Эллери Куин - Женщина с тёмным прошлым
— Норма, — обратился к ней Тулли.
Он старался, чтобы голос его звучал как ни в чем не бывало, но ее имя прозвучало, как хрип.
— Что ты здесь делаешь? Как ты вошла в дом?
«Должно быть влезла через окно спальни», — подумал он.
Норма приложила указательный палец к ярко накрашенным губам.
— Не так громко, — прошептала она. — А то она меня услышит.
Норма говорила странным, дрожащим от волнения голосом.
— Кто тебя услышит, Норма?
— Мать, конечно, — ответила она и немного поежилась, словно от страха.
Огромным усилием воли он заставил себя улыбнуться и взял ее за руку. Рука была ледяной. Норма попыталась освободиться.
— Ты хочешь отвести меня к ней? Она здесь, я знаю, что она здесь! Но я не хочу ее видеть.
— Здесь никого нет, кроме нас, Норма.
— Не называй меня так.
— Что? — спросил Тулли. — Как же мне тебя называть?
— Только не этим именем. Не именем этого плоскогрудого страшилища.
— Что ты говоришь, Норма?
— Ты же знаешь, что меня зовут Кэтлин, — строго ответила Норма и отвернулась.
Тулли понял, что придется позвонить по телефону и попросить о помощи. Кому же звонить, Олли? Она наверняка убежала от него. Вернее всего, Олли сейчас ищет ее. Позвонить в полицию? Нет… Доктору Сэдрету!
Доктор Сэдрет был единственным знакомым врачом Тулли. Он не был психиатром, но в случае необходимости мог помочь. Он был в курсе многих дел и знал, к кому можно обратиться.
Норма вышла на середину гостиной. Лицо ее было озабоченно.
— Никак не могу вспомнить, где мы познакомились с Олли. Может быть, на прошлой неделе на танцевальном вечере в сельском клубе?
— Конечно, — ответил Тулли и заставил себя улыбнуться. — Извини, я выйду на минутку.
— Зачем? — спросила она твердым голосом.
— Я вспомнил, что должен кое-кому позвонить.
— Нет! — возразила она. — Не звони матери.
Норма обиженно выпятила нижнюю губу.
— Матери? — механически переспросил Тулли.
Как умудриться подойти к телефону?
— Будто ты этого не знаешь! Не прикидывайся! Ты же отлично знаешь, что моя мать — Мерседес Лавери.
Она оглянулась и, нагнувшись, спросила шепотом:
— Она здесь, не правда ли? Она в твоем доме. И Олли называет тебя своим лучшим другом. Куда ты ее спрятал?
Норма снова со страхом оглянулась.
— Мерседес, твоей матери, здесь нет, — пытался убедить ее Тулли. — И, конечно, я лучший друг Олли. Но скажи, пожалуйста, почему бы тебе не сесть, не устроиться поудобнее, пока…
— Это ты, не правда ли?
— Что?
— Лучший друг Олли. Иначе бы мы не могли здесь встретиться. Мама не позволяет нам встречаться в другом месте.
Было трудно следить за ее безумной логикой. Этот проклятый телефон был так близко! Но нельзя рисковать и возбуждать ее. Возможно, это просто приступ.
Норма стала ходить по комнате и потихоньку напевать про себя. Вдруг перед баром она остановилась.
— Я хочу выпить, — заявила она.
— Пожалуйста, Норма…
Тулли замолчал. Он совсем забыл, что Норма не пьет.
— Я же просила не называть меня так, — возмутилась Норма и сердито взглянула на него. — Слышишь!
— Да, да, конечно, Кэтлин. Извини.
— Да, меня зовут Кэтлин.
Тулли спросил себя, не должен ли он применить силу? Может быть, нужно связать ее или завернуть во что-нибудь, пока не приедет доктор Сэдрет? Нет, решил он. Норма может совсем свихнуться. Лучше выполнять ее капризы, выбрать удачный момент и позвонить, не раздражая ее.
— Я хочу выпить, — сказала Норма прежним тоном, словно между ними не было никакого спора.
— Что ты хочешь выпить, Кэтлин?
Это пришлось ей по душе.
— Теперь ты вспомнил, — вскользь заметила она. — Холодного шотландского, двойную порцию.
— Норма, ты просишь двойную порцию виски!
Неожиданно его осенило, что можно позвонить из кухни.
— Присядь на минутку, Кэтлин. Я сейчас принесу из кухни кусочек льда для твоего напитка.
— Безо льда, пожалуйста, — потребовала Норма.
— Но ты же просила холодного, — смущенно возразил он.
— Безо льда, — повторила Норма.
Тулли налил в бокал изрядную порцию шотландского с содовой и протянул ей. У него вновь появилась надежда. Норма не пила, потому что виски плохо действовало на нее. Крепкие напитки вызывали у нее тошноту или клонили ко сну. Во всяком случае…
— Спасибо, — сказала Норма.
Она взяла бокал, но пить не стала.
— Выпей, Кэтлин, — сердечным тоном сказал Тулли. — Ты хотела двойную порцию.
— Да, да.
Норма подняла бокал, но лишь едва смочила губы. Тулли повернулся и налил себе почти столько же шотландского.
— Давай пойдем в мой кабинет, Кэтлин. Там уютнее.
Тулли снова заставил себя улыбнуться.
К его удивлению, она согласилась и последовала за ним.
Нужно усадить ее в большое кожаное кресло и добраться до телефона. Если бы кто-нибудь позвонил!
— Вероятно, ты удивлен… — начала сияющая Норма.
Она сидела в кресле так прямо, что он невольно сжался.
— Удивительно, что я нашла такого мужа, как Оливер Херст.
— Конечно.
— Я знаю, что все удивляются. Но люди не подозревают, что прекрасная Кэтлин Лавери — так ведь меня зовут — несчастная девушка. Прекрасная Мерседес — так ведь зовут мою мать — совершенно не желает считать меня человеком. Для нее я лишь богатая наследница. Только Олли Херст считает меня человеком — единственный из моих знакомых. Ты думаешь, меня заботит его внешность? Или то, что он не имеет ни цента? Он с ума сходит по мне. И так будет всегда!
«Наверное, Норма считает, что я должен с большим интересом слушать ее рассказ», — подумал Тулли. И действительно, она сказала:
— Ты же не слушаешь меня.
Норма все так же прямо сидела на краю кресла и держала в руке нетронутый бокал шотландского.
— Нет, нет, Кэтлин, продолжай, пожалуйста, — быстро проговорил он.
— Да, ты опять вспомнил! — засмеялась она. — Почему же ты меня раньше называл другим именем? Ты же знаешь, что это было жестоко с твоей стороны. Бедная Норма тут ни при чем!
— Извини меня, — ответил Тулли и попытался снять телефонную трубку. — Я говорю, извини меня, потому что мне надо…
— Прекрати, пожалуйста, играть с телефоном, — сердито заметила Норма. — Это нервирует меня.
Он положил трубку на место.
— О чем я говорила сейчас? Ах, да, о Норме. Она — просто комок нервов и чересчур чувствительная. И она некрасивая. Конечно, она безнадежно влюблена в Олли. Она сможет его увлечь, только если меня поблизости не будет. Бедная Норма!
Мурашки побежали по его спине.
— Но удобный случай может представиться, — продолжала Норма, глядя в пустоту поверх своего бокала. — Моя ужасная мать… она предложила мне «компромисс». Она хочет взять меня в трехмесячную поездку по Европе. За это время я ни разу не увижу Олли и не смогу с ним переписываться. Мать сказала, что, если по возвращении домой я все еще буду его любить, то она даст свое согласие.
— Понимаю, — сказал Тулли.
— Но я-то знаю ее. Я знаю, что она вбила себе в голову. Она хочет меня обмануть, как всегда. Она заболеет или выдумает что-нибудь другое, с тем, чтобы нам пришлось вечно быть в Европе. И Норма получит шанс.
— Почему же ты тогда вообще едешь с ней? — невольно спросил Тулли.
— У меня нет другого выхода, я несовершеннолетняя. Но я буду бороться за то, чтобы мать сдержала свое слово.
— А что думает об этом Олли?
— О, он этого еще не знает. Думаю, мне придется уехать. Я должна как можно скорее рассказать ему обо всем.
Тулли принял решение и пошел к двери.
— Я пойду в туалет. Почему ты не пьешь, Кэтлин? Ты же не выпила ни одного глотка.
Норма с усмешкой заглянула в бокал. Тулли выскользнул из кабинета. Он быстро вошел в спальню, закрыл дверь и включил свет. Затем поспешил к ночному столику, где стоял телефон. Когда он стал набирать номер, то услышал, что к дому подъехала машина.
Он вышел из спальни и пошел к задней входной двери, чтобы не обратить на себя внимания Нормы. Подойдя к подъезду, он увидел, как Олли Херст выключил мотор, погасил фары и вышел из машины.
— Олли…
— Дэйв, это ты?
— Да.
— Дэйв, это снова случилось…
— Я знаю.
— Она здесь?! — воскликнул адвокат.
— Не так громко!
Дэйв схватил Олли за руку.
— Она в доме. Я сейчас хотел позвонить доктору…
— Как она себя чувствует, Дэйв?
— Плохо.
Оливер Херст наклонился над своей машиной. В свете, падающем из окна спальни, создавалось впечатление, что он едва держится на ногах.
— Как далеко у нее сегодня зашло?
— Она считает себя Кэтлин Лавери.
Олли был неприятно поражен. Наконец, он сказал:
— Кэтлин Лавери… Почему, Боже мой?
— По всему, что она говорила, Олли, мне кажется, что это лежит в далеком прошлом. Еще до вашей свадьбы.
