Татьяна Степанова - Яд-шоколад
— И я тоже этот предмет видела, — сказала Катя. — Только вспомнить не могу, где и когда.
— Я начну с глиняных фрагментов, уж позвольте, — сказал Сиваков. — Так вот, перед нами опять разрозненные осколки предмета из формовой глины. Неокрашенной, натуральной. Сколы большой давности. Так что можно сказать, что данный предмет был разбит в черепки не вчера и не позавчера. По составу глины будет проведена дополнительная химическая экспертиза. Насчет остальных следов должен огорчить — только следы крови и ДНК потерпевшей Виктории Гриневой. Однако общий вид и структура глиняных фрагментов позволяет нам говорить о практическом тождестве с ранее обнаруженными уже на трупах других жертв. Я забрал все те прошлые черепки из хранилища вещдоков, попробую сам поколдовать, как над мозаикой. Может, какие-то фрагменты подойдут друг к другу.
— Что это за предмет может быть из глины? — спросил Гущин.
— Те же выводы, как и два года назад. Предположительно какой-то объемный — чаша, кувшин.
— Может, глиняная амфора? — предположила Катя. — Или кашпо для цветов?
— Или глиняный горшок, — эксперт Сиваков не шутил. — Фрагменты мелкие, разрозненные, их невозможно сложить. Кто-то очень постарался, чтобы мы не смогли сложить из них ничего целого, как и в прошлый раз. Я бы сказал, что все на 99 процентов абсолютно идентично.
— Идентично лишь по этим черепкам с тем, что мы имели два года назад? — спросил Гущин.
— Подожди, я еще с мусоромне закончил, — Сиваков поднял руку. — Кукла, найденная на месте убийства. Так называемый голыш: материал — полимеры, современное изделие, сделана, судя по всему, в Китае. Целая, без повреждений. На шее наличие следов засохшего клея. Клей обычный, универсальный. Клей нанесен на всю область шеи с помощью выдавливания из тюбика. Знаете, иногда пальцем клей размазывают, — Сиваков глянул на Гущина. — Мы проверили на наличие отпечатков. Нет ничего. Выдавили из тюбика, клеили не касаясь.
— Зачем же склеивать, если нет повреждений? — спросил Гущин.
— Я не знаю, — ответил Сиваков. — Теперь о медицинском лотке, который похож… как ты сказал? На почку?
— Ну да, медицинский, точно, — Гущин кивнул. — Но почему он такой странной формы?
— К дантисту давно ходили? — спросил Сиваков его и Катю. — Вспомните, дают рот прополоскать, а потом говорят: сплюньте сюда.
— Черт, да ведь это же плевательница! — воскликнул Гущин. — Совали раньше такие у дантиста в кресле под подбородок, потому и выемка.
— Да, это плевательница. Изделие отечественное, фабрику мы проверим, куда у них в последние два года были поставки, — Сиваков протянул Гущину толстую пачку документов. — С мусоромпока все. Зачем все это и для чего оставлено на трупе и возле, разбирайтесь сами. А это вот результаты вскрытия. И я назначаю еще целую серию дополнительных экспертиз. Особенно по телу Виктории Гриневой. С ее мужем как раз все более-менее ясно.
— Чем его ударили по голове?
— Тяжелый металлический предмет — лом или кусок трубы. Удар огромной силы. Он стоял в этот момент у машины. Ворота были открыты, они только что въехали. Видимо, жена сразу прошла в дом, а Гринев остался у ворот. И он не ждал нападения. Все произошло мгновенно для него. Где стоял, там и упал. Этим же предметом оглушили и Викторию Гриневу.
— Два года назад мы тоже с этим сталкивались. Шадрин сначала оглушал свои жертвы, а уж потом… — Гущин запнулся. — Я прочту заключение, ты только мне скажи сейчас после вскрытия — твой какой вывод? Похоже или идентично?
— Для меня лично в этот раз экспертиза этого не прояснила, я же объяснял тебе, есть такие случаи, и вот он этот случай. То же самое, как я и сказал: 99 процентов вероятности того, что очень похоже, и 99 — что идентично. В этом случае я не могу сделать категоричного вывода. Поэтому говорю — все, что касается тел, ран, характера нанесения — все очень похоже на то, что мы имели раньше. И заметь, сейчас у нас две разнополые жертвы. Супруги. А прежде были одни лишь женщины, и только женщины, — Сиваков сильно затянулся сигаретой.
— А что с раной, этим знаком на лбу Гриневой?
— Это посмертное. Вырезан с помощью того же ножа, которым были нанесены все остальные раны.
Гущин забрал документы, сел в кресло и надолго погрузился в чтение.
Сиваков не уходил. Катя тоже молча терпеливо ждала.
Наконец Гущин закончил читать. По его лицу Катя поняла, что и для себя он не решил того главного вопроса, который мучил его.
И Катя подумала, что пора вмешаться.
— Федор Матвеевич, каким все же образом вы тогда, два года назад, вышли на Родиона Шадрина? — спросила она. — Про проверку документов у него я знаю и про вызов к следователю. Но его же тогда отпустили. Как вы все-таки поняли, что это он — серийный убийца?
Катя хотела помочь своим вопросом. Вот сейчас Гущин скажет, как они вышли на Шадрина, и все встанет на свои места. А затем опергруппа доберется до Орла и сыщики поймут, что Шадрина там нет, что он сбежал, и побег его скрывали все это время. И тогда в Котельниках все тоже станет ясно. Страшно, жутко, но по крайней мере ясно, прозрачно.
— Думаешь, мы его без веских улик арестовали тогда? — спросил Гущин.
— Нет, нет, я наоборот, я знаю, что вы без веских улик никого не задерживаете, сами сто раз проверяете все, лично.
— И тут проверяли — сто, двести раз. Факты тебя интересуют? — Гущин снял очки, в которых читал заключения экспертизы. — Факт первый, как я и говорил — он сразу попал в поле нашего зрения после убийства второй жертвы Елены Павловой. Его видели в непосредственной близости от места убийства, документы у него даже смотрели тогда.
— Да, да, это я знаю, и это сразу очень подозрительно, — Катя закивала.
— Второй факт: лейтенанта Марину Терентьеву он убил в Дзержинске, там же, где он и жил, он ее мог видеть в УВД, в тот раз, когда на допрос приходил, мог ее там заметить, а потом выследил.
— Конечно, мог, вполне, — поддакнула Катя.
— Факт третий. Из его сумки при обыске вещь капитана Терентьевой достали.
— И это я знаю, Федор Матвеевич, но как вы на него снова вышли, уже после того, как следователь его отпустил?
— Скажи ей, чего уж теперь, — хмыкнул Сиваков. — Какие уж теперь секреты Полишинеля.
— У нас был анонимный звонок по телефону, — сказал Гущин.
— Анонимный звонок? — Катя сразу насторожилась. — От кого?
— Анонимный звонок, — повторил и Сиваков. — Знаешь, что слово «анонимный» означает?
Катя смотрела на Гущина, просто ела его глазами, поглощала — ну же, старик, давай, вот мы открываем новые страницы в этом деле. То есть я открываю для себя, для своей будущей статьи…
— В дежурную часть Дзержинского УВД позвонил мужчина. Это случилось на следующий день после убийства лейтенанта Марины Терентьевой. Весь город знал уже, что лейтенант погибла при исполнении служебных обязанностей, — сказал Гущин. — Позже мы объявили, что это произошло при задержании серийного убийцы. В тот день в Дзержинске действовал план «Сирена», все были начеку, и дежурный, услышав, о чем говорит этот аноним по телефону, сразу переключил его на управление розыска. На меня. Я с ним говорил лично, я. Голос мужской, выговор правильный, четкий. Я ему представился, спросил, кто он, кто звонит. А он спросил в ответ меня, как и дежурного УВД, — полагается ли денежное вознаграждение за сведения о маньяке, который убивает женщин. Он назвал его Майский убийца. Так пресса писала об этом тогда: «Майский убийца снова вышел на охоту…» У нас вопрос о денежном вознаграждении не стоял, но я сказал звонившему: в зависимости от ценности сведений мы заплатим. Он произнес, что хочет триста тысяч рублей за информацию. Я ответил: надо сначала проверить правдивость информации, чтобы платить такие деньги.
— Ты с ним, Федя, еще торговался, с этим анонимом, — хмыкнул Сиваков.
— Пока я торговался, наши из управления срочно пытались пробить все сведения по номеру телефона, с которого он звонил. Сотовый номер, телефон нигде не зарегистрирован, паленый телефон. — Гущин вытащил носовой платок и трубно высморкался. — Этот тип по телефону подумал секунду, потом заявил: хорошо, он расскажет все, что ему известно сейчас. Мы проверим, убедимся в его правдивости, и завтра он перезвонит, чтобы узнать, как получить свои триста тысяч. Затем сказал: обратите внимание на некоего Шадрина Родиона, он живет в Дзержинске, у него была связь с Софией Калараш, они спали.
Катя слушала напряженно, не перебивая.
— Когда он сказал, что этот человек живет в Дзержинске… Я… я сразу за это ухватился, а дальше все пошло разматываться как нить из клубка — обнаружилось, что Шадрина видели возле места убийства второй жертвы Елены Павловой, что его на допрос в УВД вызывали, нашли видеозапись допроса — там камера в кабинете работала, как и положено в таких случаях, подняли его документы медицинские, выяснили, что он аутист. София Калараш — первая жертва — тогда при осмотре тела были выявлены следы спермы. Не изнасилование, признаков его мы не нашли, хотя трудно было установить точно — такая мясорубка… Поехали в тот московский ДЭЗ, где София дворником работала, нашли ее подругу, они вместе из Молдавии в Москву приехали, предъявили ей фото Родиона Шадрина с видеозаписи. Она его узнала — мол, да приходил этот парень к Софии… Я когда это услышал, меня как током шарахнуло. Вот же… все складывается…
