Валерия Вербинина - Ветреное сердце Femme Fatale
– Пока я вообще не знаю, что и думать. Полагаю, как только на мой запрос придет ответ, мы с вами сможем отыскать Домбровского и от него узнаем, что стало с вашей женой.
– Ничего хорошего, – внезапно заявил Севастьянов. – Она пошла по рукам, вот и все. А гусара давно бросила – точно так же, как бросила меня. Но я, глупец, на что-то надеялся, верил…
Он не договорил, однако Амалия и так поняла, что он имеет в виду.
– Уже поздно, – внезапно сказал Степан Александрович. – Вам нельзя в темноте возвращаться в Синюю долину. Там дорога нехороша, ночью можно упасть с лошади. Если вам угодно, я могу проводить вас до «Бель Вю», Гаврила Модестыч предоставит вам ночлег.
– Да, разумеется, – согласилась Амалия, думая совсем о другом. – Надо будет им сказать, чтобы задали Мушкетеру овса.
У входа в гостиницу они столкнулись с рыжим Антошей. Завидев Амалию, юноша так смутился, что все его веснушки буквально вспыхнули.
– Антон, скажи дяде, что баронесса Корф переночует у вас, – проговорил Севастьянов. – И пусть о лошади как следует позаботятся.
– Ты что же, теперь при гостинице состоишь? – спросила Амалия, когда Степан Александрович ушел.
Веснушчатый юноша застенчиво кивнул. И после небольшой заминки объяснил:
– В лавке несчастье случилось.
– Несчастье? – насторожилась Амалия. – Что за несчастье?
– Я на портрет государя чай опрокинул, – признался Антон. – Пропал портрет, совсем пропал. А папенька на меня накричал, что я погибели его хочу.
Амалия поглядела на его сокрушенное лицо, и ее неудержимо потянуло расхохотаться. Но она знала, что это обидит Антона, и героическим усилием сумела сдержаться.
– Сейчас в гостинице уже не топят? – спросила она.
– Нет, – ответил Антон, – но если вам угодно, я могу распорядиться.
– Да, – сказала Амалия. – В мае бывают холодные ночи, и мне не хотелось бы простудиться. За беспокойство я заплачу, не волнуйся.
– Что вы, какое беспокойство! – возразил юноша и, радуясь, что дядя Гаврила уехал по делам на какую-то ярмарку и он, Антоша, единолично может отдавать приказы, побежал распоряжаться.
4
Когда Амалия утром вернулась в Синюю долину, Дмитрий доложил, что для нее пришла телеграмма, а кроме того, с нарочным прибыло письмо. Узнав на конверте почерк Зимородкова, телеграмму Амалия покамест отложила и принялась за чтение ответа, который ей прислал ее друг.
Следует отметить, что Зимородков на редкость дотошно выполнил просьбу Амалии. В письме он перечислил всех Домбровских, которые служили в армии, с названиями полков и описанием мест нынешней дислокации тех самых полков. Всего людей с такой фамилией набралось сорок шесть человек, причем гусар среди них насчитывалось четверо. Двум из них, братьям, было соответственно двадцать два и двадцать три года, еще один был полковник сорока восьми лет от роду, и, наконец, возраст четвертого гусара Домбровского в настоящее время не имел значения, потому что он в прошлом году умер от перитонита. Впрочем, как уточнил Зимородков, последний Домбровский все-таки дожил до тридцати девяти лет.
Таким образом, ни один из перечисленных в письме людей никак не подходил на роль неизвестного похитителя Натали, и Амалия, подавив досаду (которая накатывала на нее всякий раз, когда сложное дело поворачивалось не так, как она рассчитывала), стала читать дальше.
«Что касается вашей госпожи Лапиной (в замужестве Севастьяновой), то сия особа успела оставить по себе довольно значительный след в наших архивах. Что только она ни выдумывала, дабы не выступать свидетельницей на процессе господина Перепелкина, каковой процесс, конечно же, мог нанести серьезный ущерб ее репутации. Потому что именно из-за нее вышеозначенный г-н Перепелкин сначала влез в долги, а потом и вовсе стал употреблять не по назначению казенные деньги, желая обеспечить даме сердца вояжи в Париж и Баден-Баден, хорошо обставленную квартиру в Москве, собственный выезд и т. д. В конце концов все открылось, и получился грандиозный скандал. Замять дело не удалось, хотя Перепелкин и клялся, что вернет деньги, мол, на него нашло временное затмение и т. д. Следует отметить: несмотря на толки о затмении и прочих астрономических явлениях, он до последнего покрывал свою любовницу, чтобы она пострадала как можно меньше. Ни к чему хорошему, разумеется, его поведение не привело. Постановлением суда он был признан виновным и приговорен к ссылке в Тобольск, откуда принялся слать виновнице своего жизненного крушения многочисленные письма. По нашим сведениям, он приглашал ее ехать к нему разделить его судьбу, но Наталья Георгиевна отчего-то не поспешила ответить согласием на сие предложение. Проведя в ссылке несколько лет, ссыльный неожиданно бежал в начале этого года.
В данное время Вениамин Александрович Перепелкин находится в розыске, но так как он всего лишь растратчик, а не лицо, представляющее опасность для государственного строя, нельзя сказать, чтобы искали его особенно усердно. Скорее всего, он либо скрылся за границу, либо проживает где-то по чужому виду. Его жена Нина Антоновна, его отец и родственники (мать умерла в декабре прошлого года) утверждают, что не знают, где он находится, и что они не имели от беглеца каких-либо вестей. Их показания были подтверждены показаниями дворников[22] и прислуги. Насколько им можно верить, я полагаю, вы понимаете не хуже меня».
Дальше в письме были довольно подробно перечислены приметы беглого Перепелкина, а также прилагалась биография Натали, взятая из архива сыскного отделения.
Судьба женщины оказалась вполне обычной для ее круга: отец бросил мать, которая растила дочь совершенно одна, потом у красивой девушки появился первый покровитель, второй, третий… Она пыталась выступать на сцене, но, хоть и называла себя артисткой, таланта у нее не было никакого. История с Перепелкиным наделала много шума, его семья возбудила против нее процесс и потребовала продать квартиру и выезд, чтобы хоть как-то покрыть нанесенный казне урон, газеты стали рисовать на нее карикатуры и открыто называть камелией[23]. Словом, только ленивый не бросил в нее камень. И тут на ее жизненном горизонте появился бесхитростный, не слишком богатый, но зато надежный провинциал, в котором она увидела свое спасение. А потом был вечер у Оленьки Пенковской и исчезновение Натали, которое чем дальше, тем сильнее тревожило Амалию.
Она вздохнула и стала вновь читать бесполезный список Домбровских, который, судя по всему, ничем не мог ей помочь.
Вошла Лиза и объявила, что явился господин Севастьянов и спрашивает, может ли она его принять.
– Пешком? – буркнула Амалия.
– Нет, на двуколке прибыл, – несколько удивившись вопросу, ответила горничная.
Через минуту Степан Александрович уже входил в гостиную, держа под мышкой серую кошку. Едва поглядев на его лицо, Амалия уже знала, что он ей скажет.
– Я получил сегодня еще одно письмо с буквами из газеты, – сообщил Севастьянов после того, как они обменялись обычными приветствиями. И протянул Амалии конверт с отпечатком чьего-то грязного пальца.
Развернув его, Амалия извлекла листок, на котором значилось:
«ТЫ УБИЛ СВОЮ ЖЕНУ, НО ТЕБЕ НЕ МИНОВАТЬ РАСПЛАТЫ».
– Это уже начинает меня нервировать, – сердито сказал Севастьянов.
Амалия, не отвечая, задумчиво смотрела на конверт.
– На сей раз отправлено из Ярославля? – спросила она.
– Да.
– Однако автор писем чертовски предусмотрителен, – пробормотала молодая женщина. – То Серпухов, то Ярославль… – Она покосилась на Степана Александровича. – Что за газета, у вас нет никаких соображений? Я имею в виду, из которой вырезали буквы.
Севастьянов призадумался.
– Первый раз, когда я получил письмо, мне показалось, что буквы похожи на те, что в заголовках «Нового времени», – признался он. – Я же выписываю эту газету. А тут… – Он глубоко вздохнул и покачал головой. – Нет, точно не «Новое время». Скорее, какая-то дешевая провинциальная газета вроде «Губернского вестника» или «Уездных вестей». Видите, какая скверная печать, какие слепые буквы? Поэтому я и думаю, что тут использовали наше местное издание.
– А вы выписываете местные газеты? – как бы между прочим осведомилась Амалия. – Мне бы хотелось все-таки поточнее узнать, откуда взяты буквы.
– Местные – нет, – отозвался Степан Александрович. – Там, знаете ли, все-таки пищи для ума маловато. Вот «Новое время» читать интересно, хотя я не во всем с ними согласен. И «Вестник Петербурга», который господин Верещагин издает, – любопытная газета.
– Верещагин – мерзавец, – спокойно сказала Амалия.
Степан Александрович поежился, поглядел на ее лицо и подумал, что у нее наверняка должны быть свои причины, чтобы так говорить. Может быть, она даже лично знакома со знаменитым редактором и владельцем нескольких изданий[24]. Но он постеснялся расспрашивать, а у Амалии не было охоты давать объяснения.
