Николас Блейк - Смертельный розыгрыш
Я прошел вдоль опушки, по самой вершине холма. Фигура, должно быть, появилась из южной части леса и направилась на запад; там-то на гребне мы ее и увидели. Я наткнулся еще на одну тропу: эта уходила на север; обе тропинки, по-видимому, пересекали весь лес, скрещиваясь где-то в центре; проложили их, очевидно, еще монахи, которые служили в часовне. И здесь тоже, на мшистой кочке, я различил след от ходули.
На обратном пути к карьеру я сосредоточенно размышлял, пытаясь найти ключ к главной тайне: кто этот «монах» и почему он преследовал шайку младшего Гейтса. Скорее всего, это тот самый человек, который повинен во всех предыдущих безобразных проделках. Но и тут может быть ошибка: ни у кого, кроме Веры Пейстон, нет повода для обиды на мальчиков. Нельзя же предположить, что это она швырнула гранату в окно таверны и подожгла стога; еще менее вероятно, что сразу после того, как мальчишки забросали ее камнями, она вооружилась парой ходулей, сшила монашескую рясу, достаточно длинную, чтобы прикрыть деревянные ноги, и тайком снесла все это в лес.
Но вот вопрос: откуда «монах» прознал, что сегодня вечером ребята снова будут здесь? И зачем они пришли — ведь всем известно, что охота за цыганенком прекращена. На этот вопрос, несомненно, мог ответить младший Гейтс.
Тут я вспомнил о свидании, которое вынуждена была назначить моя милая Дженни. Они с Берти Картом условились, что он будет ждать ее у начала той самой тропинки, по которой «монах» углубился в лес, постоянное место встреч Берти с Верой Пейстон. А где сейчас Берти? По моим прикидкам, прождав Дженни полчаса, он заметил то ли меня с Дженни, то ли ребятишек в засаде и, пройдя через лес, вернулся домой. Но трудно было даже вообразить, чтобы он появился в роли привидения именно в час, назначенный для свидания с Дженни, да еще и на том же самом месте; если только в его планы не входило напугать Дженни до беспамятства — нелепейшее, с какой стороны ни возьми, предположение, но ведь и все события этого вечера походили на мрачную фантасмагорию.
Когда я вернулся к карьеру, упавший мальчик лежал без сознания, прикрытый плащом Дженни и курткой младшего Гейтса. Наконец мы услышали приближающиеся голоса в проулке, но прежде чем прибыли спасители, я успел задать Гейтсу несколько вопросов. Он сказал, что они пролежали в засаде около четверти часа до появления «монаха» и не видели, чтобы кто-нибудь входил в лес, не было там слышно и никаких подозрительных звуков. Отсюда следовало, что «монах» затаился где-то на южной опушке леса еще до их прихода.
— Но зачем вы сюда пришли?— спросил я.— Вы же знали, что после вчерашнего цыганенок больше не появится.
— Кто-то сказал Джиму, сэр, чтобы мы еще разок попытали счастья сегодня вечером.
— Кто же это?
— Не знаю. Джим не говорит.
Итак, мои сомнения мог разрешить только мальчик, который лежал без сознания на дне карьера.
— Он сказал Джиму, что даст нам полкроны, если мы поймаем цыганенка,— охотно поделился со мной младший Гейтс.— Ну уж больше я сюда не приду ни за какие денежки. Ох, и страшенное оно, это привидение.
— Никакое это не привидение. Человек на ходулях.
— Да ну?
— Обыщите завтра лес, и вы наверняка найдете пару ходулей — это такие длинные костыли — и монашескую рясу.
Несколько человек спустились в карьер. Они уложили раненого Джима на сделанные ими наспех носилки и направились домой. Мы с Дженни, рука в руке, шли за ними. Со вчерашнего вечера, казалось, прошла целая вечность. Я полностью пришел в себя. Когда я шел по проулку, к моему лицу лепились обрывки паутинок — легких, как остатки горько-сладкого сожаления, все еще не выветрившегося из моей души.
С невольным вздохом я отбросил еще такие свежие воспоминания. Мне предстояло вызвать доктора или «скорую помощь», рассказать вдовой матери Джима о случившемся; эта история была столь же загадочной для меня самого, как и для людей, пришедших отнести Джима в деревню.
9. СЫЩИК
Оглядываясь на прошлое,— хотя худшие для Нетерплаша Канторума времена были еще впереди,— я могу отметить, что именно со дня появления «монаха» в «Зеленом уголке» стала возрождаться прежняя атмосфера жизнерадостности. Повеселела Коринна. с ее лица исчезло выражение апатии. Смелый поступок Дженни, которая, не раздумывая, бросилась на защиту мальчишек, видимо, придал ей уверенность в себе, помог освободиться от подсознательных сомнений и страхов; Берти перестал занимать непропорционально большое место в нашей жизни. Дженни даже порывалась позвонить ему и спросить, почему он не явился на свидание. Я не отговаривал ее, потому что его ответ мог пролить свет на весь этот эпизод с «монахом»; но когда она наконец позвонила, Элвин ответил ей, что Берти в школе верховой езды, а телефона там нет.
— Откуда же он звонил тебе вчера?— спросил я Дженни.
— Из «Пайдала», наверно.
Ах, вот как. В таком случае Элвин вполне мог подслушать их разговор, и, если у него было заранее припасено все необходимое, чтобы появиться в роли привидения, ему ничего не стоило устроить очередной розыгрыш. И тут меня осенила еще более поразительная догадка. Я спросил у Дженни, назвал ли Берти хоть раз ее имя по телефону. Нет, не называл.
Значит, рассуждал я, Элвин мог подумать, что Берти разговаривает с Верой Пейстон: он, конечно, прекрасно осведомлен об их отношениях. А ведь Вера отвергла его домогательства. «Я не могла удержаться от хохота»,— сказала она; может быть, Элвин затаил на нее зло и решил отомстить при удобном случае; письмо, полученное Роналдом Пейстоном, дышало ядовитой ненавистью. Но можно ли себе представить, что такой немолодой человек, как Элвин, устроил всю эту комедию с ходулями и переодеванием только для того, чтобы испугать женщину и сорвать свидание брата? Будь он психически болен — а у нас нет никаких оснований это утверждать,— он наверняка придумал бы что-нибудь более жестокое.
Около одиннадцати утра мне позвонил секретарь Роналда Пейстона. Он передал мне приветствия патрона и просьбу заглянуть к ним в Замок. Было уже ясно, что в это утро мне едва ли удастся поработать над Вергилием, и я отправился в Замок. Роналд очень редко бывал дома среди недели. Конечно, он мог выехать рано утром и к этому времени уже вернуться, но естественнее было предположить, что он ночевал в Замке. Уж не он ли переодевался в монашескую рясу? Вполне возможно, но лишь в том случае, если бы Вера (по телефону) призналась ему в своей эскападе и рассказала, что шайка младшего Гейтса бросала в нее камни, и Роналд решил отомстить им таким необычным способом. Я сразу же отмел эту версию. То, что я вообще мог ее выдвинуть, свидетельствовало о сильном притуплении моей способности критически анализировать события.
Меня провели в библиотеку, и я, к своему удивлению, увидел рядом с хозяином Элвина Карта. Роналд любезно приветствовал меня и предложил бокал шампанского.
— У нас сегодня маленький праздник.— Он со значением поглядел на Элвина.— Я верю и надеюсь, что отношения между нами отныне будут самыми добрососедскими.— Мы удобно устроились в креслах, но все равно казалось, будто Роналд занимает председательское место в конце длинного сверкающего стола.— Элвин и я согласились, что в интересах деревни следует прекратить наш… э-э… антагонизм…
— Рад это слышать, но…
— Штыки в землю. Вражда окончена.— Элвин подмигнул мне своими голубыми глазками.
— Элвин и я уладили все наши разногласия.
— Я признал свою вину и попросил прощения.
— Это было очень благородно,— заявил Роналд. Его округлое смугловатое лицо излучало мягкое доброжелательство.— Должен признаться, что и я не без греха.
— В чем же состояла ваша вина, мистер Карт?— осведомился я, раздраженный приглаженными, неестественно дружелюбными фразами, которыми они обменивались.
— Я устроил довольно дурацкий розыгрыш, вы сами были свидетелем, дружище. Но теперь я другой человек. Роналд вел себя великодушно и не потребовал публичного извинения.
— Мне, видимо, следует сказать, что я отхожу от дел,— подробности в завтрашней прессе, Джон. После Цветочной выставки мы с Верой уезжаем в кругосветное путешествие. По возвращении обоснуемся здесь. При таких обстоятельствах особенно важно, чтобы мы с Элвином уладили наши… э-э… маленькие разногласия.
Элвин слушал с подрагивающими губами, упорно избегая моего взгляда, вид у него был необычно подавленный.
— Необходимо также положить конец всем этим… неприятностям. Это просто нетерпимо. Я слышал, вчера вечером вы, Джон, оказались очевидцем очередного… э-э… происшествия.
Я хотел было рассказать о случившемся, но Роналд поднял руку: на его среднем пальце сверкнул большой перстень-печатка.
— Погодите, я хочу, чтобы ваш рассказ выслушал еще один человек.— Он сказал несколько слов по внутреннему телефону, стоявшему у него на столе.— Местная полиция оказалась совершенно беспомощной, и я вызвал своего человека. Он работает сыщиком на одной из моих фабрик. Здесь он… э-э… под прикрытием, и я буду признателен вам, джентльмены, если вы умолчите о своем с ним знакомстве.
