Наталья Александрова - Не родись болтливой
– Но собачка такая ласковая! И дяденька…
– Какой дяденька? Он тебе что-то сделал?
– Дал погладить собачку!
Чувствуя, как к глазам подступают слезы, я крепко прижала это чучело к себе. Мы вошли обратно и направились к гардеробу, там на барьерчике лежали два новых пластмассовых номерка. Такие же, как висели на вешалках. Я схватила их и постучала. Откуда-то сбоку появилась старуха гардеробщица.
– Иду, иду, выйти на минуту нельзя!
Я вытаращила на нее глаза, а потом вспомнила, что именно ей мы с Аськой сдавали куртки, когда пришли.
– А кто у вас тут был?
– Да никого, мне и одной-то работы мало!
Я в смятении оделась, подхватила ребенка и чуть не бегом припустила прочь от этого места. Только в метро я перевела дух. Что же это со мной творится? Неужели я схожу с ума и все это мне просто показалось? Но я так четко помню всю дурацкую историю с номерками. А если предположить, что номерки действительно кто-то подменил, то это могли сделать, только пока мы сидели за столиком. Сумка висела на спинке стула, – никак не отучусь от этой опасной привычки! – и когда мы передвинулись на одно место, я, растяпа, про нее забыла. Вполне можно было подменить номерки, когда я отвлеклась на того типа с мороженым, но тогда они все должны были быть в сговоре! Тот тип в светлом костюме, две нелюбезные дамы, которые заставили меня пересесть, гардеробщик или человек, выдающий себя за него. И бабушка из гардероба, хотя нет, ее могли просто отвлечь, но тогда кто ее так вовремя отвлек! А еще дяденька с собакой, которая с ушами. И все это только для того, чтобы я пережила несколько минут панического ужаса. Нет, разумнее было бы думать, что все это мне померещилось. Значит, после того случая с Валентининой таблеткой и напрочь выпавших из памяти суток у меня что-то с головой. Но ведь я частично вспомнила события тех пропавших суток. Но вспомнила не сама, а путем логических умозаключений, как будто это не со мной произошло, а я прочитала все это в книге. Поэтому мне и кажется иногда, что все, что со мной происходит, нереально. Как жаль, что у меня нет знакомого психиатра!
Я вернулась домой ужасно расстроенная, Аська тоже притихла и смотрела на меня испуганными глазами. Вскоре вернулась шумная компания соседей. Я отвлеклась на детей и приготовление ужина, а потом меня позвали к телефону.
– Как вы себя чувствуете после сегодняшнего? – поинтересовался тот самый монотонный голос.
Я молчала, глубоко потрясенная. Напрасно я расслабилась, ничего не кончилось.
– Надеюсь, вы поняли, что так просто я не сдамся, что я по-прежнему требую, чтобы вы отдали не принадлежащую вам вещь.
– Но, насколько я поняла, вам эта вещь тоже не принадлежит, разумеется, если вы не работаете в паре с Валентиной, но я не думаю, что это так.
– Почему же?
– Потому что с Валентиной мы выяснили все вопросы и отказались от взаимных претензий.
– Вот как? В таком случае я вынужден применить более жесткие меры. У вас прелестная дочка, и с грустью должен заметить, что она абсолютно беззащитна, сегодня вы в этом смогли убедиться.
Я давно поняла, к чему он клонит, так что не очень испугалась. Внутри я даже почувствовала слабое облегчение – значит, я не сошла с ума и вся сегодняшняя история была тщательно организована.
– Должна вам сказать, в вас погиб режиссер.
– Да, это мое хобби.
– Послушайте, неужели вы думаете, что если бы у меня была эта штука, я бы не отдала ее вам немедленно, а стала бы рисковать дочерью?
– Да, некоторые матери уязвимы, но не все.
– Вы просто не знаете матерей! – вырвалось у меня.
– Я знаю все! Достаточно разговоров! – рассердился голос. – Даю вам срок до завтрашнего вечера, иначе пеняйте на себя! – В трубке раздались гудки.
– Татьяна, да на тебе лица нет! Что это за интересный разговорчик? – Оказывается, Сергей давно стоял в коридоре и по моим репликам понял, что дело мое плохо.
– Они грозят убить Аську! – вымолвила я помертвевшими губами.
– Отдай им все!
– Я не могу, у меня этого нет.
– Понятно, тебя подставили. Какой срок?
– До завтрашнего вечера.
– Иди, собирай дочку. Много вещей не надо, только самое необходимое. – Он уже набирал номер телефона.
Я побрела в комнату, повозилась там немного, а потом из коридора послышались Галкины вопли:
– Куда это я потащусь на ночь глядя? Ты что, рехнулся, что случилось?
Сергей тихо сказал ей несколько слов. Потом добавил жестко:
– Собирайся живо!
Она замолчала на полуслове и бросилась в комнату. Мне вдруг до боли, до колотья в сердце захотелось, чтобы у меня тоже был такой человек, который взял бы на себя все мои проблемы, которому я бы доверяла настолько, что подчинялась ему слепо и безоговорочно. Но у меня такого человека нет. И удивительное дело, опасность грозит моей дочери, а про ее отца я вспоминаю в последнюю очередь. Я представила, как звоню сейчас туда, свекрови, в их предсвадебную лихорадку, и начинаю плачущим голосом объяснять мужу про Аську. Разумеется, они решат, что я все сочиняю от ревности. Да, в лучшем случае он просто вежливо попросит оставить его в покое, а в худшем – назовет ревнивой дурой и истеричкой.
Пока я так раздумывала, Галка появилась уже с двумя дорожными сумками.
– Продуктов возьми! – крикнул Сергей.
Я помчалась на кухню и стала кидать в полиэтиленовые пакеты все, что было в холодильниках, моем и Галкином. Хорошо, что вчера накупила продуктов! Аська любит пить чай с сахаром вприкуску. Я нашла в столе у Ксении Павловны пачку рафинада – потом отдам.
Они все уже стояли в коридоре, Сергей со Стасиком на руках, Галка с вещами и девочки, взявшись за руки. Еле сдерживая слезы, чтобы не испугать ребенка, я обняла Аську и крепко прижала к себе.
– Слушайся тетю Галю!
С улицы раздался гудок автомобиля.
– Толик приехал, – сказал Сергей и передал Стасика Галке, – спускайтесь, я сейчас.
– Куда ты их, Сережа?
– А это тебе и знать не надо! – отрезал он, потом добавил помягче: – Там ведь не только твоя дочка, но и мои все. Я рисковать не могу. Ладно, Татьяна. Руки у тебя теперь развязаны, решай свои проблемы. Я там поживу денька два, присмотрюсь, а как вернусь, будем думать, что делать.
– Почему ты мне помогаешь, Сережа? Ведь ты даже не знаешь, может, я преступница?
– Какая разница? – удивился он. – Ты своя, родная, мы с тобой в одной квартире живем.
– Но как же закон?
– Закон? – он усмехнулся. – Ты, Танька, идеалистка. Какой тут, к черту, закон, когда нас вон с места сорвали, квартиру отняли и в чем есть мы с ребенком сюда бежали! За это я, что ли, в Афгане воевал? – Он помолчал, потом добавил: – К тому же не люблю, когда в такие дела детей вмешивают, это уж последнее дело.
– Ты, Сережа, сам идеалист!
Я обняла его на прощание и почему-то перекрестила:
– Береги их!
Он ушел, а я выглянула в окно. Во дворе стояли две машины – Сергея и Толика, но Сергей сам не сел за руль, а посадил еще одного парня – Лешу. Дети с Галкой погрузились, и машины тронулись. После их отъезда я наскоро подобрала разбросанные по всей квартире вещи, закрылась на все замки, отключила телефон и легла спать.
Кирилл звонил и звонил, трубку никто не брал. Куда она подевалась, ведь уже одиннадцать часов. К тому же в коммунальной квартире хоть кто-то должен был подойти к телефону. Ему обязательно надо было удостовериться, что с ней все в порядке. С помощью компетентных знакомых он смог проявить микропленку, найденную в брошке-паучке, и осторожно просмотреть ее. Насколько он мог понять, речь там шла о каком-то лекарственном препарате. Там было много химических формул, потом шел пояснительный текст на английском языке. И еще много страниц под заголовком «Приложение». Английским Кирилл владел, как всякий нормальный человек, имеющий высшее техническое образование – то есть среднеплохо. Да еще трудно было читать на микропленке. Но все же он понял достаточно, чтобы задать вопрос – откуда эта штука взялась у Валентины? Конечно, если Татьяна не врет. И тут он вспомнил, что Таня говорила про какие-то таблетки, которые Валентина заставила ее выпить. Тут явно просматривалась связь.
Он послушал еще гудки и отступился. Завтра у него с утра работа, потом надо пообщаться с Женькой, осторожненько расспросить его про Валентину, а вечером после работы он подкараулит Татьяну.
Я проснулась от звона будильника. Было так странно находиться в тишине, не слыша детских голосов и Галкиных окриков. Я долго стояла под душем, пока не пришла в себя настолько, что можно было собираться на работу. Так или иначе, с работы меня еще никто не увольнял, жизнь идет своим чередом.
С утра мне влетело от Миши за пятницу, потом накатила вся эта суета. В общем, я отвлеклась. Когда я шла из банка, то снова встретила своего старого знакомого – Братца Кролика. Он поравнялся со мной и пошел рядом.
