тех пор ни разу такую нигде не видела.
А вы?
Вместо эпилога
Бабье лето в этом году выдалось на редкость жарким и долгим.
Когда я покидала Москву, начинал накрапывать мелкий нудный дождик, а база отдыха «Волжские дали» встретила меня ярким солнцем, криками чаек и высоким голубым небом над полупустыми пляжами.
Над горячим песком, на котором я старательно пекусь четвертые сутки, ветер несет запахи жарящегося неподалеку шашлыка и длинные прозрачные паутинки — единственные приметы осени.
В руке у меня бутылка пива. «Балтика», четвертый номер, — ничто так не греет душу частного сыщика, отдыхающего от трудов праведных. На бутылку уже положил глаз маленький чумазый охотник за пустой стеклотарой. Даже не открывая глаз, я чувствую, что он сидит неподалеку и с самым независимым видом смотрит в сторону. Что поделать, у каждого свой бизнес.
Так же, не открывая глаз, я чувствую, как симпатичный молодой человек справа пытается взглядом снять последнее, что прикрывает мои формы, — черное шелковое бикини, Катькин подарок. Этот молодой нахал со спортивной фигурой приехал только вчера, но я уже знаю, что его зовут Николаем. Пожалуй, я не стану с ним драться, если он подойдет знакомиться.
Я потянулась, допила пиво и подставила солнцу другой бок. Терпеливый мальчик получил свою бутылку и отправился куда-то караулить следующую.
