Мариан Леконт - Морской паук
Ведь понося меня, это их они задевали и ранили. Театр нелепых марионеток.
Мои будущие наследники отнюдь не испытывали радости. Они ушли с понуренными головами, не сказав ни слова благодарности. Я не сержусь на них за это — я их поняла. И прошу у них прощения. Но если бы это нужно было сделать снова, я поступила бы также! Потому что сейчас они защищены. К тому же, что за удовольствие было видеть, как забылся весь этот высший свет! Я не жалею ни о чем.
Особенно о том, что я окончательно освободилась от нескольких ненавистников, которые могли бы подпортить мою старость. Сойди я с ума, как старый Пино, они бы ограбили меня. В то время как это им совсем не нужно.
Помилуйте, ну что была за потасовка! Я до сих пор веселюсь, вспоминая о ней, особенно после пары стаканчиков джина, когда жизнь снова представляется мне в розовом цвете.
So long, citizens, и следуйте моему примеру, подумайте о том, чтобы написать завещание, пока находитесь в здравом уме и твердой памяти.
Джин Фиц17
ПОМЕРКШАЯ ЗВЕЗДА
Дорс, 16 сентября
Милый мой Матео,
«Словно увядающая женщина, не сумевшая отыскать красок достаточно свежих, чтобы скрыть свой возраст, природа начинала наряжаться в пестрые оттенки осени».
Лето закончилось на грустной ноте; и каждый раз, когда в моей памяти всплывает эта цитата, она вызывает у меня воспоминания о прекрасной женщине, которой была Катрин.
Блистательная и меланхоличная, прекрасная и несчастная, золотисто-рыжая Катрин опалила свои крылья о грязные игры мужчин.
Можно ли понять причины такого поступка?
Жизнь в нашем небольшом сообществе — это на самом деле жизнь в райском уголке, тем не менее она не так проста, как кажется. Более чем где бы то ни было, здесь нужно быть богатым, красивым, молодым, блистательным, деятельным, популярным.
Нравиться, соблазнять, двигаться вперед, улыбаться — уметь жить.
И некоторые воспринимают этот рефрен буквально, не отдавая себе отчета в том, что это игра.
Можно выйти из игры. И самые страшные несчастья никогда не произойдут. Напротив. Можно жить в покое, неге, умиротворении. Делать перерывы для кофе. Можно вновь ощутить, что ты есть и что ты жив.
Самое большее, чем ты можешь утруждать себя, это выдирать со своей лужайки парочки смехотворных сорняков, напоминающих красочные желтые и оранжевые настурции… Сначала они украшают ваш сад, потом, мало-помалу, вторгаются на ваш газон, уничтожают ваши розовые кусты, убивают ваши гортензии.
Катрин не сумела вовремя выйти из игры и, в конце концов, вынуждена была самоустраниться.
Как многие артистичные натуры, она перепутала жизнь с театром. И по мере того как Катрин играла в счастье, успех, любовь, она в это поверила. Поэтому в день, когда все ее иллюзии разрушились, Катрин повесилась.
Все началось еще во время летнего солнцестояния на празднике Святого Жана.
Находящееся в зените солнце будто дарило утратившим молодость людям последние мгновенья счастья, остановку в непрерывном течении времени. Сорок лет — все еще прекрасный возраст. Возраст, когда находишься в самом расцвете сил и когда к тебе приходит ощущение того, что ты можешь управлять миром, который тебя окружает; возраст, когда кажется, что приобретенные за годы опыт, знания, решимость и проницательность принесут тебе почести, деньги и славу. И ты забываешь о том, что в наши дни со старостью не всегда приходит мудрость и что этот апогей — начало упадка.
Жизнь — это не что иное, как круг, ведущий от колыбели к могиле.
Мне кажется, что червь начал свое дело задолго до праздника, однако я не имею понятия, в какой именно момент беспокойство Катрин за свою красоту превратилось в животный страх перед старостью.
Как и все мы, Катрин отыскивала у себя первые морщины и появлялась на пляже только в восхитительной соломенной шляпе, защищавшей ее лицо от солнечных лучей.
И все же в этот день, двадцать четвертого июля, после удачной подтяжки она снова сияла красотой молодости. На атлантическом побережье мэрия организовала иллюминацию. Именно той ночью в лесу, за дюнами, Марлен добился своего. А червь одержал победу. Что до меня, так я защищала свои интересы.
Затем состоялся праздник пятнадцатого августа.
Вся компания решила поехать на пикник на трусский пляж. Собственно говоря, собрались все свои: дети, родители, друзья, друзья друзей. Нас было около шестидесяти.
День был хороший и теплый, однако к вечеру стало свежо. Только самые молодые, самые сумасбродные, самые холодостойкие и самые влюбленные купались.
Т.О.У. установил за каменной ротондой замысловато смастеренный мангал. Он энергично и весело колдовал над жареным мясом и сосисками. Николь и Тантина с обеих сторон помогали ему. Восторженные дети, готовые схватить первые готовые кусочки мяса, сгрудились вокруг стены.
Неподалеку Марлен, смакуя бокал белого вина, вскрывал устрицы, которые Николь привезла из Пассы.
У кромки воды пребывавший в романтическом настроении Пьер Никола играл на трубе прекрасный и торжественный блюз.
Небо было светлым, но унылым, словно жених, прощающийся со своей юностью и знающий, что отныне он будет ложиться спать все раньше и раньше.
Багряно-шафрановое солнце застыло над маяком Бара.
Оно окрасило пушистые и легкие, словно отцовская борода, облака в розовый, пурпурный и ярко-фиолетовый оттенки. Слабые порывы ветра раскачивали этот косяк в нежно-голубом воздухе.
Мы с Катрин немного в стороне молчаливо наслаждались этим волшебным мгновеньем. С тех пор как она узнала о моих отношениях с Пьером Никола, она больше не рассматривала меня как потенциального врага. Я бы даже сказала, что в некотором роде Катрин искала моего общества. Я больше не была соперницей, ей больше не нужно было меня опасаться. Я даже могла бы стать ее доверенным советчиком… В конце концов, разве я не была подругой Марлена на протяжении многих лет? Безусловно, я была человеком, который знал его, как никто другой, и единственной, кто мог снять покров с некоторых его тайн. До сих пор Катрин не решалась задавать мне вопросы, потому что не знала, как заговорить на эту тему. Она боялась вызвать мое недовольство, ведь она нуждалась в моей поддержке. Или, по меньшей мере, Катрин была в этом убеждена.
Наконец она решилась заговорить.
— Майя, я бы не хотела показаться бестактной, но почему вы не вышли замуж за Марлена? Вы не желали вступать в брак? В конце концов, если я не ошибаюсь, вы были вместе несколько лет.
— Вы не проявляете бестактности, моя милая Катрин, однако мне непросто ответить на ваш вопрос. Боюсь, что мои откровения будут вам не по душе или, хуже того, ранят вас. Понимаете ли, Станислас — человек большого ума, не говоря о его шарме и происхождении, однако… Словом, я полагаю, что для вашего же душевного спокойствия мы не должны продолжать этот разговор. В конце концов, возможно, вы окажетесь более умелой, чем я… Или вам будет легче смириться с некоторыми из его недостатков. Мужчины как пара обуви: одна вам по ноге, другая — нет. И это не зависит от качества, фасона, цвета, материала, производителя. Именно по этой причине я бы предпочла не говорить вам о Марлене что-либо, кроме того, что это мой друг и что мне сложно беспристрастно толковать его поведение или черты его характера. Я не могу говорить об этом без эмоций. Нельзя, как вы отметили, годы провести рядом с мужчиной, не сохранив в глубине сердца нежность по отношению к нему, в чем бы вы ни упрекали его и какую бы злобу на него ни затаили. Однако, возможно, если бы вы сказали, что именно хотели бы знать, я могла бы высказать свое мнение.
— Почему вы не вышли за него замуж?
— Вы упрямы! Ладно, будь по-вашему. Предупреждаю, ответ придется вам не по вкусу. Граф Станислас фон Марлен дворянин в шестнадцатом колене, и, несмотря на то, что никогда не касается этой темы, он чрезвычайно гордится своим происхождением. И если он до сих пор не женат, так это потому, что ему никогда не доводилось попросить руку и сердце у кого-нибудь равного по положению, то есть у какой-либо особы женского пола, происходящей от такого же древнего рода, как и он. Графинь не так уж много, а те, кто мог бы его заинтересовать, уже заняты.
Катрин начата хохотать. Она не верила ни одному моему слову.
— Я понимаю, что подобное поведение кажется в наше время странным, но могу вас уверить, что наш общий друг мыслит именно таким образом.
— То есть, моя милая Майя, вы намекаете, что Станислас никогда не женится на мне?
— К несчастью для вас, я не намекаю, а говорю об этом совершенно прямо. И поверьте, что мне очень неприятно сообщать вам эту новость. Вам прекрасно известно, что Марлен меня больше не интересует и что, с моей точки зрения, вы стали бы для него идеальной супругой. Вы — превосходная пара. Но даже мне, у которой он по привычке и из дружбы еще время от времени просит совета, не удалось бы заставить его изменить свое мнение.
