Наталья Солнцева - Кинжал Зигфрида
Он говорил и говорил, стараясь быть убедительным.
Астра выслушала его, а потом вдруг высказала мысль, которую он усиленно гнал от себя:
– Какое отношение профессор Лианозов, умерший десять лет назад в тех местах, имеет к исчезновению Неверова?
– Имеет, я чувствую! Надо срочно возвращаться в Москву.
– Да, пожалуй…
Они поменялись ролями. Карелин убеждал свою спутницу доверять зеркалу, а она колебалась.
– Ты же сама предлагала ехать домой! Надо прислушиваться к первому импульсу!
Астра молчала в раздумьях.
– Давай осмотрим джип, – предложила она. – Может, там какая-нибудь зацепка окажется?
Матвей согласился бы на что угодно, лишь бы не тащиться за тридевять земель в охотничье хозяйство. Он отправился уговаривать Шемякина.
Тот не возражал:
– Хорошо. Это же ваш друг. Я к его машине не прикасался, клянусь! Не привык чужим пользоваться.
Он принес ключи.
– Вот, держите. Мне уйти?
– Напротив. Останьтесь, ваша наблюдательность охотника пригодится.
Внутри джипа царила идеальная чистота, словно Неверов специально позаботился о том, чтобы не оставить никаких следов. Документы он, по-видимому, забрал с собой. В бардачке лежала карта Новгородской области, что естественно, и разные дорожные мелочи. На заднем сиденье стояла сумка с вещами, ничего индивидуального, обычный набор командированного: смена белья, чистый пуловер, легкий спортивный костюм, зонт, бритвенные принадлежности, зубная щетка, парфюмерия. В боковом кармане Матвей отыскал книжицу небольшого формата в твердом переплете. «Алтуфьево» – значилось на обложке.
– Дай-ка сюда, – попросила Астра. – И карту тоже.
– Вы хотите это забрать? – забеспокоился бывший майор.
– Нет, только просмотреть.
На карте не было никаких пометок, в книжке – никаких признаков, что ее читали.
Шемякин вздохнул с облегчением. Москвич мог вернуться и устроить скандал из-за пропавших вещей.
– А вы… действительно друзья господина Неверова? – почему-то спросил он.
Астра задала ему встречный вопрос:
– Откуда вы узнали про Лианозова?
– Охотники рассказали. Они потом показывали брату профессора место, где стояла машина. Говорят, он прослезился, цветочки положил возле того дерева. У нас долго про Лианозова говорили – случай редкий, чтобы ученый из столицы здесь умер при странных обстоятельствах.
– Егерь, которого убили, был среди тех охотников?
Шемякин оторопело уставился на Астру, помолчал, хлопнул себя по лбу:
– Ох, дурья башка! Кажись, был… Точно был! Столько лет прошло, подробности-то из головы вылетели. Когда вы спросили, я вспомнил. Он первым на машину наткнулся, другие после подошли.
До него запоздало дошел смысл сказанного:
– Так вы что, думаете, Лычкина из-за того случая убили? Не-е-ет… Ванька тогда еще мальцом был.
Из окна кухни выглянула Марья, позвала обедать. Кот спрыгнул со скамейки и резво потрусил к дому.
– Хозяйка к столу просит, – сказал Егор Петрович. – Идемте, уха стынет.
Ели, вяло перебрасываясь фразами. На сладкое Марья подала клюквенное желе со взбитыми сливками. Шемякин украдкой поглядывал на гостей.
– Что с джипом делать? – спросил он.
– Пусть у вас постоит, – сказал Матвей и положил на стол перед хозяином деньги. – Неудобства мы компенсируем.
– А если…
Он хотел сказать: «если ваш друг не вернется», но осекся.
– Машина принадлежит не Владу, – объяснила Астра. – Он водит по доверенности. В крайнем случае джип заберет хозяин. Не волнуйтесь.
Послеобеденный сон превратился для Матвея в сущее мучение. Надо было отдохнуть перед дорогой, а в голове роились тревожные мысли.
Астра то ходила взад-вперед, то стояла у окна. Через прозрачную занавеску в комнату проникало солнце, придавая стенам янтарный оттенок. Деревянный дом хорошо сохранял тепло.
– Как ты догадалась про егеря? – не выдержал Матвей. – Ну, что он нашел профессора?
– Сама не знаю. Зеркало.
Москва
Леда ждала вестей от Ельцовой. Она больше не звонила ни на мобильный Неверова, ни в питерский офис, ни матери жениха. Зачем волновать пожилую женщину? Доверившись Астре, Леда не столько успокоилась, сколько усмирила лихорадочные мысли и настроила себя на ожидание. Скоро что-нибудь да прояснится.
Личная драма молодой госпожи Куприяновой заключалась в глубинном конфликте с отцом. Павел Анисимович умер, но это ничего не изменило в жизни Леды. Он все еще продолжал вмешиваться в ее отношения с мужчинами, противясь браку с человеком, который пришелся ему не по нраву.
– Бог с тобой, – укоряла ее мать. – Как папа может влиять на твое замужество? Ведь его нет!
Она смахивала набежавшие слезы, а Леда покрывалась жарким румянцем.
– Отец невзлюбил Влада, уволил его из компании. Разве он позволил бы мне выйти замуж за этого человека? Он и с того света мешает моему счастью!
– Как тебе не стыдно… – вздыхала Римма Николаевна. – Твои обвинения абсурдны. Если вы с Владом обо всем договорились, за чем же дело стало? Устраивайте свадьбу.
Ах, мама, мама! Она сознательно оберегала свое блаженное неведение от разрушительного вторжения правды. Она придумала неплохой способ сохранять душевное равновесие, закрываясь в мнимом благополучии, как моллюск в раковине.
Римма Николаевна пила валерьянку перед сном. Отсчитав тридцать капель, она предложила лекарство дочери. Та отказалась.
Сейчас она закроется в спальне, достанет початую бутылку коньяка и выпьет. Тогда, быть может, удастся заснуть.
Лежа с открытыми глазами в роскошной постели с балдахином, Леда ломала голову, как ей вести себя с управляющими. Без Влада они в два счета обведут ее вокруг пальца. Она же ни черта не смыслит в финансовых документах, договорах, делопроизводстве такой махины, как «Куприянов и партнеры».
Леда поняла это, когда пыталась разобрать содержимое отцовского сейфа. Какие-то папки, удручающее количество бумаг. При одном взгляде на них Леду одолевала зевота. Отчаявшись, она позвала Неверова. Тот несколько суток не выходил из папиного кабинета, рассортировал документы и посвятил женщин в состояние дел.
– Компания процветает, – заявил он. – Павел Анисимович заложил основу для дальнейшего прироста капитала. Перед «Куприяновым и партнерами» открываются блестящие перспективы…
Он говорил, а Леда размышляла о превратностях судьбы. Отец и близко не подпустил бы Неверова к святая святых созданного им бизнеса – долгосрочным проектам, планам на будущее, наметкам и наброскам грядущих успехов. А теперь никто, кроме Влада, не в состоянии разобраться в этих папках и документах.
Лицо отца стояло перед Ледой – негодующе-мрачное, с угрожающе сдвинутыми бровями. «Как ты посмела ослушаться? – звучало в ее ушах. – Воспротивиться моей воле? Ты еще пожалеешь!»
Химера смерти раскрыла Леде свою непостижимую суть – умерший человек продолжал жить. Покинув физический мир, он не собирался уходить из мира дочери, жены, возможно, многих других людей, все так же или, как ни парадоксально, еще сильнее продолжая подавлять их, навязывать свои взгляды, принуждать к повиновению. Он все так же причинял Леде боль, сурово осуждая ее. Уход отца из жизни оказался иллюзией. Она не могла освободиться от него, все так же страдая от нанесенных обид, ведя с ним бесконечные изнурительные диалоги, доказывая свою правоту. Мертвый Павел Анисимович находился вне досягаемости, тогда как Леда по-прежнему оставалась уязвимой для его гнева, презрения и злой иронии. Он не одобрял ни ее мыслей, ни поступков. И она пуще прежнего боялась отца.
Леда потянулась к стоявшей на тумбочке бутылке, плеснула коньяка в стакан и поспешно проглотила.
– Это последняя порция на сегодня, – пробормотала она. – Хватит глушить себя алкоголем.
И снова возник перед ней Павел Анисимович, почти воочию, в темном углу спальни, куда не попадал рассеянный свет торшера. Он погрозил ей пальцем и жестко произнес: «Ты поплатишься. Поплатишься!»
Леда в ужасе закрыла глаза. А может быть, она уже спала, и грозный образ привиделся ей в беспокойном горячечном забытьи…
Глава 16
Санкт-Петербург – Москва
Утром дождь перестал, небо прояснилось. С листьев капало, на асфальте стояли лужи. Солнце вышло из-за туч и припекало вовсю.
– Днем будет духота, – сказал Матвей, заканчивая завтрак.
Он не выспался. Растворимый кофе, который Астра приготовила на скорую руку, имел отвратительный вкус. Овсянка горчила. Бутерброды оказались сухими.
– Ты почти ничего не ел?
– Я еще сплю.
После утомительной дороги из Старой Руссы в Санкт-Петербург и короткого отдыха Матвею предстояло снова сесть за руль. Ему уже дважды звонили из конструкторского бюро по поводу спорного контракта. А Астре звонил отец, советовался насчет мебельного гарнитура.
– Мне что-нибудь посветлее, – говорила она. – Бук или… В общем, выбирай сам.
