Александр Скрягин - Формула власти
Эта свалка и стала золотым Эльдорадо Пантелея Сергеевича Спиридонова по прозвищу Спиридон.
День и ночь рабочие трудились на бывшей свалке, выкапывая из земли печатные плата и провода.
Спиридону удалось организовать где-то нелегальный участок по эффективному извлечению миллиграммов драгоценных металлов из специальных деталей. И главное – выйти на канал транспортировки выплавленного золота и платины в Китай.
Пресечь этот канал пока не удавалось.
– Так что, договорились, а, инженер? – спросил явно повеселевший вожак.
– А деньги-то у вас где? – поинтересовался практичный инженер. – С собой?
– А ты думал! – самодовольно произнес спиридоновец.
Он засунул руку во внутренний карман куртки и вытащил пачку стодолларовых банкнот, перехваченных разорванной банковской бандеролью. – Здесь пять тысяч. Доллар в доллар!
– Пересчитать бы надо… – словно стыдясь своей просьбы, произнес опустив глаза, недоверчивый изобретатель.
Спиридоновец усмехнулся. Подобные чувства ему были вполне понятны. Инженер даже несколько вырос в его глазах.
– Да ты что думаешь, мы обмануть тебя хотим? – он сделал вид, что даже немного обиделся на собеседника. – Мы никого не обманываем! Кого хочешь, спроси! – вожак обвел тупик рукой. – Все по-честному!
– Кого ж я спрошу? Я ж ваших знакомых не знаю… – резонно заметил инженер, ни одного человека, которому можно было задать такой вопрос.
– Ну, считай, инженер! – согласился вожак, но, дождавшись, когда собеседник протянет руку, быстро отдернул ладонь с долларовой пачкой.
– Подожди, друг! Деньги-то вот они! Никуда не убегут! А прибор-то твой где? Прибор-то покажи! Сам понимаешь, сначала на товар бы надо взглянуть… А то, вдруг, ты нам пустышку сунешь!.. Может быть, он у тебя уже сгорел или батарейки сели, а?
– Почему это сгорел? – обиделся лжеинженер. – Ничего он не сгорел! А батарейки и сменить можно…
– Ну, шучу, шучу! – успокоил его вожак. – А посмотреть все-таки нужно!
Лжеконтрибутов помолчал.
– Почему не посмотреть?.. Посмотреть-то можно… Только он у меня не здесь… – наконец, произнес он.
– Не здесь? Дома, что ли? – насторожился спиридоновец.
Ефим снова задумался.
– Нет. Не дома. – после определенного размышления сказал он.
– Так, где ж ты его схоронил?
– В институте. В одном месте на башне.
Спиридоновский посланец посмотрел на сопровождающих, потом ткнул глазами-шильцами в майора:
– Ну, ладно! Идем в твой институт… Чего дело откладывать?
– Да, вам-то зачем туда ходить?… – небрежным тоном произнес Ефим. – Я один туда быстренько смотаюсь и принесу…
– Нет уж, Викул Андреевич! – засмеялся вожак. – Мало ли что? Мы за тебя боимся! Беспокоимся мы за тебя! Вдруг с тобой, что случится? Хулиганы какие-нибудь пристанут? Бандиты, а?
– Да, какие здесь в Колосовке бандиты? Или хулиганы? Меня же здесь все знают! – с гордостью произнес заносчивый изобретатель. – Никто ко мне не пристанет…
– А все же! Знаешь, береженого конвой бережет! – подмигнул спиридоновец. – Пошли, инженер! Чего овчарку соломой дразнить?
– Ну, пошли! – согласился майор, рассчитывая, что в дороге всякое может случиться.
17. Внештатная агентура докладывает
Лжеконтрибутов с посланником Спиридона, а также трое сопровождающих их лиц двинулись в путь.
Путь представлял собой тропинку, идущую через заросли тополиных кустов.
– Слушай, инженер, а здорово ты Сабаталу уделал! – с одобрением произнес желтолицый вожак. – Спиридон оценил! А чего вы не поделили-то? Ты же вроде не при делах? Бабу что ли?
Нужное майору место было уже близко.
– Ну, да! – грустным тоном, усыпляя бдительность конвоя, произнес он. – Увел, бобер жирный, мою женщину!
– Вот сволочь! Но ты молоток! Правильно его поучил! Так и надо! – одобрил вожак. – Чего к чужой соске грабки тянуть… Он-то с его деньгами булку всегда купит, а тебе как быть? – грамотно устанавливал он психологический контакт с фактически захваченным в плен человеком.
Они миновали гравийные холмы и пошли между стеной из шпал и бетонным забором новых станционных мастерских.
Майор считал промежутки между штабелями шпал.
Поравнявшись с одним из них, майор резко толкнул в грудь вожака и бросился в промежуток между двумя штабелями.
Он несся по неширокому пространству между пирамидами шпал, ужом протискивался сквозь совсем узкие места и с радостью отмечал, что шума за спиной не слышно. Погоня явно отставала.
Он понял, что ошибся промежутком, только, когда перед ним оказался тупик. Бросаться ему надо было не в этот, а в предыдущий промежуток.
С трех сторон высились тяжелые стены шпал, с четвертой – какой-то высокий – в полтора человеческих человеческого роста – забор, набранный из плотно пригнанных досок. По его верху бежала ржавая колючая проволока. Майор подпрыгнул, пытаясь достать верхний край забора, но не достал.
А сзади возникли шаркающие звуки отставшей было погони. Противник обладал подавляющим численным превосходством и предстоящее столкновение не обещало майору ничего хорошего.
«Не болтать надо было с бандитом, а промежутки, как следует, считать!» – ругнул он сам себя.
Но сожалеть об этом было поздно. Мимикьянов приготовился к схватке.
И в этот не веселый для него момент в нижней части непроницаемого забора открылась то ли низкая дверца, то ли кошачий лаз, и оттуда раздалось:
– Ефим Алексеевич! Идите сюда!
Майор нагнулся. В отверстии светилось бледное лицо Риты Терлеевой. За ним маячила придавленная черным беретом шарообразная физиономия Пети Бацанова.
Ефим нагнулся и, помогая себе руками, протиснулся в квадратную прорезь.
Рита быстро задвинула ее вырезанным точно по размеру куском забора.
– А я думаю, вы это или не вы? – с радостью прошептала она. – А это вы! Как хорошо вышло! Мы как раз вас искали!
– Да, удачно! – подтвердил Ефим и перевел дыхание. – И я, как раз, вас ищу!
Рядом за забором раздался топот ног, крики, и чуть в стороне по заборным доскам изо всех сил саданули ботинком.
Забор задрожал. На секунду даже показалось, что он рухнет на притаившихся за ним людей всей своей гигантской плоскостью.
– Просим к нам, – сказал Петя Бацанов, почти не разжимая губ, и протянул руку в сторону густых тополиных кустов.
Среди них оказалась незаметная тропка. Петлистым маршрутом она привела к стоящему на земле старому пассажирскому вагону со снятыми колесными парами.
К его облупившемуся борту прилепился перевернутый пластмассовый ящик для стеклянной тары. Он был аккуратно накрыт газетой на манер скатерти. На газете стояла бутылка водки «Колосовская». Ее окружали ломти нарезанного хлеба, толстый пук зеленого лука и два больших красных помидора.
Рядом с ящиком лежали положенные друг на друга кирпичи, маленькая детская скамеечка и широкое кресло с деревянными подлокотниками, но без ножек – очевидно, вся имеющаяся в наличие мебель, рассчитанная на хозяев и возможных гостей.
Чуть поодаль вросла в песок печка для пассажирских вагонов, в каких проводницы кипятят воду для чая. Только располагающийся сверху цилиндрический титан был срезан. А вместо него на маленькой топке с открытой никелированной дверцей лежала чугунная плита. В печке светился огонь. А на плите стояла медная посудина, в которой что-то варилось.
От посудины растекался приятный мясной дух, сдобренный лавровым листом.
Ефим давно заметил, что вкуснее всего пахнут не блюда из ресторанов, даже самых дорогих, а вот такие кастрюльки, помещенные над кострами и самодельными печками. И варится-то в них зачастую непонятно что, и повара нигде не учились, а вдохнешь аромат и позавидуешь тем, для кого все это готовится.
Майор сделал шаг и зажмурился. В глаза ему сверкнул световой луч. Он сделал еще шаг и повернул голову.
К тополиному стволу было прислонено большое зеркало, снятое с купейной двери. Оно было чистым, без единой черной точки, только имело отбитый кусок с левого угла. Его полированная поверхность и отразила, попавший луч опускающегося солнца.
Проходя мимо зеркала, Ефим посмотрел в него, ожидая увидеть себя. Но почему-то не увидел. Вагон без колес увидел, накрытый для ужина пластмассовый ящик увидел, даже жильцов вагона, – Петю и Риту, находящихся в разных концов поляны увидел, а себя – нет.
«Ты смотри, какая капризная штука! – подумал он. – Кого хочу отражаю, кого хочу – нет?»
Этот визит в Колосовку вообще озадачивал майора на каждом шагу.
Хотя, наверное, ничего сверхъестественного в поведении зеркала не было: возможно, фигура майора просто не попала в наклоненную под углом плоскость зеркала.
Ефим сделал шаг, и чуть не упал на ровном месте. Восстановив равновесие, он опустил взгляд и понял, что просто наступил на валяющуюся в траве пустую водочную бутылку с яркой наклейкой «Водка «Степная».
