Патриция Вентворт - Серая маска
В этот момент в комнату вошел Фредди. Она озадаченно посмотрела на него. К Фредди можно относиться с нежностью, но в нем нет ничего романтичного… А Эстер Пельхам…
Фредди был бодр и весел.
— Ну-ну, рад тебя видеть… и мисс Грету. Нет-нет, я должен помнить о своих привилегиях, вы — Грета, так? И я надеюсь, вы не забудете, что меня надо называть Фредди. Что? Чушь! Вы должны, иначе я буду думать, что постарел, а? Вот послушайте: Марлей Милтон — Маргарет, ты помнишь Милтона? — так вот, он на пять лет старше меня и к тому же растолстел. Про меня никто не скажет, что я растолстел. Так вот, старина Морлей взял да обручился с богатой наследницей — как я слышал, с небывалой выгодой для себя, — мисс Грей, или Мей, или Уэй, вечно я путаю имена… Только вчера встретил Джека Кросби, говорю ему: «Как там Полли?» — а он нахмурился. Тут я вспоминаю, что Полли его обманула, бросаюсь сам себе на выручку и говорю: «Нет-нет, конечно, я хотел сказать Силвия, как наша дорогая малышка Силвия?» А он… ой!.. посмотрел на меня со злостью и ушел, а следующий, кого я встретил, объяснил мне, что они с Силвией не разговаривают. Я все-таки надеюсь, что он не держит зла, ведь я никого в жизни не обидел, а?
Фредди растекался в счастливой болтовне. Он выдал Грете цветистый комплимент, рассказывал бессмысленные и бесконечные истории о людях, которых никто не знал и знать не хотел. Таким самодовольным Маргарет не видела его со дня смерти матери. Когда он поднялся, чтобы уходить, она оттащила его в сторону и задала вопрос, который хотела задать весь вечер:
— Фредди, у мамы была подруга по имени Лесбия?
Фредди сдвинул брови.
— У нее было столько подруг! Думаю, не найдется никого, кто имел бы столько друзей.
— Да, это так. Но я помню, что, когда я была маленькая, была какая-то женщина по имени Лесбия.
— А что с ней?
— Ничего. Я просто спросила.
— Лесбия?.. Лесбия?.. Ты уверена, что Лесбия, а не Силвия?
— Уверена.
— Потому что у нее была Силвия, которая вышла замуж за Нигеля Адейра. Нет… нет, не так. Нигель женился на Кити Леннокс, так что на Силвии женился Ян. Я помню, что Ян женился на такой черненькой девушке, которая немного косила… конечно, некоторых это приводило в восторг, но только не меня, а Силвия…
— Я не про Силвию, я про Лесбию.
Фредди просиял и спросил:
— Лесбия Войн?
— Не знаю. Кто такая Лесбия Войн?
— Она была подругой Эстер, когда мы поженились. Но, по-моему, она уехала в Америку… Да, я так думаю.
— Никогда о ней не слыхала.
— Она ей писала… да-да, начинаю припоминать, она писала. А потом перестала. Такие вещи всегда кончаются, как ты знаешь. Была еще Джанет Гордон… Джоан, Джиан, Джейн… Провалиться мне, если я могу запомнить женские имена! Но ручаюсь, что начинается с Дж. Нет! Эльспет Гордон, вот как! А может, Кэмпбел?.. Спаси господи, я не уверен. Но как же так, она писала по десять раз на неделе, а я не могу даже вспомнить ее имя!
Арчи попрощался с Гретой. Он что-то прошептал ей на ушко, Грета покраснела и затуманилась. Фредди погрозил ей пальцем:
— Не верьте ни единому слову! Я не знаю, что он говорит, но вы не верьте. Все молодые люди одинаковы. Не забывайте, что завтра вы у меня обедаете.
Ему не удалось привести Арчи в замешательство.
— Я тоже у тебя обедаю? — спросил он.
— А разве я тебя не пригласил? Хочешь, приходи. Чем больше народу, тем веселее, а? Полвосьмого, и не опаздывать. Всем доброй ночи. Доброй ночи, Грета. — Он пожал Грете руку и задержал ее в своей. — Разве вы не скажете мне: «Доброй ночи, Фредди?»
Грета хихикнула, поймала недовольный взгляд Арчи и одарила Фредди сияющей улыбкой.
— Доброй ночи, Фредди, — сказала она.
Глава 28
— Я еще никогда не была в гостях, — сказала Грета. — Я волнуюсь до безобразия. Я так боялась, что мы опоздаем, потому что Маргарет задержалась в своем ужасном магазине на сто часов. Я уже полчаса просидела одетая, когда она пришла.
Сияющий Фредди Пельхам встречал гостей.
— Это ваш первый обед в гостях? А мой — последний в этом доме.
— Почему последний?
— Разве Маргарет вам не сказала, что я уезжаю?
За нее ответил Чарлз:
— Она говорила, но я не знал, что ты уедешь так скоро.
Фредди пригорюнился.
— Что хорошего меня ждет, если я останусь здесь? Мне это невыносимо, и это факт.
— Ты не продаешь дом?
— Нет. Я его запру, пусть стоит. Смогу вернуться, если захочу. Сегодня у меня небольшой прощальный обед, и вы составите мне компанию.
Даже Маргарет удивилась:
— Я думала, ты уедешь в конце месяца.
— Завтра я перебираюсь в свой клуб — распускаю слуг и все такое. И могу улизнуть в любой момент не прощаясь. Терпеть не могу прощаться. Не знаю, что при этом говорить, — я просто улизну, и следующее, что вы обо мне услышите, будет на открытках из Константинополя или Гонконга… А теперь давайте наслаждаться. Значит, это ваш первый выход в гости? — Фредди переключил свое внимание на Грету. — Подумать только! Не знал, что мне достанется эта честь. А Маргарет опаздывала? Как печально! Что ж, представлять вас друг другу не надо, как я понимаю, а? Великолепно! Позвольте сделать вам комплимент: у вас чудесное платье!
Грета хихикнула.
— Оно не мое, а Маргарет. Знаете, у меня нет ничего из своих вещей.
— Неужели? В самом деле? Как печально!
Маргарет взяла Грету под руку:
— Пойдем, покажу тебе вещицу из нефрита. Такая прелесть! Я ее очень любила, когда была маленькая. Посмотри, виноградины под лампой просвечивают.
Ей удалось переключить внимание Греты, и, идя к столу под руку с Фредди, та уже оживленно обсуждала, пойдет ли ей зеленое: «Ярко-зеленое, как эта забавная виноградная гроздь», «Фредди так думает?», «Но мне нужно носить траур по бедному папе».
Маргарет увидела, что Чарлз вскинул брови. Он предпринял героическую попытку отвлечь Грету от темы «бедный папа».
— Ты должна всегда носить белое. Как героини в древности — они ходили в белом муслине с голубым поясом. Тогда ты будешь чувствовать себя уверенно. Когда женщина надевает белое платье с голубым поясом, она становится героиней, и никому не придет в голову, что она переодетая авантюристка.
— Очень мило, — сказал Фредди, — очень мило. Я всегда любил смотреть на красивых девушек в белых платьях. Твоя мать, — он обратился к Маргарет, — в белом платье была восхитительна. Помню, когда с нее писали портрет для миниатюры, она сказала, что хочет надеть цветное, а дама, которая ее рисовала, не слышала. Спаси господи, не помню, как ее фамилия? Тод?.. Нет, не Тод. И не Макинтош… Ах, как глупо, ведь твоя мать так много о ней говорила. Помню, она сказала: «Как жаль, что она вышла замуж за своего кузена и уехала с ним в Британскую Колумбию, и с тех пор о ней ни слуху ни духу». Нина… да, Нина., но не Маклин… Господи, как глупо! Она необычайно хорошо рисовала, каждый год выставлялась в Шотландской академии. Но я не помню фамилии.
— Может, написано на миниатюре? — предположил Арчи.
— Да-да, конечно… Мы потом посмотрим… А пока вы должны попробовать это блюдо, оно необычайно вкусное. Маргарет, ты ничего не ешь. Дорогая, я просто настаиваю. Кстати, насчет старой настольной книги твоей матери… О господи, забыл, что хотел сказать, но было что-то такое, что я собирался сказать… Что же?
— Когда мама ею пользовалась? — спросила Маргарет.
— Не знаю. Это старая вещь, она не стоила того, чтобы забирать ее с собой, дорогая.
— Еще как стоила, — сказала Грета. — Мы восхитились до безобразия, когда нашли в ней ящичек!
— Ящичек? — переспросил Фредди со странной интонацией в голосе.
— Потайной ящичек, как в моей книге, под тем местом, где ставят чернильницу. Маргарет сама ни за что бы не нашла, правда, Маргарет? Я бы тоже не нашла, но у меня точно такая же книга, и я свою уронила, когда спускалась с чердака, кусочек откололся, и я увидела ящичек. Когда я увидала книгу Маргарет, я подумала, что в нем тоже есть такой ящик. И он был! — торжествующе закончила Грета.
Белое платье, которое Маргарет купила себе на весну и только один раз надевала, необыкновенно шло Грете. В электрическом свете ее волосы отливали золотом. Опершись голыми локтями о темный полированный стол, она с детским возбуждением говорила:
— Ну не смешно ли, что у Маргарет точно такая же книга? Мы разволновались до безобразия, когда вытащили этот ящик, а там был конверт про свидетельство.
Они сидели за круглым столом. Справа от Фредди Пельхама — Маргарет, слева — Грета. Арчи сидел возле Маргарет, Чарлз возле Греты. Как только Грета произнесла слово «свидетельство», на ее атласную туфельку тяжело надавил мужской каблук. Она ойкнула и возмущенно повернулась к Чарлзу:
— Ты наступил мне на ногу!
— Дитя мое, я никогда не наступаю на людей.
— Значит, Арчи. Наверное, испортил туфлю. Арчи, ты зачем наступил мне на ногу?
