Марина Серова - Киска по вызову
Я позвонила. За дверью стояла тишина. Мне не хотелось думать, что квартира пуста и мне придется возвращаться сюда еще неизвестно сколько раз. Я нажала кнопку звонка более настойчиво. Сделала я это еще и по той причине, что пьяные мужики, которых я видела, медленно вошли в подъезд и с трудом начали восхождение по лестнице, шатаясь из стороны в сторону. Мой контакт с ними, казалось, стал неминуем. Но тут дверь квартиры номер три неожиданно распахнулась, и на пороге возникла молодая девица с беспорядочно взбитой копной рыжих волос.
— Так, ну и куда это? — крикливо осведомилась она, обращаясь к мужикам. — Я спрашиваю, куда намылились?
— Куда, куда… — хрипло отозвался один из пьяниц и гордо добавил: — Домой!
— Твой дом — ЛТП! — с ненавистью в голосе объявила девица. — Короче, пошли отсюда…
И рыжая послала пьяниц сначала по всем известному адресу, а потом разразилась целым каскадом матерных обзывательств и угроз.
— Ты чего? — повысил голос тот, к которому преимущественно обращалась девица. — Ты на кого орешь-то? На отца родного? Это мой дом!
— Нет, не твой! — упорно возражала рыжая.
— А чей? Твой, что ли? — огрызнулся папаша.
— Мой! — не осталась в долгу и рявкнула дочь.
— Коль! Ты слышишь? — обратился за поддержкой к своему приятелю алкаш. — Это что ж такое делается, а? Дети родные на отцов…
Приятель был менее разговорчив, зато более злобен. И настроение у него было хуже, чем у отца рыжеволосой девицы. И еще ему явно хотелось поскорее попасть куда-нибудь в жилье, чтобы завалиться на диван или на что-то другое, горизонтальное. Он двинулся вперед с мрачным выражением лица, явно намереваясь воспротивиться желанию девушки не пускать их двоих в квартиру.
— Ну-ка ты… слышь… — еще более хриплым голосом заговорил он, еле-еле переставляя ноги на ступеньках. — Уйди с дороги.
Я поняла, что его слова относятся ко мне. Собственно, в другом случае я бы, конечно, посторонилась, но сейчас меня возмутили несколько вещей. Во-первых, я стояла вовсе не на дороге, а в стороне, и только сильно искривленная под воздействием алкоголя траектория движения алкашей могла пересечь место, занятое моей особой. А во-вторых, меня просто вывела из себя хамская манера обращения пьяного ханурика. Посему я даже не шевельнулась, продолжая спокойно наблюдать, как мужик карабкается по лестнице.
Но оказалось, что он значительно переоценил свои физические возможности: увидев, что я не «уступила ему дорогу», пьяница попытался грубо оттолкнуть меня своей крючковатой лапой. Тут уж я не выдержала и резким движением выброшенной вперед руки отшвырнула обнаглевшего мужика. Его товарищ в это время разбирался со своей дочерью. Услышав за спиной громкое пьяное ворчание, он обернулся. Отброшенный мужик со злобным выражением глаз приближался ко мне, еще не наученный горьким опытом. Видимо, его приятеля завело это зрелище, и он возомнил себя уж не знаю кем, только он вдруг замахнулся на дочь и попытался отвесить ей пощечину.
— А-а-а! — визг девушки волной взметнулся до верхнего этажа.
Тут я посчитала нужным вмешаться более основательно. Тем более что справиться с двумя еле на ногах держащимися алкоголиками не представляло совсем никакой проблемы. Не прошло и минуты, как оба уже лежали на заплеванном цементном полу подъезда, бормоча себе под нос ругательства и стеная. Рыжая девица во все глаза смотрела на меня, и взгляд ее выражал восхищение. И без того взбитая прическа ее теперь прямо-таки встала дыбом. Наконец она нашлась что сказать.
— Ой, вы… Спасибо! Меня зовут Марина, — улыбнувшись, заговорила она и даже протянула мне руку. — Вы к тете Тане? А ее сейчас нет.
— Это я уже поняла, — кивнула я. — А когда она будет, не знаете?
— Знаю. Она на работе во вторую смену, так что будет после семи. А вы кто?
— Я по поводу ее дочери Алены, — уклончиво ответила я.
После этих моих слов Марина явно насторожилась.
— Алены? — неуверенно переспросила она. — Так она здесь сто лет уже не живет… Я даже не знаю, где она теперь. Даже мать не знает. А вы что, ее ищете? Так тетя Таня вам ничем помочь не сможет. Она сама долгое время плакала и жаловалась, что дочь пропала неизвестно куда.
— Алену вчера похоронили, — решила огорошить я девушку.
У той от неожиданности приоткрылся накрашенный красно-кирпичной помадой рот.
— Адрес ее матери я узнала только сегодня, — продолжала я тем временем, — потому никто и не мог сообщить ей о смерти дочери. Вот я и приехала, чтобы сказать лично.
Марина вроде бы понемногу пришла в себя и спросила:
— А вы ее подруга, да?
Я не успела ответить, поскольку она тут же спохватилась:
— Ой, ну что же мы о таких вещах тут, на лестнице, разговариваем? Давайте к нам пройдем, вы как раз можете тетю Таню подождать. У меня дома никого нет.
— Но вы, кажется, куда-то собирались, — заметила я.
— Да, к подружке. Но ничего страшного, если и не пойду, — тут же отмахнулась Марина, поворачиваясь к своей двери и ковыряясь ключом в замке. Перед тем как распахнуть дверь, она бросила взгляд на по-прежнему лежавших на полу отца и его товарища, увидела, что оба мирно захрапели, еще раз махнула рукой и потащила меня за собой в квартиру.
Внутри все было так, как и должно было быть в бедной рабочей семье, глава которой пьет. Минимум обстановки, выцветшие и порванные во многих местах обои, потекшие потолки, ржавая сантехника. Но, помимо этого, не наблюдалось даже элементарного порядка. Везде были раскиданы вещи, стол в кухне завален грязной посудой. При моем появлении, правда, Марина принялась энергично суетиться, рассовывая вещи по шкафам и пытаясь делать сразу несколько дел. Несмотря на то, что получалось у нее неплохо, она вскоре прекратила это занятие, вспомнив, зачем, собственно, позвала меня к себе. Она села на стул, предложив мне устроиться в единственном кресле — старом и очень громоздком, к тому же оказавшемся жестким и неудобным.
— Так как же это случилось? — спросила она. — Вас, кстати, как зовут?
— Меня зовут Татьяна, — ответила я. — А случилось весьма трагично: Алену застрелили.
Марина испуганно ахнула и прикрыла рот ладонью.
— Боже мой! — выдохнула она. — Я так и знала!
— Что вы знали? — тут же насторожилась я.
— Ну то, что она так и кончит, — покачала растрепанной головой Марина.
— Почему?
— Потому что он обещал ей, — серьезно проговорила она. — И никто, конечно, ничего теперь не докажет! У них это запросто. Небось похоронили Алену, а делом-то никто и не занимается…
— Отнюдь, — покачала я головой. — Я как раз и занимаюсь.
— Так вы из милиции? — воскликнула Марина в еще большем изумлении. — А я еще подумала, где вы так драться научились…
— Я не из милиции, — не стала я врать, сразу определив, что Марина относится к тому типу людей, которые придут в восторг от общения с частным детективом и всячески захотят поспособствовать ему в расследовании. — Я частный детектив.
В своих предположениях я не ошиблась. Как и ожидалось, Марина вытаращила глаза и уставилась на меня с уважением и восхищением.
— Здорово, — протянула она, доставая сигарету. Она протянула мне пачку, но я вежливо отказалась и вынула «Мальборо», теперь уже в свою очередь предлагая угоститься Марине.
Когда мы обе закурили, я продолжила:
— В связи с этим, Марина, у меня к вам множество вопросов. Я так поняла, вы хорошо знакомы с Аленой и ее семьей?
— Когда-то мы с Аленой подругами были, — со вздохом сообщила девушка. — Только не виделись уже давным-давно, с тех пор как она отсюда уехала.
— Но вам известно то, как и чем она жила до отъезда?
— Конечно, — пожала плечами Марина. — Мы же через стенку жили, каждый день виделись, все друг другу рассказывали… Как я не хотела, чтобы она уезжала! Но тоже боялась, что он убьет ее здесь.
— Подождите, а кто он?
— Толька, — снисходительно и в то же время с опаской в голосе произнесла Марина. — Познакомилась она с ним на свою голову! Потом не знала, как отделаться.
— А поподробнее? Что за Толька, как фамилия, чем занимается?
— Фамилия у него… — Марина закатила глаза к потолку, — по-моему, Клименко. Чем он сейчас занимается, я не знаю.
— А раньше?
— Раньше! — усмехнулась Марина. — Бандит просто был, самый обыкновенный. Но с гонором большим, и пальцы вечно веером. Он все время каким-то страшным казался. Потому что без башки был.
— В каком смысле? — уточнила я.
— Куражиться любил, силу свою напоказ выставлять. А по-моему, не силу, а дурость. Вот, например, как-то поругались они с Аленой, она ему сказала, чтобы он не приходил, так Толька ей и говорит: не выйдешь — на крышу залезу и по водосточной трубе пройду. Она, конечно, не поверила — у кого на такое ума всерьез хватит? Оказалось, хватило. Взял и полез. И орет ей оттуда, с крыши, — смотри, мол. Мы выбежали обе, а он и правда на трубу уже наступает. Ну, Алена и закричала, чтобы слезал немедленно. Помирились они после этого, конечно. Да они сто раз ссорились да мирились, а потом снова ссорились. И сколько таких случаев было, наподобие как с этой трубой, сейчас уже всего и не вспомнишь. Любил Толька напоказ все делать, ярко. Алена как-то раз заболела, он ее и спрашивает — что ты, мол, хочешь? Ну, она ему в шутку и говорит — крокодила. И что вы думаете? Под вечер он ей откуда-то живого крокодила приволок! Тетя Таня чуть в обморок не упала, Алена сама перепугалась до жути… Еле уговорила того крокодила обратно отнести. Вот так. Любил он ее, конечно, сильно. Только как-то… по-садистски, что ли.
