Энн Грэнджер - В поисках неприятностей
Абботсфилд оказался разросшимся городком, большим, чем я представляла. В центре я увидела ряды домов ленточной застройки, церковь, два паба, почту с магазином, где торговали всем на свете, авторемонтную мастерскую и даже дамскую и мужскую парикмахерскую некоей Лайзы-Мэри. Дальше начинался большой участок с муниципальными домами; за ним — начальная школа. На окраине вырос более новый квартал из кирпичных бунгало.
Более-менее уяснив план местности, я вернулась к магазину. Он был еще открыт. Похоже, его не закрывали до последнего покупателя. По тому же принципу работал и мистер Пател. Я купила в магазине пакет молока и спросила у продавщицы, как попасть на конный завод «Астар».
Она немного оживилась — наверное, все местные уже знали о смерти Терри. И все же ценные указания она дала: надо выйти из Абботсфилда, спуститься с холма и идти до указателя на Уинчестер. Оттуда все прямо, до поворота на ферму «Лордс».
Озадаченная, я спросила:
— Там и есть конный завод?
— Нет, там ферма. Поворот на конный завод на шоссе не обозначен. Владельцы не хотят, чтобы их легко было найти.
Я поблагодарила продавщицу и направилась к церкви. Попасть в нее мне не удалось, она была заперта. Я осмотрела дверь, полюбовалась скругленной норманнской аркой, покрытой странной геометрической резьбой. Ступеньки стерлись от времени. Потом я немного побродила по старому кладбищу, среди замшелых могильных плит. Надписи с именами усопших уже невозможно было прочесть. Правда, в дальнем углу имелся участок с более поздними захоронениями. Солнце садилось; на кладбище было тихо и тепло. Я присела на чью-то надгробную плиту и перекусила сэндвичами с тунцом, вспоминая Безумную Эдну. Возможно, я и внешне стала на нее похожа. Сэндвичи к тому времени уже совсем «поплыли», стали теплыми и скользкими, но я все равно съела их, хоть и боялась отравиться. Потом запила их молоком и стала думать, что делать дальше. На самом деле особого выбора у меня не было. Надо ехать к Аластеру, а там видно будет. Хотя что именно будет видно, неизвестно… Возможно, мне станет плохо — если я отравлюсь сэндвичами.
В наши дни почему-то принято считать, что машина или хотя бы мотоцикл имеется у каждого. У меня кроме собственных ног нет других средств передвижения. К тому времени, как я отправилась в путь, пробило шесть часов. На окраинной автостоянке я заметила общественную уборную, где умылась и немного привела себя в порядок. Правда, я по-прежнему казалась себе липкой, пыльной и грязной. Мои полусапожки не были предназначены для долгой ходьбы. В них нельзя, как в песне, обойти полсвета. Скоро я начала прихрамывать.
На дороге я бросалась в глаза — не только из-за моей все более заметной хромоты, но и из-за того, что, кроме меня, никто не шел пешком по обочине. Да, сельская дорога — не лондонская улица, где приходится пробиваться в толпе, где все время толкаешь кого-то или толкают тебя. Да и тротуаров никаких не было, только узкая тропинка вдоль обочины. И ни одного дома рядом, так что у меня не было и очевидной причины идти вдоль дороги… Там просто не принято ходить пешком!
Мимо проезжали машины; одна или две замедляли ход, и водители — мужчины — окидывали меня оценивающими взглядами. Я поняла, что похожа на типичную автостопщицу, и решительно сунула руки в карманы, демонстрируя, что не голосую. Бабушка Варади, бывало, любила читать раздел криминальной хроники в воскресных газетах. В них обожали писать о том, как насилуют и убивают молодых девиц. Бывало, бабушка со смаком читала мне вслух все подробности.
— Никогда так не делай, дор-рогая! — Она поправляла очки, строго смотрела на меня, трясла газеткой перед моим носом и изображала движение руки большим пальцем вверх, словно голосовала на дороге. — Эти изверги повсюду — повсюду! Дьяволы! Только и ждут, когда им подвернется молодая женщина!
Несмотря на бабушкино предостережение, мне много раз приходилось передвигаться автостопом. Я всегда следовала правилу, ему научила меня одна проститутка, с которой я однажды холодным зимним вечером случайно познакомилась в закусочной Армии спасения возле вокзала Кингс-Кросс. Она работала на том участке, а я просто проходила мимо. Энергичная девица отнеслась ко мне вполне дружелюбно после того, как убедилась, что я в самом деле зашла выпить горячего кофе и не покушаюсь на ее территорию. Она собиралась бросить свое ремесло, потому что у нее был варикоз, но ее любовник был против и бил ее, когда она жаловалась.
— Совсем не шуточки — стоять на морозе в мини-юбке, когда задница мерзнет! — сказала моя новая знакомая. — А ноги ну просто отваливаются!
Вот что она мне посоветовала:
— Никогда не садись в машину к мужчине моложе тридцати пяти.
Бредя по обочине дороги, я вспоминала ее советы. Она же призывала меня не носить узкие юбки — в них неудобно убегать, если что. А на каблуки она набивала металлические набойки. Если случайно села в плохую машину и видишь, что дело дрянь, можно снять туфлю и разбить лобовое стекло. До такого я никогда еще не доходила, хотя несколько раз пришлось отбиваться от потных дальнобойщиков. Как правило, дальнобойщики — ребята не вредные. Почти у всех имеются жены и дети, и им просто хочется как-то развлечься в дороге. Чаще всего я с ними умирала от скуки. Они ужасно утомляли меня рассказами о своих отпрысках и их снимками, сделанными на испанских пляжах.
Ковыляя по обочине, я вспоминала славное прошлое и искала указатель поворота на ферму «Лордс». Я начала уже думать, что прошла поворот, и собралась вернуться, как вдруг одна из машин, обогнавшая меня, резко затормозила. Водитель вышел и крикнул мне:
— Подвезти?
Машина была большая и дорогая, «вольво». И водитель был крупный и хорошо одетый тип. Я разглядела рубашку в мелкую зеленую клетку и жилет с множеством карманов цвета хаки. Физиономия у него была самодовольная. Он почти не сомневался, что я соглашусь.
Я поблагодарила его и отказалась. Крикнула, что почти пришла. Я надеялась, что последние мои слова окажутся правдой, хорошо понимая, что в моих полусапожках долго не протяну.
Он ухмыльнулся:
— Да ладно, девчушка, залезай!
Никто, ни один человек, не смеет называть меня «девчушкой»!
Я резко ответила:
— Дружок, ты что, глухой? Я же сказала — нет!
Не переставая ухмыляться, он скорчил рожу:
— А ты, значит, скандалистка? Куда тебе?
— Отвали! — устало сказала я. Мне только не хватало связаться с сельским донжуаном!
— А ты не хами, — посоветовал он. — Я отвезу тебя, куда захочешь. А по пути можем где-нибудь выпить.
Я не верила своим ушам. Неужели он настолько тупой, что верит, будто я куплюсь на такую фигню?
— У тебя, наверное, не все дома, — предположила я. Видимо, до него наконец дошло, что я не кокетничаю. И он разозлился.
— Чего ты ломаешься? — мерзким голосом спросил он. — Ты ведь нарочно тут шляешься, хочешь, чтобы тебя сняли!
— А вот и нет! Я иду в гости.
Он преувеличенно театрально огляделся по сторонам, окинул взглядом бескрайние поля.
— К кому?
Я поняла, что напрасно трачу время. Отвернулась, снова зашагала вперед и, хотя ноги у меня отчаянно болели, старалась не хромать, пока он смотрит. В конце концов, если уж благородные китаянки могли ходить с забинтованными ногами, я на невысоких каблучках и подавно могу!
Он сел в машину и медленно покатил рядом. Судя по всему, он привык снимать девушек на улице. На вокзале Кингс-Кросс полно таких любителей легкой добычи; они медленно ползут вдоль тротуара, пока не заметят полицейского, тогда моментально срываются с места, как на автогонках.
После того как мы какое-то время двигались параллельно, он снова остановил машину чуть впереди меня и вышел, перегородив мне дорогу.
— Ну ладно! — сказал он. — Ты показала, на что способна. Как фамилия тех людей, к кому ты идешь?
Я подавила первый ответ, рвущийся с губ. Мне пришло в голову, что он, возможно, местный, и если я скажу ему, что ищу конный завод «Астар», он хотя бы скажет, далеко ли мне еще идти. Поэтому я сказала, куда направляюсь, и добавила для убедительности фамилию Аластера.
Его реакция меня поразила. Ухмылка мигом исчезла с его лица.
— Значит, мы с тобой направляемся в одно и то же место. Я Джеймс Монктон. — Он нахмурился; ему явно стало не по себе. Не знал, что делать дальше.
Ах ты, черт, подумала я. Ну надо же!
— Но тебя я что-то не припомню, — задумчиво продолжал он. Его тон подразумевал, что он вращается в высших кругах.
Я сказала:
— Меня зовут Фран Варади. Я знала Терри… Терезу.
Некоторое время он молчал. Мимо нас промчались две машины. Потом лицо его перекосилось, и он сказал:
— Значит, это к тебе Аластер ездил в Лондон? Ты жила в одном доме с Терезой! А здесь ты какого дьявола забыла?
— Не твое дело, ясно?
