Роберт Гэлбрейт - Зов кукушки
— Хочу задать ей пару вопросов.
— Насчет чего?
— Насчет Лулы Лэндри.
— Во как, — протянула Карианна с расчетливым блеском в глазах. — Не больно-то они дружили. Вы не всему верьте, что вам Рошель наболтает, она же брешет как собака.
— А про что она брешет? — спросил Страйк.
— Да про все. Я считаю, она в магазинах тырила, а потом хвасталась, будто эти вещи ей Лула покупает.
— Да ладно тебе, Карианна, — мягко упрекнул лысый вахтер. — Они и впрямь дружили, — пояснил он Страйку. — Лэндри на машине за ней заезжала. Вот вам и причина, — он покосился на Карианну, — некоторой напряженности.
— Никакой напряженки не было, мне-то пó фигу, — вспылила Карианна. — Эта Лэндри только и делала, что понты кидала. Даже не сказать, что симпатичная.
— Рошель как-то обмолвилась, что у нее тетка в Килберне живет, — вспомнил вахтер.
— Они с ней на ножах, — встряла девица.
— Фамилию или адрес тетки, случайно, не знаете? — спросил Страйк, но его собеседники отрицательно помотали головами. — А как фамилия Рошели?
— Понятия не имею. А ты, Карианна? У нас многие проживающие только по именам числятся, — сказал вахтер.
Вытянуть удалось сущие крохи. Рошель ушла из приюта два месяца назад. Лысый вахтер был в курсе, что девушка некоторое время состояла на амбулаторном учете в больнице Святого Фомы, но не мог поручиться, что она до сих пор является туда на прием.
— У нее припадки случаются. Лекарства глотает горстями.
— Когда Лула разбилась, эта сучка и бровью не повела, — ни с того ни с сего высказалась Карианна. — Ей все пофигу было.
Мужчины, как по команде, уставились на нее. Девица пожала плечами, как будто просто-напросто изрекла неудобную истину.
— Послушайте, если Рошель появится, передайте, пожалуйста, чтобы она мне позвонила, хорошо?
Страйк вручил им свои визитки, которые его собеседники тут же принялись разглядывать с нескрываемым интересом. Воспользовавшись этим, он ловко выудил из-под решетки оставленный жвачной вахтершей номер «Всемирных новостей» и сунул себе под мышку, а потом бодро распрощался и ушел.
Стоял теплый весенний день. Страйк направился к серо-зеленому с позолотой Хаммерсмитскому мосту, живописно освещенному солнцем. Вдоль противоположного берега Темзы вышагивал одинокий лебедь. Офисы и магазины остались где-то далеко. Свернув направо, Страйк двинулся по набережной мимо сплошного ряда невысоких домов, кое-где украшенных балконами и кустами глицинии.
В «Синем якоре» Страйк взял пинту пива и устроился снаружи, на деревянной скамье, лицом к воде и спиной к сине-белому фасаду. Закурив, он полистал газету и остановился на четвертой полосе, где была цветная фотография Эвана Даффилда (склоненная голова, большой букет белых цветов в руке, черное пальто нараспашку), а сверху заголовок: «ДАФФИЛД НАВЕЩАЕТ СМЕРТЕЛЬНО БОЛЬНУЮ МАТЬ ЛУЛЫ».
Короткая благостная статья не добавляла ничего существенного к этому заголовку. Тщательно подведенные глаза, развевающиеся полы пальто, слегка отсутствующее, потустороннее выражение лица — Даффилд выглядел так же, как на похоронах своей девушки. В тексте статьи его называли «мятежный актер-музыкант Даффилд».
В кармане у Страйка завибрировал мобильный. Сообщение было отправлено с незнакомого номера.
Всемирные новости стр 4 Эван Даффилд. Робин.
Широко улыбнувшись маленькому экрану, он сунул мобильный назад в карман. Солнечные лучи пригревали голову и плечи. Под крики круживших над водой чаек Страйк радовался, что ему не надо никуда спешить и ни с кем встречаться, а можно просто посидеть на солнышке с газетой.
10
Вместе с плотной толпой других пассажиров Робин покачивалась в такт движению поезда метро, следовавшего по линии «Бейкерлу» в северном направлении; все попутчики, как водится в понедельник утром, хранили напряженный, мрачный вид. У нее в кармане пальто пискнул мобильный; достать его оказалось непросто — локоть настойчиво упирался в какую-то рыхлую часть мужского тела; сосед в костюме обдавал Робин зловонным дыханием. Увидев сообщение от Страйка, она даже повеселела, совсем как вчера, когда нашла в газете статью о Даффилде. Робин прочла:
Буду позже. Ключ в туалете за бачком. Страйк.
Поезд с грохотом катился по темным туннелям; она держала телефон в руке, больше не рискуя засовывать его карман, и старалась не втягивать носом мерзкий выхлоп. На душе у нее скребли кошки. Вчера Мэтью пригласил двух своих университетских приятелей пообедать вместе с ними в «Мельнице на лугу» — его любимом гастропабе. За соседним столиком кто-то читал «Всемирные новости»; при виде фотографии Даффилда у Робин перехватило дыхание; не дослушав очередного рассказа Мэтью, она извинилась и вышла в вестибюль, чтобы написать Страйку.
Мэтью потом заявил, что это по меньшей мере хамство — без объяснений выскакивать из-за стола в угоду какой-то бредовой секретности.
Робин крепко держалась за висячий ременный поручень; когда поезд затормозил и грузный сосед навалился на нее всем своим весом, ее захлестнули неловкость и обида по отношению сразу к обоим, особенно к детективу, который проигнорировал неожиданный поступок бывшего друга Лулы.
А к тому времени, когда она преодолела вечные завалы на Денмарк-стрит, пошарила за бачком унитаза, чтобы найти ключ, и выслушала надменную отповедь какой-то девицы из фирмы Фредди Бестиги, настроение испортилось окончательно.
Сам того не ведая, Страйк в это время проходил мимо того места, с которым были связаны самые романтические события в жизни Робин. В то утро на ступеньках под статуей Эроса сновали подростки-итальянцы; Страйк двигался по направлению к Глассхаус-стрит.
От Пиккадилли-сёркус было рукой подать до ночного клуба «Казарма», который так понравился Диби Макку, что прилетевший из Лос-Анджелеса рэпер провел там не один час. На фасаде, с виду бетонном, вертикально располагались глянцево-черные буквы названия. Клуб занимал четыре этажа. Страйк не ошибся: над входом висели камеры видеонаблюдения, которые, по его мнению, должны были захватывать почти всю улицу. Обойдя здание кругом, он набросал для себя примерный план и отметил на нем все запасные выходы.
Вчера, засидевшись допоздна в интернете, Страйк внимательно изучил публичные признания Диби Макка по поводу Лулы Лэндри. Топ-модель упоминалась в трех его композициях на двух альбомах; сам рэпер говорил, что видит в ней идеал женщины и родственную душу. Насколько серьезны эти заявления, судить было трудно: читая опубликованные интервью, Страйк делал поправку, во-первых, на своеобразное чувство юмора Диби Макка, отмеченное сарказмом и хитрецой, а во-вторых, на осторожность и даже опасливость журналистов, которые знали, что этого парня лучше не злить.
Бывший гангстер, дважды тянувший срок в родном Лос-Анджелесе за оружие и наркотики, Макк сколотил многомиллионное состояние и, наряду с музыкальной карьерой, успешно занимался разными прибыльными видами бизнеса. Неудивительно, что в средствах массовой информации начался, как выражалась Робин, ажиотаж, когда стало известно, что фирма звукозаписи сняла для Макка квартиру этажом ниже пентхауса Лулы. Какие только домыслы не высказывались о последствиях такого соседства Диби Макка с предполагаемой женщиной его мечты и, в частности, о влиянии этой взрывоопасной близости на неустойчивые отношения между Лэндри и Даффилдом. С обеих сторон эту белиберду щедро приправили сомнительные откровения знакомых: «Он уже позвонил ей и пригласил на ужин»; «Она готовит эксклюзивную домашнюю вечеринку по случаю его прибытия в Лондон». В море этих спекуляций тонуло возмущение отдельных журналистов, стремившихся понять, зачем в Лондон прилетает Макк — рецидивист, который (с их точки зрения) своими текстами прославляет криминал.
Убедившись, что окрестные улицы не могут больше сообщить ничего интересного, Страйк продолжил обход. Он отмечал все желтые полосы, ограничения парковки, действующие в вечерние часы по пятницам, и все близлежащие заведения, оснащенные видеокамерами. Взяв на карандаш все существенные детали, Страйк решил, что вполне может занести в статью накладных расходов горячий чай и круассан с беконом; и то и другое он нашел в ближайшем кафе, а вдобавок разжился оставленной кем-то из посетителей газетой «Дейли мейл».
Звонок мобильного потревожил его в тот момент, когда он приступил ко второй чашке чая и до середины прочел статью о непростительной оплошности премьер-министра, который при включенном микрофоне назвал старушку-избирательницу ханжой.
Всю прошлую неделю Страйк направлял звонки свалившейся на его голову временной секретарши в голосовую почту. Сегодня он ответил сам:
