Виктория Платова - Инспектор и бабочка
– Ты уже просмотрел записи с видеокамер, старина?
– Как раз собираюсь этим заняться.
– Валяй, может быть, обнаружишь в кадре кого-нибудь в экипировке бостонских «Красных носков».
– Что еще за носки?
– Ну как же! – Иерай снисходительно улыбается. – Одна из самых знаменитых бейсбольных команд Америки. «Бостон Рэд Сокс». За них болеет сам Стивен Кинг…
Икер и не подозревал, что Иерай Арзак является почитателем таланта короля ужасов, в обширной настольной коллекции его книг нет. Зато у престарелого Каспера есть бейсболка с надписью «BOSTON RED SOX». Нити странных совпадений опутывают инспектора Субисаррету подобно кокону, а самая прочная нить – та, что много лет связывала его с Альваро Репольесом, лучшим другом. Вот и сейчас инспектора не покидает ощущение, что Альваро, пусть и мертвый, что-то хочет сказать ему: как тогда, в телефонном разговоре перед отлетом в Брюгге. Его последние слова расслышаны не были, вот Альваро и решил действовать по-другому.
Он подает знаки, важно лишь правильно интерпретировать их.
– Что с отпечатками в номере?
– Большинство принадлежит убитому и горничной. Есть еще пара на зеркале в ванной, но идентифицировать их я пока не смог. И вот еще что… На подоконнике и спинке кровати обнаружились следы кошачьих лап. Довольно свежие.
– Угу.
– Ты как будто не удивлен? – Иерай вопросительно поднимает бровь.
– Я просто знаком с кошкой, которая там наследила. Она живет в одном из номеров напротив.
– И у нее есть хозяин?
– Да. Хозяева, скажем так.
– Но при этом кошка шастала в гости к соседу?
– Кошки – страшно любопытные создания…
– Кстати, под ногтями жертвы я тоже нашел кое-что любопытное.
– Что же?
– Следы какого-то порошка. Отправлю их на анализ в лабораторию, возможно, к сегодняшнему вечеру будет готов ответ…
Глава четвертая:
полицейское управление Сан-Себастьяна,
24 июля, 06 ч. 55 мин. по среднеевропейскому времени
…Ему нужен Виктор, ночной портье «Пунта Монпас».
Почему Субисаррета не озаботился его поиском сразу же, как только получил информацию, что именно он дежурил на ресепшене в утро убийства? Этой ночью за прогульщика отдувался Аингеру, и сейчас администрация отеля в срочном порядке решает, кем заменить бедолагу-администратора на предстоящий день, обстановка там царит нервозная.
Икеру следовало отправиться к ночному портье еще вчера, следовало серьезнее отнестись к тому, что Виктор не появился в «Пунта Монпас». Ведь, по словам Аингеру, Виктор – парень ответственный, что еще известно о Викторе?
Немногое.
Он работает в отеле чуть больше года, до этого несколько лет подвизался официантом в паре прилегающих к порту сомнительных баров. Виктор – венгр по национальности (его фамилия – Ва́ради), но давно живет в Испании и в совершенстве владеет не только испанским, но и баскским. Вообще, изучение языков – конек ночного портье. Какие-то он знает лучше, какие-то хуже, но объясниться, даже не прибегая к вездесущему Inglés, он может практически с любым клиентом отеля. А клиенту всегда приятно, когда обслуга говорит на его родном языке. Виктору не раз предлагали поменять смену, но он постоянно отказывался, мотивируя это тем, что ночью у портье гораздо меньше работы, чем днем. «Меньше работы» означает больше свободного времени, которое так необходимо Виктору: он готовится к поступлению в университет.
Что еще?
Виктор – чрезвычайно закрытый молодой человек, он никому не рассказывал о своем прошлом и своей семье; единственное, что доподлинно известно, – семья Виктора эмигрировала в Канаду, а кто-то из его родственников был связан с кино и работал на киностудии «Мафильм». За время работы в отеле он ни разу не брал отгулов и отпусков и за пределы провинции Гипускоа не выбирался: любое, пусть и недальнее путешествие стоит денег, а все деньги Виктор Варади откладывает на учебу. С персоналом отеля он держится ровно и приветливо, но дружеских отношений не завел ни с кем. Некое подобие приятельства существует только с Аингеру, да и то ограничивается рамками приема-сдачи смены и необязательным трепом относительно прибывающих в гостиницу гостей. Администратор «Пунта Монпас» никогда не бывал у портье в гостях, никогда не пил с ним пиво и не совершал вылазок на городской пляж. А все предложения Аингеру попинать балду где-нибудь на дискотеке или в клубе, познакомиться с красивыми девчонками и просто оттянуться на коктейльной вечеринке вежливо отклонялись.
В личном шкафчике ночного портье (Аингеру сунул нос и туда) лежит несколько словарей, учебник по фонетике испанского языка, книга этнографа Хосе Мигеля Барандиарана «Баскская мифология», путеводитель по Торонто (очевидно, именно там осела семья Виктора), жестяная коробка, наполненная старыми открытками, пожелтевшими буклетами и прочим бумажным хламом; сменная обувь в пакете, пара чистых носков, футболка и упаковка жевательного мармелада «HARIBO».
Виктор любит жевательный мармелад.
Очевидно, рот его забит мармеладом и сейчас, поскольку мобильный Варади до сих пор не отвечает. У того же Аингеру Икер разжился адресом Виктора: он снимает маленькую квартирку в Ируне, минутах в пятнадцати езды от Сан-Себастьяна, жилье в самом городе ему не по карману.
Видимо, Субисаррете придется отправиться в Ирун, чтобы задать венгру несколько вопросов.
Они возникли сразу же после того, как инспектор просмотрел пленки с гостиничных видеокамер. На просмотр ушла добрая половина ночи, и все это время глаза Икеру мозолил нескладный молодой человек лет двадцати трех – двадцати пяти, с копной черных вьющихся волос, спадающих на плечи. Волосы – самое примечательное в Викторе, лица которого почти невозможно запомнить, настолько оно невыразительно.
У ночного портье и впрямь не слишком много работы. Это понятно даже в режиме ускоренной перемотки. Большую часть времени Виктор просидел за стойкой, не поднимая головы: очевидно, что-то читал. Чуть позже, когда портье поднялся поразмять затекшие от долго сидения конечности, Субисаррета увидел и книгу – толстенный том с заложенным в него ярлычком закладки. Выход из-за стойки был единственным за всю ночь, вплоть до начала шестого утра (вернее, до 5.18, о чем свидетельствовала беспристрастная мерцающая надпись в правом углу).
Ничего настораживающего Виктор не совершил. Всего лишь прошелся по холлу, на ходу засовывая в рот пригоршню мармеладок. Затем, еще толком не прожевав, пару раз подпрыгнул на месте, корча из себя баскетболиста: вскинутая рука, отправляющая в воображаемую корзину воображаемый мяч. После этого Виктор нагнулся, перевязал шнурок на правом мокасине и подошел к входным дверям. Но на улицу так и не вышел, снова вернулся за стойку.
В двенадцать ночи по холлу прошествовала небольшая группа корейцев, спустя двадцать минут – влюбленная парочка средних лет, намертво сцепившаяся руками, и после этого поток возвращающихся из города гостей «Пунта Монпас» иссяк.
Самое интересное началось около пяти утра, когда на ресепшене появились кошки.
Ориенталы из номера двадцать семь, Субисаррета сразу узнал их. Единственное, что осталось за гранью понимания инспектора, – каким образом кошкам удалось достичь стойки незаметно. В 5.09 животных рядом с Виктором не было и в помине, а в 5.10 они уже разгуливали возле гостиничного компьютера, грациозно изгибали спины и пытались выловить конфеты из стоящей тут же небольшой вазы. Инспектор отматывал пленку несколько раз – отматывал и запускал снова, но понять, откуда именно пришли кошки, так и не смог. Не из воздуха же они материализовались?
Похоже, что из воздуха.
Еще более странным выглядело поведение Виктора, никак не отреагировавшего на появление ориенталов. Кошачье хамство и игры с конфетами в вазе могли возмутить и раздосадовать, а могли вызвать умиление или любопытство. Любая реакция была бы оправданной, кроме… полного ее отсутствия. Добро бы Виктор все еще пялился в книгу, но к десяти минутам шестого он уже отложил ее. После чего не закрыл глаза в полудреме, – просто откинулся на спинку кресла, забросил руки за голову и сфокусировал взгляд, – не на кошках, нет, – на пространстве перед собой.
В 5.18 кошки прекратили суету на ресепшене и уселись на стойке так что инспектор мог видеть только их спины: ни дать, ни взять изящные статуэтки из фарфора, а не живые существа. Очевидно, они смотрели прямо на портье, но на его лице снова ничего не отразилось. Виктор не пытался прогнать их, но и приманивать не стал: словом, вел себя так, как будто находился в холле совсем один. Дорого бы дал Субисаррета, чтобы изображение на пленке оказалось чуть более качественным!.. Однако он имел дело с самой обычной камерой, снимавшей происходящее примерно метров с десяти: понять, что происходит с человеком, какие эмоции его одолевают, с такого расстояния невозможно.
