Наталья Александрова - Священные чудовища
Инга рухнула на кучу гнилого тряпья и с остервенением принялась перерезать провод на правой руке.
В комнате слышались шум, грохот и мат.
Инга наконец освободилась от проклятых проводов.
После электрошока ее трясло противной мелкой дрожью, руки и ноги были слабыми, как у ребенка, но зато в голове была звенящая пустота, как в институтской аудитории во время каникул. Благословенная звенящая пустота – вместо привычного гнетущего ужаса. Она поймала себя на мысли, что уже некоторое время не думает о темном подвале, о лице мертвой сестры и о своем отчаянии, боли в ноге и ожидании смерти от удушья.
Инга подкралась к двери и услышала за ней громкие голоса.
– Где эта девка? Она не могла далеко уйти! Вроде бы совсем квелая была, а вот на тебе!
– Да она вообще не могла уйти! Она была привязана к креслу!
– Тогда где же она? И что это? – Судя по звукам, кто-то пнул остатки кресла.
– На улице нет, посмотри в чулане!
За дверью послышались шаги. Инга подхватила тяжелый обломок кресла, который тащила на себе, и прижалась к стене рядом с дверью.
Дверь широко распахнулась, закрыв от нее того, кто вошел в комнату.
– Здесь ее нет, – раздался в одном шаге от Инги хриплый простуженный голос.
Она чувствовала через тонкую дверь его присутствие, чувствовала его запах – запах табака, крепкого одеколона и пота, слышала его дыхание, сама же пыталась почти не дышать. Даже биение собственного сердца казалось ей чересчур громким.
– Точно нет? – донесся из соседней комнаты недовольный голос, в котором слышались начальственные нотки.
– Не вижу. Постой, сейчас свет включу.
Мужчина шагнул в сторону, щелкнул выключателем – но ничего не произошло, рубильник был выключен.
– Черт, нет света.
С этими словами мужчина отошел в другую сторону – и Инга увидела его. Крепкий плотный мужик лет тридцати с гаком, ежик русых волос. Один из тех двоих, что управились с Вагнером.
Если Инга увидела его – он тоже может ее увидеть, стоит только повернуться.
– Что там? – спросил начальственный голос из соседней комнаты.
– Нет никого. – Мужчина медленно повернулся, собираясь выйти из комнаты, и тут увидел съежившуюся за дверью Ингу.
Время словно остановилось или потекло невероятно медленно. Мужчина в черном только начал открывать рот, чтобы что-то сказать или крикнуть, и одновременно потянулся к наплечной кобуре за оружием, но Инга опередила его. Она подняла обломок кресла и со всего маху опустила его на коротко стриженную голову. Мужчина удивленно округлил рот, словно хотел что-то сказать, и беззвучно повалился на пол. Инга еще успела подумать, что, если бы на его месте был тот первый, более ловкий, у нее ничего бы не получилось.
– Что там? – повторил начальственный голос за дверью.
Она не стала терять драгоценные секунды: не выпуская из рук обломок кресла, бросилась к окну, швырнула свое орудие вперед, так что во все стороны серебряным дождем брызнули осколки, и прыгнула туда же.
Вылетела в окно, чудом не изрезавшись, свалилась в густой жухлый бурьян, смягчивший падение, прокатилась кувырком и вскочила на ноги.
То есть собиралась вскочить.
После электрошока силы у нее были не те. Она с трудом поднялась на ноги, едва подавив стон. Но взяла себя в руки и бросилась наутек.
Она бежала через большой пустырь, заросший высокой пожелтевшей травой, бурьяном и репейниками. Какие-то ветки хлестали ее по ногам, репейник цеплялся за джинсы, ноги оскальзывались на глинистой почве, но Инга бежала вперед, не останавливаясь, бежала к краю пустыря, где виднелась глубокая канава, через которую были переброшены дощатые мостки.
Вдруг за спиной раздались голоса:
– Вон она! Стой, стерва! Стой, стрелять буду!
– Бей по ногам, – прозвучал прежний начальственный голос, – она нужна мне живой!
За этим криком раздался выстрел.
Пуля хлестнула по траве совсем близко, сшибла сухие соцветия. Следом за первым выстрелом прогремел второй, потом третий. Инга продолжала бежать, то и дело меняя направление, петляя как заяц – то влево, то вправо.
До края пустыря оставалось совсем немного, может быть, всего несколько метров, когда нога поскользнулась, она потеряла равновесие и упала в бурьян.
– Я ее подстрелил! – раздался за спиной торжествующий голос. – Пойдем подберем.
Инга перекатилась по траве, попыталась подняться, но дальше почва пошла под уклон, и она покатилась вперед, все быстрее и быстрее, пока наконец скатилась в канаву.
К счастью, канава была сухой, и Инга не промокла, только ушиблась и перемазалась в грязи. На этот раз она поднялась на ноги, ощупала свое многострадальное тело. Переломов и серьезных ушибов не было, хотя болело всюду.
Она стояла в канаве, которая была ей примерно по плечи, и видела пустырь, где только что бежала. Теперь по этому пустырю быстро двигались две мужские фигуры. Еще минута, самое большее две, и они будут рядом с ней.
Инга завертела головой.
На дне канавы лежала толстая ржавая труба непонятного назначения. Достаточно толстая, чтобы в нее, согнувшись в три погибели, мог влезть человек.
Что Инга и сделала – согнулась и влезла в трубу.
И проползла по ней несколько метров, чтобы ее не было видно снаружи, от устья трубы. При этом она наткнулась на что-то живое, мягкое. Раздался возмущенный пронзительный писк, и мимо Инги простучали по железу маленькие лапки. Инга вздрогнула от омерзения, но не издала ни звука. Не в ее положении бояться крыс…
Прошла бесконечно долгая минута, и наконец совсем близко раздались приглушенные голоса:
– Да где же она? Ты ведь говорил, что ранил ее!
– Точно, ранил! Я видел, как она упала.
– Так куда же она делась?
– А черт ее знает! Может, в канаву свалилась?
На какое-то время настала тишина, затем снова зазвучал прежний голос:
– Здесь ее тоже нет.
– Может, в трубу уползла?
Светлое пятно на выходе из трубы потемнело, закрытое человеческой фигурой, прозвучал гулкий, эхом отражающийся от стен голос:
– Не видно. Черт, тут крысы, не могла она здесь спрятаться. Удрала, гадина!..
Второй голос что-то проворчал, темное пятно в основании трубы исчезло, и наступила тишина.
Инга выжидала.
Ее вполне могли караулить на выходе из трубы.
Она сидела, обхватив колени руками, и старалась не думать ни о чем: ни о крысах, перебегающих в темноте совсем рядом, ни о тех, кто может поджидать ее снаружи.
Вместо этого она, как пересматривают старый черно-белый фильм, пересматривала собственные воспоминания – те воспоминания, которые проявились под действием электрошока. Те воспоминания, которые до этого таились в черной дыре ее памяти.
Перед ее глазами проплывали картины той ночи. Последней ночи, когда она видела Макса живым.
Инга вспоминала, как бежала по ночной улице, сжав в кулаке какой-то маленький предмет. Как увидела в переулке человека с волчьей головой. Это ей, наверное, померещилось, но потом она остановила случайного таксиста. Как расплачивалась с ним на углу возле своего дома. Как шла через детскую площадку, как остановилась возле домика…
На этом месте кинопросмотр внезапно закончился – в темноте рядом с Ингой загорелись две рубиновые точки, послышался тонкий настороженный писк. В этот раз крыса была не одна, в полутьме Инга разглядела как минимум три хвостатые тени.
Ее передернуло. Казалось бы, это самая малая из всех бед, что выпали сегодня на ее долю, но сил терпеть уже не было.
Ей стало безразлично, караулят ее снаружи или нет, лишь бы не слышать этот писк, не видеть горящие глаза крысы. Черт бы побрал этого Макса за то, что так ее подставил, правильно ему досталось! Но кто, кто мог такое с ним сделать? Эти явно сами находятся в недоумении, думают, что Макс сбежал. Она же точно знает, что нет, не сбежал. Ладно, оставим все на потом, сейчас не до этого.
Согнувшись в три погибели, Инга бросилась к свету, к выходу из трубы…
Она выпрямилась, перевела дыхание, огляделась.
Никого поблизости не было.
Кое-как отряхнувшись и приведя одежду в относительный порядок, Инга выбралась из канавы и побрела вперед.
Скоро она увидела железную дорогу.
Пошла вдоль путей и через полчаса дошла до пустой платформы.
Еще через час она была в городе.
Если в электричке люди смотрели на нее равнодушно – там и не такое видели, то в городе прохожие шарахались от нее – после допроса в бараке, после пустыря и падения в канаву Инга была похожа на настоящую бродяжку.
Не обращая внимания на косые взгляды прохожих, она шла вперед. Правда, возникала еще одна проблема: как добраться до дома? Ни один уважающий себя таксист не возьмет в машину такую пассажирку, даже водитель маршрутки заартачится. И в метро в таком виде могут не пустить. Не идти же пешком через весь город?
К счастью, деньги у нее были – те уроды, что пытали ее в бараке, не позарились на кошелек. Кошелек и ключи лежали у нее в кармане куртки, все остальное, переломанное и разбитое, осталось в том бараке. Жальче всего дорогущий компьютер. Ладно, он у нее не один, спасибо, что ноги унесла, а техника дело наживное.
