Леонид Самофалов - Звездочёт
Пистолета у Кузьмы Николаевича не было.
Мы из пистолета в тире стреляем; он в подвале райотдела милиции оборудован. Еще на областных соревнованиях. Телевизор цветной, что в доме стоит, мы не покупали, нам его в качестве приза вручили за первое место. И хотя нам скоро шестьдесят, в стрельбе из малокалиберной винтовки все что-то не находится нам равных в регионе…
Он приблизился к бандиту почти вплотную, а тот перестал прятать нож, слегка расслабился и даже усмехнулся.
Усмехнулся про себя и Буграев. Применить, что ли, одну из дедовских «коронок»? Нельзя: ляжет и не встанет. Ладно, в запасе и так кое-что имеется. И сделал обманное, намеренно не резкое движение: надо, чтобы противник отреагировал. У того нервы на взводе, отреагировал сразу. И зашелся в крике, выпустив нож, больше не помышляя о сопротивлении…
За дорогу чего только не вспомнишь.
Сейчас будет обелиск – граница соседнего района, а там уж скоро и Тищево, большое село.
Директор совхоза «Тищевский» был на месте. Не входя в кабинет, Кузьма Николаевич быстро оглядел приемную. Стол секретарши, несколько стульев, тумбочка с графином, в углу на подставке сейф. Борханский, и железячка над дверцей борханская. Чтобы убедиться, нарочно подошел поближе, заговорил с секретаршей, молодой женщиной с большими золотыми серьгами в ушах, как у цыганки.
Директор оказался молодым, высоким мужчиной; он застеснялся, оттого что ему приходилось смотреть на собеседника сверху вниз; улыбаясь, протянул руку, назвался:
– Ващенко.
– Не удивляйтесь, я к вам за помощью, – предупредил Буграев и вкратце пояснил, что ему нужно.
– Садитесь, – горячо и радушно сказал Ващенко, – и сами распоряжайтесь. Надо – значит, надо!
Кузьма Николаевич сел за приставной столик, достал чистую тетрадочку и «шарик».
– Как работает Носков? – спросил.
– Вы знаете, хорошо, – порывисто ответил директор. – Безотказный, скромный, даже какой-то незаметный. В общем, не выпячивается. Только вот беда… – Он умолк и почесал макушку указательным пальцем.
– Какая? – подтолкнул разговор Буграев.
– Утром заявление принес на расчет. Тут на носу жатва, каждый человек дорог… Спрашиваю: что, Юрий, нельзя после уборочной? Нет, отвечает, невеста ждет в Свердловской области. Где-то закончила медицинское училище, кажется, в Перми, и вот, значит, по распределению…
Однако же не всегда он ловок, звездочет наш. Зачем ему Пермь приплетать, если и в Свердловске, и в области свои медучилища есть? Сейчас, можно сказать, при каждой большой больнице либо училище, либо техникум. Об этом Носков не подумал, а Ващенко тоже не знает…
– Нельзя позвать вашего секретаря?
Директор нажал кнопку, в приемной глухо и коротко звякнуло, секретарша вошла и села по приглашению за столик напротив Буграева.
– Я вам сейчас задам один вопрос, а вы, пожалуйста, ответьте на него прямо: да или нет. – Кузьма Николаевич выдержал паузу, а женщина испуганно взглянула на директора. – Вопрос такой: вы случайно не теряли ключ от сейфа?
Бледноватое лицо женщины мгновенно залилось краской; явно оторопев, она теперь уже откровенно уставилась на Ващенко.
– В чем дело, Лида? – В его голосе не было интонации отрицания. – Да или нет?
– Лучше вы сами скажите, – прошептала она.
– Но ключ у тебя ведь пропал, а не у меня, – сказал директор с усмешкой и повернулся к Буграеву. – Примерно неделю назад. Так я говорю, Лида?
– Так.
– Где вы его хранили? – задал очередной вопрос Кузьма Николаевич.
– В столе. Под бумаги клала.
– А стол запирали?
– Он не запирается.
Тут она покачала головой, отчего раскачались и ее большие серьги и долго почему-то не могли остановиться.
– Тогда зачем же вы его в стол?..
– Так в сейфе ничего важного нет, бланки только… Боялась носить. У меня двое… Как придешь, они сразу все сумки обшаривают, гостинцы ищут. Могли бы вытащить.
– Когда ключ пропал, сейф был закрыт?
– Да.
– А как же бланки?..
– В отделе кадров такой же сейф и ключ такой же.
– Ясно. Скажите, а Юрий Носков, электрик, никогда не предлагал поменять в вашей приемной электропроводку?
Лида не поняла и снова уставилась на директора.
– Да ведь это тебя спрашивают, – сказал тот.
– Зачем? – опять шепотом произнесла женщина. – И сегодня заходил, ничего не предлагал. Шоколадку только подарил.
– А вы когда-нибудь при нем клали ключ в стол?
Лида подумала и кивнула утвердительно, потом, осмелясь:
– Я и доставала при нем. А чего скрывать-то?
– Да, действительно, – согласился Кузьма Николаевич. – А вот когда он утром заходил, вы из приемной выходили?
– Выходила. Он очень просил, чтобы я сразу заявление директору отдала.
– Тогда давайте дружно встанем и все вместе выйдем, – предложил Буграев. – Может, чего найдем.
Ващенко и Лида, заинтригованные, вышли в приемную, начали озираться. Подоконник был уставлен цветами, и Кузьма Николаевич попросил Лиду:
– Посмотрите за тарелки, нет ли там какой вещицы.
Женщина втиснулась в просвет между столом и тумбочкой, стала неуверенно шарить под краями тарелок со стороны окна. Из-под одной с изумлением извлекла ключ от сейфа. Не менее секретарши был изумлен и Ващенко. Оба смотрели на Буграева, будто он показал им фокус, какого в цирке не увидишь.
– Ваш ключ?
– О-он…
– Ну, раз вы без него обходитесь, дайте на время мне, обещаю вернуть. – Он положил ключ в сумку, поднял глаза на Ващенко: – В вашем общежитии сколько человек в комнате?
– Двое.
– Можно вызвать сюда напарника Носкова?
– Сейчас позвоню коменданту, узнаю, кто это. В принципе, конечно…
Опять прошли в кабинет, присели, директор принялся выяснять. С Носковым проживал тракторист, его машину вчера поставили на ремонт, поэтому поиски не заняли много времени, скоро тот появился в кабинете. Тут пришла очередь удивиться Буграеву: ожидал увидеть молодого парня, а это был мужчина лет около сорока. Расспросив, узнал: семья механизатора в Костромской области, решили переселиться сюда, он уехал первым, так сказать, на разведку, скоро дадут жилье.
– Вы не помните, – начал Буграев, – ваш сосед вчера ночевал в общежитии?
– Нет. Он в райцентр гонял.
– Зачем?
– Да… – Тракторист замялся. – По личным делам… Молодой…
– И часто он… по личным делам?
– В последнее время часто.
Правильно, прикидочные броски отнимают время; нужно выяснять многое: какова интенсивность движения на тракте, где можно укрыться, где нельзя, нужно при луне изучить тракт, чтобы потом в темноте не заскочить в яму, в промоину – ну и так далее.
– Вы сказали «гонял». На автобусе?
– Зачем ему автобус? – Тракторист засмеялся. – Спортсмен. На велосипеде по нашим дорогам он раньше автобуса поспевает.
– А когда он вернулся?
– Как обычно, под утро.
– С собой что-нибудь привез?
– Какую-то сетку, я не разглядел. В тумбочку ее засунул и закрыл; он в свою тумбочку замок вставил.
– А где стоит ваш трактор?
– Возле мастерских.
– А Носков где сейчас?
– Там же, если на вызов не отбежал.
Ващенко взглянул на часы и вставил:
– Скоро и перерыв.
Буграев встал и обратился к механизатору:
– Поедемте со мной, покажите, где мастерские. – Затем к директору: – Вынужден вас огорчить: электрика нужно искать прямо сегодня. Нового, имею в виду. Спасибо за помощь.
Тракторист указал на неказистое кирпичное строение, довольно большое, но с единственной дверью из неструганых досок, потемневших от времени. Кузьма Николаевич потянул на себя ручку и шагнул в полутемное помещение с замасленным полом и неоштукатуренными стенами.
Выдался, по-видимому, перекур. Человек пять мужчин в комбинезонах сидели кружком: кто на скамейке, кто на колесе от трактора, кто и просто на корточках. Кто-то рассказывал что-то веселое, поскольку и наружу был слышен смех.
Кузьма Николаевич направился к ним, стараясь сквозь густую завесу табачного дыма рассмотреть одного некурящего. Он не успел дойти, как вдруг парень в наиболее чистом, аккуратно подогнанном по фигуре комбинезоне, с тонкими, правильными чертами лица приподнялся и попятился к задней, торцевой стене. Он пятился, не спуская с Буграева глаз, как, впрочем, и тот с него; нащупал наконец стену спиной и тогда распластал чуть приподнятые руки, словно хотел вдавиться в эту стену, призраком пройти сквозь нее и исчезнуть навсегда.
Кузьма Николаевич видел, как лицо меняло цвет, бледнело, покуда не осталось в нем ни кровинки, и тогда он сжал зубы и отвел взгляд от внезапно нахлынувшего странного и сложного чувства.
Да разве можно купить молодость за какие угодно бешеные деньги? Разве стоит она всего золота и всех алмазов, сколько их есть на земле? Кем же это надо быть, чтобы за хлам кинуть на весы судьбу!
А швы на стене, черт побери, толстые, потеки от раствора такие, что и не поймешь, какого она цвета: красного или серого. Халтура, а не кладка! Явно шабашники делали. Это просто наказание великое, шабашники-то!
