Дарья Калинина - К колдунье не ходи
– Был… – закивала она головой, услышав вопрос об аварии. – Был машина… И девушка… Молодая, красивая… Коляска у нее очень хороший был. Моей сестра такой тоже хочет, да где деньги столько взять! Ребенок очень громко плакал! Шайтанама за рулем сидела!
– Женщина была за рулем?
– Шайтанама! С усами… и тут… волосы были.
И девушка показала на свой подбородок.
– Борода?
– Да. Длинный такой борода!
– За рулем сидел старик?
– Нет, зачем? Молодой! Волосы черная! Сам злой! Он специально красавицу задавила! Я тут долго сижу, все смотрела!
Толку от такой свидетельницы было немного. Но все же подругам удалось узнать, что наехавшая на Лену машина была ярко-зеленого цвета с откидным верхом. Номер тоже приметный – три шестерки, число Сатаны.
Услышав это, Ваня тяжело вздохнул и произнес:
– Чувствую, трудненько полиции будет выйти на преступника через угнанную машину.
– Угнанную? Почему ты думаешь, что машину именно угнали?
– Разве найдется дурак, чтобы на такой приметной машине женщин давить? Машину угнали, намеренно выбрали такую яркую. Чтобы она отвлекала внимание на себя. Спорим, что эту машину скоро найдут поблизости от места происшествия!
Подруги спорить со своим телохранителем не стали. Понимали, что он прав.
– Но у сидевшего за рулем человека была борода.
– И усы!
– Преступник хорошо подстраховался.
– Он не только украл машину, но также изменил свою внешность.
С тяжелым сердцем возвращались они назад. Им предстояло выполнить страшную обязанность: сообщить матери о том, что она только что лишилась второй своей дочери. По всей видимости, Лена либо уже умерла, либо умрет в ближайшее время. Что касается маленького Коли, наверное, мальчик тоже серьезно пострадал в аварии. Как сообщить Ларисе Львовне, что в течение нескольких дней она потеряла сразу троих близких людей?
Кто-то другой, возможно, смог бы сообщить эту новость женщине, но только не сыщики. Даже закаленный Ваня отказался от такой обязанности. Дойдя до дома несчастной матери, все трое встали словно вкопанные.
– Как хотите, а я не могу! – простонала Алена.
– Я тоже!
Ваня ограничился тем, что просто кивнул.
– Сейчас мало будет толку оттого, что мы придем к Ларисе Львовне. Ничего нового она нам все равно не расскажет. Сперва надо узнать хоть какие-то новости. Тогда уж и заявимся к ней.
И вся троица, дружно развернувшись, зашагала обратно к дому, в котором еще недавно жила счастливая молодая мать и ее малыш. Каким же зверем надо быть, чтобы погубить жизнь двух невинных человек!
Глава 8
Коляска все так же сиротливо стояла в подъезде. Женщинам, прикатившим ее от перекрестка, не хватило сил, чтобы затащить ее к себе наверх. А возможно, они так поступили, потому что коляска заняла бы слишком много пространства в их небольших квартирах? Потеря квадратного метра полезной площади могла стать катастрофой для обитателей здешнего жилого фонда.
– Может быть, отнесем ее к той славной тетеньке, которой ты помог с продуктами?
– У нее живет куча народу. Куда ей еще чужую коляску?
– Все равно, надо спросить. Сразу видно, коляска дорогая. Хоть и без люльки, а все равно украсть могут.
И Ваня пошел наверх. Подруги потопали за ним. Дверь им открыла давешняя хозяйка, только на сей раз глаза у нее были покрасневшими, а губы – скорбно поджатыми.
– Да мне уж рассказали о трагедии! – воскликнула она, увидев Ваню и девушек. – Вы там были?
– Ужасно!
– Говорят, Лену сбила машина. И надежды на то, что она выживет, очень мало.
– А мальчик?
– Его тоже увезли вместе с матерью. Скажите, мы можем оставить у вас Ленину коляску?
– Конечно. Тут у Лены была цепь с замочком.
И женщина сноровисто залезла в имевшийся на крышке коляски карман. Оттуда она извлекла цепь и в один миг приковала коляску к перилам.
– Вот так.
Женщина немного помолчала, оглядывая результат своих усилий, а затем взглянула на друзей:
– Я видела, вы долго сидели у нас перед подъездом на скамейке. Лену ждали?
– Да.
– А если не секрет, зачем она вам была так нужна?
Друзья замялись. И пожилая женщина, видя их колебания, прибавила:
– Я ведь хорошо знала Лену.
– Вот как… Видите ли, мы хотели поговорить с Леной о… о ее сестре – Ульяне.
Женщина выразительно поджала губы. Только теперь ее лицо выражало не скорбь, а откровенное неодобрение:
– Появлялась тут такая, – процедила она сквозь зубы. – Сразу вам скажу, мне эта особа сильно не понравилась! Аферистка!
– Так уж сразу и аферистка?
– По всем повадкам – да! Лгунья, воровка и мошенница!
– Воровка? Мошенница?
– Моя приятельница ее случайно увидела, сказала, что эта девушка к ним в бухгалтерию с косметикой приходила. Торговала вразнос, товар свой очень нахваливала. Ну, женщины, ясное дело, стали к ней подходить. Кто с кошельком, кто – так.
– И что? Косметика оказалась поддельной?
– Она сейчас вся такая, – отмахнулась женщина. – Не в том дело. Но после ухода этой Ульяны у моей приятельницы кошелек пропал. И не у нее одной!
– И она считает, что это сделала Ульяна?
– Больше никого постороннего у них в бухгалтерии в тот день не было. А девушка у них в бухгалтерии долго крутилась. Со всеми перезнакомилась, чай пить села. У нее была возможность пошарить по сумкам. Тем более что она видела, сколько у кого денег. Признайтесь, она вас пыталась обмануть?
– Видимо, теперь уже этого не узнать. Ульяна умерла.
Женщина шагнула назад и испуганно прикрыла ладонью округлившийся рот:
– Ой! А я-то ее только что ругала! Воровкой обозвала! Нехорошо как!
– Вы ведь сказали правду.
– Да, но… А как она умерла?
– Ее зарезали.
– Жуть какая! – передернулась женщина. – Не могу сказать, что мне ее сильно жаль, но… Нет, все равно, это ужасно, когда убивают человека, пусть даже такого негодного, как Ульяна!
– Она часто сюда приходила?
– Особенно часто, пока Ленка беременной ходила. Что ни день, тут она. Я одно время даже думала, что Ульяна тут ради Филимона крутилась, он тогда еще здесь бывал. Наверное, надеялась, что мужика у сестры отобьет. Две сестры, а такие непохожие. Лена – тихая, воды не замутит. А от Ульяны – одно только беспокойство.
– А где отец Лениного ребенка?
– Филимон Сергеевич? Да уж передо мной он не отчитывается. Сдается мне, что во всем мире вообще мало найдется людей, перед кем этот человек согласился бы отчитываться.
– Такой богатый?
– А то! Квартиру эту он Ленке подарил. Еще когда она беременной ходила, он ее сюда поселил. А как родила, собственность на нее и ребенка оформил.
– Надо же! Наверное, Лена была ему очень благодарна?
– Лена – да, а вот Ульяна вечно воду мутила.
– Почему?
– Нервы сестре трепала. Твердила ей постоянно, что та дешево себя ценит. Мол, для Филимона Сергеевича такая двушка в «хруще» – это не подарок вовсе и даже не подачка, а так… унизительный, в общем, подарок.
– Ничего себе – у некоторых запросы!
– Ну, а как вы думали? Лена-то надеялась, что Филимон Сергеевич, как она забеременеет, на ней сразу же женится. А он ей условие поставил: от жены не уйдет никогда в жизни, у них и бизнес общий, и дети тоже имеются. И если Ленка возникать станет, то плохо придется в первую очередь именно ей. А вот если она будет тихо сидеть, да ребенка растить, заботиться о нем, тогда он им квартиру даст, машину и денег… сколько-то там, чтобы не только на памперсы и игрушки, но и Ленке на шмотки тоже хватало бы.
– Какой щедрый этот Филимон Сергеевич, – задумчиво пробормотала Инга. – А Ульяна, выходит, была его подарками сестре недовольна?
– О чем и речь! Только и твердила, что жена у Филимона Сергеевича на «Кадиллаке» с откидным верхом катается, а для Ленки ее любовник самую дешевую тачку приобрел.
Инга хотела задать следующий вопрос, но тут прозвучал голос Вани:
– Говорите, машина у супруги Филимона – с откидным верхом?
– Лена так мне говорила.
– Угу, спасибо.
И Ваня снова углубился в какие-то свои размышления. Инга недовольно покосилась на него: зачем он прервал ее на самом интересном месте? Но Ваня до того крепко задумался, что ее взгляда просто не заметил. Как и многие настоящие мужчины, он не умел делать одновременно сразу два дела – думать и замечать что-то вокруг себя. Если Ваня задумывался, он переставал участвовать в реальной жизни, «уходил» в свои мысли. Поэтому в бою Ваня никогда не задумывался. Выполнял все приказы начальства, не размышляя над ними ни секунды. Задуматься – означало бы замедлиться, а в условиях боевых действий это было чревато крупными неприятностями.
