Виталий Дёмочка - Строгий режим
Коса взяла бумагу из её рук и прочитала написанное. Но её лицо, в отличие от Ольгиного, ничуть не изменилось и не выражало признаков удивления.
— Ну а чё здесь понимать, — сказала она, — Юрка твой походу чёрт какой-то. Сидит вон, я не знаю… — Коса кивнула в сторону зачуханного вида женщин. — Ну вроде наших чмошниц, только у мужиков это похуже гораздо. Ты уж не обижайся, говорю как есть. Я Виталю этого знаю. Он молодой, двадцать четыре где-то, но к нему тут такие люди подъезжали к тюрьме…
— И что?! — перебила её Ольга. — А Юрка?
— А что Юрка? Знаешь, что я тебе скажу, посоветую даже. Забудь ты про своёго Юрку, не выживет он здесь, — дружеским жестом Коса положила ей руку на колено. — Конфеты тебе эти походу Виталя сегодня прислал, а не Юрка твой этот… Такие люди тут к тебе подкатывают… Один Сашка Соломин чё стоит… Ты бы подумала…
— О чём думать?! — чуть ли не в истерике крикнула Ольга. — Это мой Юрка, я за него замуж собиралась!
— Да успокойся ты, — испугалась такого порыва Коса и убрала руку. Я ж тебе не навязываю, сама смотри. Но я бы на твоём месте с чёртом не стала бы общаться, так и себя замарать можно. Витале, кстати, ответь. Касачку, один хер, придётся писать, он поможет.
Коса села на свою шконку, а Ольга опустила голову и задумалась, глядя в малёк.
* * *— Всё охотишься? — спросил, подкравшись сзади, Дунаев и Шаповалов вздрогнул от неожиданности. — Ну чё, поймал чё-нибудь интересное?
— А? Да не, — Шаповалов от усталости уже плохо соображал. Он простоял так всю ночь, но контролька даже не сменялась конём. — Они с этой стороны не катались сёдня.
— А с девять один? — Я до сюда-то еле успеваю добежать, — ответил Шаповалов, не сводя глаз с контрольки. Время до утренней проверки ещё было, и они всё же могли отправить груз.
— Так ты бы с той стороны встал, — весело сказал Дунаев. До него уже начало доходить, что его подчинённый как-то пронюхал про Солому. По крайней мере, Дунаев так думал, что пронюхал. И не давал ему связываться с ней по трассе. Кума это веселило и он откровенно смеялся над Шаповаловым.
— За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь, — нашёлся всё же что ответить Шаповалов, не объясняя, естественно, истинную причину интереса к именно этой дороге.
— Ну-ну, — хохотнул Дунаев и пошёл в корпус, думая про себя, — «давай-давай, Отелло херов. Посмотрим, как ты сегодня свою смену отдежуришь и ещё одну ночь проохотишься».
Поднявшись в корпус, кум сразу пошёл через переход на новый. Он подошёл к семь восемь и, не глядя на корпусного, который был здесь же на этаже и на дежурного, сразу открыл кормушку.
— Соломин! — позвал он в камеру, и как только Солома подошёл, потихоньку спросил: — Ты своей писал сёдня чё-нибудь?
Солома встряхнул головой с негодованием.
— Написал, бля, только там отправить никак не могут.
— Прогони, чтоб щас по завтраку тебе обратно передали, я сам ей отнесу. Если они отправлять будут, там дорогу оборвут.
— Спаси-ибо, Степаныч, — с удивлением ответил Солома. Такого на его памяти ещё не было, чтоб старший кум мальки разносил. «Видать, надо ему чё-то», — подумал Солома, но спрашивать ни о чём не стал, потому что ему самому теперь от Дунаева будет надо много.
Шаповалов же, с трудом дождавшись утренней проверки и заступив на своё дежурство, сразу отправился в свой кабинет. Позвонив по внутреннему телефону на пост первого этажа старого корпуса, он злым командным голосом потребовал корпусного и сказал.
— Плетнёва с восьмёрки ко мне:
Пока вели заключённого, он быстро заварил чаю, достал дежурную коробку конфет и положил на стол тоже дежурную пачку американских сигарет. Когда доставили Плетнёва, он показал ему на стул и жестом предложил чай.
— Благодарствую, — сказал Олег и, взяв кружку, тут же потянулся за конфетой.
— Ты знаешь, что тебя приговорили? — начал свою игру опер.
— В смысле? Осудили уже, что ли? — весело ответил Плетнёв, но внутренне весь напрягся. Он понимал, что речь идёт не о приговоре суда, до которого ему ещё далеко.
— Не строй из себя идиота, ты прекрасно понимаешь, о чём идёт речь, — Шаповалов старался говорить спокойно, но от недосыпания и злости его лицо и голос были суровыми. — В любую хату, куда бы тебя ни закинули, тебе п…здец придёт.
— Да? — стараясь скрыть волнение, ответил Олег. — И что делать?
— Я могу тебе помочь. Не просто так, разумеется.
— Понятно. И что я должен буду делать, и как поможете? — Олег поставил кружку на стол и поднял глаза на опера.
Внимательно посмотрев на него Шаповалов понял, что клиент уже созрел и, немного помедлив для верности, сказал:
— Я оставлю тебя там же, в восьмёрке, хоть это и не положено. Там-то тебе нечего бояться. Но мне нужно, чтобы ни одна малява в восемь семь, в один восемь и обратно не проходила. Все должны лежать у меня на столе. Если узнаю через своих людей в этих хатах, что мальки дошли, я тебя перевожу из восьмёрки.
Шаповалов блефовал, в женской камере у него не было агентов, а с восемь семь он вынужден был убрать Шкотова, иначе Протасов бы попросил свидания с Ольгой. Но Плетнёв, конечно, проглотил этот блеф и лишь спросил:
— А точно не переведёте?
— Будь уверен, — глядя в глаза искренне сказал Шаповалов. — Кто ж мне тогда эти мальки приносить будет? Там контингент постоянно меняется, так что мне нужен там постоянный человек.
* * *Солома недолго думал над тем, что может понадобиться от него куму, если тот начал уже мальки его доставлять. Или он хочет узнать что-нибудь от Соломы, или просто в тюрьме намечаются какие-то беспорядки и мусорам может понадобиться его помощь… Но ему особой разницы не было, сдавать кого-то ментам он всё равно не собирался, да они и не требовали от него этого. А утихомирить бузу, ну хрен с ним, утихомирит, не так уж это сложно.
Его больше заботил вопрос, как будут складываться его отношения с этой девушкой из восьмёрки. И как быть с Протасом, чьей девушкой она, конечно, не была, это Солома понял сразу, как получил его малёк и сопоставил с поведением Ольги.
То, что Протас имел на неё виды, особо не беспокоило Солому, женщина вправе сама решать, с кем ей быть. Ну разведёт потом руками и скажет Протасу: «Чё я виноват? Она сама на меня клюнула». Но факт того, что деньги от фирмы Протаса могут просто не поступить в этом случае, беспокоил его сильно.
«Если бы бабки получить сейчас, то дальше уже по херу, — думал Солома. — Не станет же этот барыга из-за тёлки с людьми отношения портить. Ну получилось так… А насчёт того, что обещал не забыть тех, кто мне поможет, тут моя совесть чиста перед людьми, не забуду. И даже помогу чем смогу, естественно, в зависимости от выделенной суммы. Ну, и не с воли, естественно, сорваться-то подчастую вряд ли удастся. Я же им и не говорил, что сразу на волю выйду».
Думая так, Солома пришёл к выводу, что надо просто ускорить процесс получения денег, пока Протас ничего не пронюхал. А дальше уже проще будет. Он даже пожалел, что не додумался до этого раньше, пока Дунаев не сменился и можно было сходить ещё раз поговорить с Протасом и сказать, что там уже процесс пошёл и срочно нужны средства. Теперь в его хату не попадёшь до вторника, Дунаев запретил младшим кумовьям решать такие вопросы без него.
«Хотя, может, это и к лучшему, — решил Солома, — не придётся Протасу в глаза смотреть. Маляву ему отпишу».
Он сел на шконку и быстро набросал текст на листке в тетради. Перечитав ещё раз он удовлетворенно кивнул и запаял маляву вместе с небольшим крапалём гашиша. Сказав Пахе, чтобы отправил по обеду через продол, Солома лёг спать, чтобы легче было дождаться вечера, когда придёт ответ от Ольги на его малёк. Едва закрыв глаза, он опять увидел её и улыбнулся.
* * *Получив по баланде малёк от Соломы, Протас сразу нервно забегал по камере, не решаясь даже его открывать. Злость на смотрящего за Ольгу никак не проходила, и для себя он уже решил, что никаких денег давать ему не будет. Сам себя уважать перестанет, если подогреет человека, который пытается увести его женщину.
Малёк, крепко зажатый в руке, жёг руку. Но Протас, думая, что там или опять вопросы по поводу Ольги или Солома уже ставит в курс, что у него завязались отношения с ней, даже боялся его открывать. Он даже выкинуть его хотел поначалу, не читая. Но потом, с полчаса померив шагами камеру и немного успокоившись, он подумал, что может, у него уже просто началась мания преследования? Может, Солома просто, как всегда, спрашивает «как положение?» Но тогда какого хрена он Ольгой интересовался и переписывается теперь с ней?
Протас решительно распаковал малёк и в руку ему упал кусочек гашиша. Павел не употреблял даже легких наркотиков, и Солома прекрасно знал об этом. И этот грев сейчас расценил не просто как уделение внимания, как это обычно делалось в тюрьме, а как подачку и сразу подумал, что Соломе, наверное, что-то надо.
