Донна Леон - Гибель веры
– Синьор Брунетти? – поднялась она и обошла стол, направляясь к нему.
Первое его впечатление верно: крупная женщина, ростом почти с него, да и весом не уступит – основной сосредоточен на плечах и бедрах. Такие круглые, румяные лица бывают у женщин, наслаждающихся едой и питьем. На удивление крохотный носик со вздернутым кончиком; янтарные, широко расставленные глаза, без сомнения лучшая ее черта. Спецовка оказалась довольно успешной попыткой задрапироваться в черную шерсть.
Он протянул руку и пожал ее ладонь, с удивлением обнаружив вместо руки очередного дохлого хомячка – так много женщин отличаются таким рукопожатием.
– Я рад встрече с вами, Dottoressa, и благодарен, что нашли время побеседовать со мной.
– Это часть нашего вклада в общество, – просто отвечала она.
Только через секунду Брунетти понял – а ведь она совершенно серьезна.
Когда он был усажен в кресло перед ее столом и отказался от кофе, предложенного ею, то объяснил цель своего визита: они с братом – он это говорил секретарю по телефону – обсуждали перевод своей матери в Сан-Леонардо, но хотели узнать что-нибудь о нем, прежде чем решиться на этот шаг.
– Сан-Леонардо открылся шесть лет назад, синьор Брунетти, благословлен патриархом и укомплектован отличными сестрами из ордена Святого Креста.
Брунетти кивнул, как бы подтверждая, – да, он узнал облачение монахини, которая провожала его в кабинет.
– У нас смешанные услуги, – объяснила она.
– Боюсь, не знаю, что это значит, Dottoressa, – поспешил откликнуться Брунетти, не дав ей продолжить.
– Это означает, что у нас есть пациенты, которые находятся здесь как клиенты государственного здравоохранения, и оно отвечает за их содержание. Но у нас также есть и частные пациенты. Не могли бы вы мне сказать, какого рода пациенткой будет ваша матушка?
Долгие дни, проведенные в коридорах бюрократии, когда он добывал для матери право на лечение – его за сорок лет уже заработал отец, – вполне убедили Брунетти, что мать – пациентка, за которую платит государственная система здравоохранения. Однако он улыбнулся и сказал:
– Она, конечно, будет частной пациенткой.
При этой новости Dottoressa Альберти будто расплылась и заполнила собой еще больше пространства за столом.
– Вы, конечно, понимаете, что в том, как обращаются с пациентами, разницы нет никакой. Мы хотим знать это только потому, что форма услуги меняет форму счетов.
Брунетти кивнул и улыбнулся, как если бы поверил ей.
– А как здоровье вашей матушки?
– Нормально. Да, вполне.
Ответ на этот вопрос заинтересовал ее как будто меньше, чем на предыдущий.
– Когда вы или ваш брат хотите ее перевезти?
– Мы собирались это сделать до конца весны.
Dottoressa Альберти, услышав это, проделала свои кивки и улыбку.
– Но, конечно, – добавил Брунетти, – я не хотел бы этого делать, пока не получу представления об услугах, которые вы предлагаете.
– Разумеется. – Dottoressa Альберти потянулась на левый фланг стола, где лежала тонкая папка. – Вот тут у меня вся информация, синьор Брунетти. Здесь содержится полный перечень услуг, доступных нашим пациентам; список медицинского штата; краткая история ордена Святого Креста; список наших покровителей.
– «Покровителей»? – вежливо переспросил Брунетти.
– Тех членов общества, которые замечены в хороших отзывах о нас и позволили нам воспользоваться их именами. Нечто вроде рекомендации, свидетельствующей о высоком качестве нашей заботы, предоставляемой пациентам.
– Несомненно. Я понял. – Брунетти отмерил кивок. – А список расценок там есть?
Dottoressa Альберти, даже если и нашла это бестактным или безвкусным, оставила свое мнение при себе и утвердительно кивнула.
– Есть ли у меня возможность пойти осмотреться здесь, Dottoressa? – И, заметив ее удивление, добавил: – Попробую получить представление, будет ли наша мать счастлива здесь. – И отвернулся от нее, изобразив интерес к книгам, стоявшим на полках вдоль стен.
Не желал предъявлять никаких свидетельств двойной лжи: ведь его мать и к их услугам никогда не прибегнет, и никогда уже не будет счастлива.
– Почему бы кому-нибудь из сестер не провести вас по филиалу, синьор Брунетти, по крайней мере по некоторым его частям.
– Это было бы очень мило с вашей стороны, Dottoressa. – И с любезной улыбкой встал.
Она нажала кнопку на столе, и через несколько минут в кабинет без стука вошла та самая молодая монашка.
– Да, Dottoressa?
– Сестра Клара, я хотела бы, чтобы вы провели синьора Брунетти и показали ему дневную комнату и кухню и, может быть, одну из личных комнат тоже.
– Еще одно, Dottoressa. – Он как будто только что об этом вспомнил.
– Да?
– Моя мать очень религиозна, весьма благочестива. Если возможно, я хотел бы перекинуться несколькими словами с матерью-настоятельницей.
Заметил, что она собирается возразить, и заторопился:
– Не то чтобы я в чем-то был не уверен, – слышал о Сан-Леонардо только хвалебные отзывы. Но я обещал своей матери, что поговорю с ней. И не могу солгать ей, если не поговорю. – И улыбнулся совершенно мальчишеской улыбкой, умоляя ее вникнуть в ситуацию.
– Ну, это не совсем обычно… – начала она и повернулась к сестре Кларе. – Вы думаете, это возможно, сестра?
Монахиня кивнула:
– Я как раз видела мать-настоятельницу – она шла из часовни.
Dottoressa Альберти, обернувшись к Брунетти, сказала:
– В таком случае вы сможете немного поговорить с ней. Сестра, проведите, пожалуйста, синьора Брунетти к матери-настоятельнице после того как он посмотрит комнату синьоры Вьотти.
Та наклонила утвердительно голову и пошла к двери. Брунетти шагнул к столу и протянул через него руку.
– Вы мне очень помогли, Dottoressa. Благодарю вас.
Она встала, чтобы пожать ему руку.
– Добро пожаловать к нам, синьор. Если смогу, отвечу на любые ваши дальнейшие вопросы, пожалуйста, звоните, когда пожелаете. – Взяла папку и вручила ее Брунетти.
– Ах да! – И принял ее с благодарной улыбкой, прежде чем повернуться к двери.
Когда достиг выхода, еще раз повернулся и напоследок снова поблагодарил, прежде чем выйти за сестрой Кларой.
Во дворе она повернула налево, снова вошла в здание и направилась по широкому коридору. В конце его в большой светлой комнате сидела кучка стариков. Двое или трое вели разговоры, – по видимости бессвязные от долгих повторений. Полдюжины сидели в своих креслах – вспоминали, о чем-то сокрушались…
– Это дневная комната, – без необходимости пояснила сестра Клара.
Оставив Брунетти, приблизилась и подняла журнал, который вывалился из руки старой женщины; отдала его ей и задержалась немного поговорить. Он услышал несколько подбадривающих слов на венецианском диалекте и обратился к ней тоже на диалекте:
– А тем домом, где сейчас моя мать, тоже управляет ваш орден?
– Это какой? – спросила она, как видно, не из любопытства, но по привычке выражать сочувствие. Что ж, это естественно при том, чем она занимается.
– В Доло.
– А-а… да, наш орден там уже много лет. Почему вы хотите перевести мать сюда?
– Так будет ближе и ко мне, и к брату. Может быть, и жены наши более охотно станут к ней заходить.
Клара кивнула, – кому как не ей знать: неохотно посещают люди стариков, особенно если это не их родители. Проводила его обратно по коридору и во двор.
– Там много лет была одна сестра… кажется, ее перевели сюда, примерно год назад, – молвил Брунетти рассчитанно небрежно.
– Да, и как ее звали? – На этот раз в голосе вежливое любопытство.
– Сестра Иммаколата. – Он глядел на нее с высоты своего роста – как отреагирует.
Не уловил – то ли споткнулась, то ли слишком сильно топнула по неровному мощению.
– Вы ее знаете?
Явно борется с собой, чтобы не лгать. Наконец сказала «да».
Делая вид, что не заметил ее реакции, он стал доверительно объяснять:
– Эта сестра очень добра была к моей матери, вот она и привязалась к ней. Мы с братом с такой радостью узнали, что сестра здесь. Она, ну, вы понимаете… вроде как успокаивающе действовала. – Опять кинул взгляд сверху. – Уверен, вам-то известно, как это бывает со стариками. Иногда они… – и не договорил.
Сестра Клара открыла очередную дверь:
– А это кухня.
Брунетти осмотрелся – надо проявить интерес.
Закончив инспекцию кухни, пошли в противоположном направлении – к лестнице.
– Пациентки там, наверху. Синьора Вьотти сегодня уехала с сыном на денек, так что вы можете посмотреть ее комнату.
Брунетти не стал говорить сестре, что, по его мнению, подумала бы об этом синьора Вьотти, и последовал за ней по еще одному коридору – этот окрашен в светло-кремовый цвет с теми же вездесущими поручнями.
