Михаил Соколов - Чудовище
Накопленное с утра раздражение требовало разрядки. Аркадий просто удачно мне попался.
- Ты понял? - прогундосил я. - Нет, понял?
Конечно, он понял, я видел по глазам. Не признавался только, падла. Я головой резко упал ему в морду, с удовольствием услыхав хруст... как оказалось носа.
Аркадий ракетой улетел куда-то внутрь коридора. Возникшим Сергею и Павлу я коротко приказал:
- Убрать!
Они кинулись исполнять, а я уже поворачивался к Лене, радостно вцепившейся мне в руку.
- Пошли к тебе, поболтаем. А этот больше к тебе лезть не будет, крошка.
Долго я у неё не сидел. Так, недолго. Я обещал вечерком непременно заглянуть к ней. Я найду её в "Посиделосной избе", они там всегда по вечерам сидят, скушно, Курагин телевизоры запретил, чтобы поменьше отвлекались от крепостного быта, вот все и собираются, уже привыкли.
Я её поцеловал на прощанье и вышел, так никого больше не встретив.
Садясь в машину, подумал, что надо вплотную заняться Аркашкой. Что у него за контора? Чем занимается? Насколько полезен и нужен Курагину? Вообще. Теперь то он мне не простит ни за что. Я можно сказать, разбил сосуд его уверенности в жизни и так далее.
Я уже ехал. На ходу вытащил сигарету из пачки, нажал кнопку электрозажигалки и, когда она выскочила из гнезда, прикурил. Окошко открыл, выставил локоть наружу и удобнее примостив лицо навстречу теплому ветру, небрежно отдался быстрой езде.
Настроение у меня стало хорошее, а все потому, что ярко светило солнце, что где-то в вышине звонко орал жаворонок, а на синем-синем полуденном небе, застыли, словно подвешенные на невидимой нитке, два белоснежных ватных облака.
Я взглянул на часы: второй час, тринадцать сорок пять. Мимо проносились дома, замелькали кусты, подстриженные ради невысоких частно-личных стожков поля, все быстро полетело мимо, назад... И как все это увлекательно, какую радость излучает мир, когда заведен и движется каруселью! Жгучее солнце пробралось к углу окна и вдруг облило мне лицо. Неспешно работая толстыми ногами в коричневых чулках выросла впереди пожилая старуха на велосипеде. И тут же превратилась в дюймовочку в зеркале заднего вида. Деревья появлялись группками, пропадали и вдруг пошли сплошными рядами, в просветах которых - нет, нет, да вспыхнет, заблестит солнечной небесной синью поверхность рукотворного моря. Потом слева вновь пошли поля, пригорки и на одном из холмов, словно пластилиновые скульптурки застыли в разных позах коровы и барашки, за которыми надзирала издали прелестная пастушка в большой воздушной шляпке, защищающей от солнца; и как всегда на дороге, когда вот так мчишься, до того, кажется мне прелестной, полной такой, созданной лишь для меня очаровательной красоты, - что, кажется, вот бы остановиться и - туда, навсегда, кудесница моя... - но вдалеке уже показался небольшой узкий мосток через глубокую быструю речушку, а дальше, сразу же темнел настоящий лес, скрывающий поворот, и опять прозевал свое дорожное счастье.
Скоро буду на месте. Впереди что-то натужно ревело, - большой грузовик? Он мог быть близко, поворот от моста скрывал дорогу уже метров через тридцать, совсем рядом. Я надавил на газ, стремясь побыстрее одолеть мост и тут впереди увидел вылетевший из-за деревьев черный, какой-то ржавый на вид "Краз"... свирепо метнувшийся ко мне. Я надавил на тормозную педаль, крикнул сквозь стекло!.. Одновременно произошло много вещей: мой "Жигуль", запнувшись, юзом полз вперед, столбики по краям со стеклянным звуком отлетали прочь, дверца слева сама собой распахивалась, я готовился выскочить, а впереди, крепко пригнувшись к рулю, яростно высматривал меня водитель "Краза"... Тут я и выпрыгнул; ветер... меня обожгло холодом... боясь, что машины свалятся вслед за мной в речку, я изо всех сил греб под водой по течению, дальше, дальше, сколько хватало воздуха! А сверху било, грохотало, я чувствовал в воде тяжкие удары, а вынырнув наконец, не поверил своим глазам. Моей машины вообще не было видно. Вздыбленный "Краз", давал возможность реально предположить исход столкновения. Но не это, не это!.. Высунувшийся из открытой дверцы водитель самозабвенно палил в мою сторону из автомата "Калашникова".
Я тут же ушел в глубину, метнулся к ближайшему берегу, завяз в тростнике, сорвал ломкий стволик и в безумной спешке искал в кармане складной нож. Я же был совсем рядом от моста, я слышал грузный шум все ближе и ближе - сумасшедший водила взглядом и короткими очередями пытался нащупать меня... Я срезал трубку тростника сантиметров сорок и тут же погрузился навзничь. Сквозь прозрачную воду я видел светлое небо, мутное, текучее. Потом тростник раздвинулся, солнце возникло и тут же затмилось темным силуэтом... в сторону которого я, уповая на неожиданность, стремительно выпрыгнул.
Что ж, и на этот раз инстинкт меня спас; вслепую. наткнувшись на автомат, я другой рукой вцепился в одежду, и мой отчаянный убийца уже летел в воду, откуда я, до безумия осатанев, его уже не выпустил.
Живого. Мертвого потом выволок.
Так же светило солнце. Чистая синяя вода резво бежала мимо, а чуть ниже - из-за быстрой ряби растекался лишь светло-серый контур, - отражалось одно из двух до сих пор привязанных облаков. На другой стороне, на холме, густо, словно мехом покрытом травой, одиноко высился дуб великан. И все это: солнце, вода, журчанье воды, облако, дуб на холме - отозвалось во мне таким счастьем, такой согласованной прелестью всех частей, что я мог бы вот так лежать и лежать, наслаждаясь ощущением даже мокрой одежды: ведь я же жил! я был жив!
Однако, пора было возвращаться к житейским мелочам. Повесив на плечо автомат, я сзватил другой рукой утопленника за лодыжку и поволок за собой к мосту.
То, что издали только предполагалось, вблизи предстало во всей неприглядной красе: моя бедная машинка, покрытая тяжестью одиннадцатитонного "Краза", расплющилась, словно лягушка под дорожным катком. Ну, почти так. Во всяком случае, восстановлению подлежать не могла - таков был мой вердикт.
Чудом просунув руку в бардачок, я пошарил ладонью, ничего не нашел, вспомнил, что права в нагрудном кармане рубашки и задумался на мгновение, не умея сразу сообразить, что делать дальше?
Я все ещё держал труп за ногу. Бросил. Полез в кабину "Краза", повернул ключ зажигания, оставленный в гнезде и на задней передаче медленно сполз с груды вишневого металлолома, ещё совсем новой машиной купленного полгода назад. Немного жаль, что так вышло.
Остановив самосвал, я осмотрел кабину. В бардачке - пусто. На сиденье рядом с водительским креслом лежал мобильный телефон. А где же мой телефон? Ну да, найдешь теперь: либо в "Жигулях", либо на дне речки. Я не мог вспомнить...
Телефон! Нажал кнопку повтора и стал ждать. На том конце невидимой линии связи кто-то спросил:
- Жук, ты? Все нормально? Тоже не трепыхался?
- Ага, - подтвердил я.
- Что ага? Говори толком.
- Не трепызался. Ты где?
- С ума спятил? Слушай, а что у тебя с голосом? Жук, ты?
Вдруг связь резко прервалась, Я выглянул из окна. Жук, запрокинув голову, прощался с наконец-то тронувшимсися в путь облаками.
Набрав номер секретаря Курагина, номер, запомнившийся мне ещё в Москве.
- Здравствуйте. Вы позвонили по телефону секретариата фонда "Созвездия". Извините, никого нет у телефона. Оставьте ваше сообщение после длинного гудка.
- Черт побери! - выругался я. - Где вас там носит?
- А вам кого надо? - вдруг отозвался живой голос, обрадовавший, однако, меня.
- Это Фролов, - представился я. - Кто со мной говорит? Андрей?
- Да, - подтвердил голос.
- Андрей! Дай ка мне телефон майора Федотова. На дороге, понимаешь, застрял.
- Может нашими силами?
- Он, я чую, тоже не чужой. Я тут просто ближе к нему. Давай, а то времени нет.
Андрей продиктовал. Я набрал номер. Попал на самого майора.
- Ало! Это Николай Петрович?
- Да, - лаконично подтвердил тот. - Майор Федотов у телефона.
- Это Фролов, - сказал я.
- Так скоро? - весело удивился он. - Что там у вас еще? А то мне Арбатов позвонил, то да сё. Сами понимаете.
- У вас тут движение шибко интенсивное. Я с "Кразом" столкнулся. Надо бы приехать. Я на мосту, как к усадьбе ехать.
- С "Кразом"? - оторопело переспросил Федотов. - У вас же "Восьмерка"? "Жигули"?
- Ну да, - раздраженно подтвердил я. - Была восьмерка, теперь нету. И надо опознать тело.
- Чьё? Вы же один ехали!
- Один, - раздражался я его непонятливости. - Конечно, один.
- Так чье тело?
- Водителя самосвала, - с расстановкой, как малому ребенку, произнес я.
- Но "Краз"!.. Ждите, еду, - быстро сказал он и отключился.
Минут через пятнадцать прибыли в том же составе, что и вчера ночью: впереди "Мерс", за ним - "Джип-Чироки".
Майор вылез, молча осмотрел меня, мою уже просто сырую одежду, автомат на плече. Подошел к трупу, наклонился, заглянул в лицо. Отдуваясь, выпрямился и колыхаясь нутром, подошел ко мне.
