Елена Яковлева - Шутки в сторону
— Может, будем дружить? — предложил Огородников.
— Да мы вроде и не ссорились, — неопределенно ответствовал Ремезов, шевеля пальцами ног, замерзающих в осенних, не по погоде, ботинках, — а теперь и вообще смысла нет. Я ведь ухожу из управления, — пояснил он.
Огородникова его откровения нисколько не удивили, такое впечатление, что он давно все знал.
— Дело хозяйское. Может, напоследок поделишься тем, что на душе накипело?
В чем-чем, а в профессиональном нюхе отказать ему было нельзя. Сразу догадался, что у Ремезова за душой есть кое-что, кроме обычной «статистики».
Ремезов посмотрел на своего визави с некоторым ехидством:
— Только на обоюдовыгодных условиях.
— На каких еще?
— Что-то я замерз, — пожаловался Ремезов, чувствуя, что пальцы ног постепенно превращаются в холодные негнущиеся деревяшки.
— Пойдем в машину. — Огородников решительно бросил в снег недокуренную сигарету.
Он включил в своей «Волге» печку и обернулся к устроившемуся на заднем сиденье Ремезову:
— Выкладывай, не томи душу.
Ремезов не торопился, наслаждаясь разливающимся по телу теплом.
— Ишь, какая у тебя тачка, — заметил он с нарочитой завистью, — это с каких же пор ты в люди выбился и тебе доверяют что-то получше «козла»?
— Не моя, — равнодушно отозвался Огородников, не страдающий амбициями, — просто другой не было. Мне лично все равно, на чем ездить.
В этом можно было не сомневаться, особенно если принять во внимание знаменитое всепогодное пальто Огородникова. Разнежившись от тепла, Ремезов лениво шевелил извилинами, выуживая из памяти, что еще он знал об Огородникове. И все, извлеченное из «запасников», не давало повода сомневаться в том, что Огородников — чудак со стажем. Работяга, надрывающийся за гроши, воспитывающий троих детей, двое из которых, между прочим, достались ему в качестве приданого вместе с женой, маленькой, неинтересной пигалицей, кассиршей из гастронома. Там, говорят, она его и подцепила, когда он пришел покупать себе двести граммов «Докторской» и бутылку кефира на ужин.
— Валерий Иваныч, я жду, — напомнил Огородников.
— Ладно, колюсь, — благодушно отозвался Ремезов. — Не знаю, известно ли вам, что убитый Михаил Васнецов в последнее время работал в службе безопасности фирмы некоего господина Костецкого, которую, кстати, возглавлял майор Румянцев? Ну, его вы уж точно знаете.
В подтверждение Огородников кивнул головой.
— Зато остальное, вероятно, окажется для вас новостью, — продолжал Ремезов. — Так вот, прошлой ночью в одной плохой квартире, где очень любят проводить время наркоманы, мы застукали в полной отключке Илону Костецкую. Чья она дочь, объяснять не буду. Но это бы еще ничего, хуже, что в ее сумочке нашелся заряженный «Макаров» с ее отпечатками и явными признаками того, что из него недавно стреляли. А дальше я начну выносить сор из избы, рассчитывая на ваше благоразумие…
Огородников опять кивнул головой.
— Так вот, вся компания, которую мы доставили из той квартирки, и среди них, разумеется, Илона Костецкая, была отпущена по настоянию начальства. Кого именно, уточнять не стану. Думаю, что руку к этому приложил заботливый папаша и, не исключено, Румянцев. Девчонку срочно определили в больницу, видимо, для того, чтобы ее не беспокоили расспросами.
Огородников помолчал, зачем-то поправил зеркало заднего вида, постучал костяшками тощих пальцев по приборной доске, что, вероятно, свидетельствовало о его крайнем раздражении.
— Так что, думаешь, стреляли из того самого пистолета?
— Но доказать это будет невозможно, поскольку нет ни пули, ни гильзы.
— Которые некто прихватил с собой. — Огородников провел пальцем по запотевшему стеклу, оставив извилистую полосу. — Это все?
— Почти, есть еще кое-что, но это пока из умозрительной области. В любом случае меня, полагаю, так же, как и вас, в ближайшее время будет очень интересовать эта милая девушка.
— Ладно, спасибо и на этом. А что там насчет обоюдовыгодного сотрудничества?
— Два дня назад пропала шестнадцатилетняя девочка Катя Чернова. Сдается мне, что все это как-то связано. Так что если что-то выплывет в процессе работы, не забудьте обо мне. А сейчас мне нужно торопиться.
Оказалось, он как в воду смотрел, потому что в отделе маялся, дожидаясь Ремезова, Барсуков, который тут же вручил ему записку, написанную незнакомым угловатым почерком: «Валерий Иванович, позвонил похититель и потребовал выкуп. Что нам делать? Коноплева».
Честно признаться, на такой сюрприз Ремезов не рассчитывал.
Глава 19
Чай с чабрецом из дворянских ручек
Ремезов явился, когда Светлана и Ольга почти отчаялись дождаться его. Около трех часов они не спускали глаз с телефона, но тот упорно молчал. Поэтому приход Ремезова был воспринят сестрами с радостью, а Светлана вообще готова была броситься ему на шею.
— Проходите, проходите, пожалуйста, — приговаривала она, крутясь вокруг него, как преданная собачонка, тем самым мешая сыщику проходить и безумно смущая.
Наконец они уселись в комнате, и Светлана принялась рассказывать:
— Он позвонил около четырех… Голос такой странный, знаете, я потом много думала и пришла к выводу, что он скорее всего что-то использовал, чтобы его изменить… Ну, обвязал рот шарфом, например…
— Что дословно он говорил?
— Говорил мало, буквально следующее: «Хотите увидеть свою дочку, готовьте десять тысяч баксов — нет, он сказал — «зеленых». Я еще перезвоню». Или что-то в таком роде. Но смысл я передала точно.
— Вы никого не подозреваете?
— Да нет, откуда… Главное, цифра — десять тысяч долларов. Не думаю, чтобы такие деньга мог требовать кто-то, знакомый с материальным положением нашей семьи. Откуда у нас такие деньги? Может, он перепутал Катьку с дочерью миллионера? С таким же успехом он мог бы требовать, например, двадцать тысяч долларов или сразу полмиллиона.
— Он ничего не перепутал… Он потребовал именно ту сумму…
Говорила Ольга — ровным, размеренным голосом.
Светлана и Ремезов как по команде уставились на нее, а она, глядя куда-то в сторону, продолжала:
— Десять тысяч долларов у меня были, я приготовила их, чтобы выплатить Игорю за комнату, на которую он претендовал при размене. Я не хотела, чтобы он затевал суд, потому что это травмировало бы Катю… Я… я продала бабушкины кольцо и медальон.
— Ты продала бабушкино кольцо, ничего мне не сказав?! — вскрикнула Светлана.
Одновременно с ней встрепенулся Ремезов:
— Вы сказали, что деньги были. Значит ли это, что теперь их нет?
— Да, — чуть слышно подтвердила Ольга.
Ремезов с размаху стукнул себя ладонью по коленке:
— Черт побери, долго еще будут продолжаться эти тайны мадридского двора?!
— Честное слово, я ничего не знала, — Светлана молитвенно сложила руки на груди.
Ремезов устремил тяжелый взгляд на Ольгу:
— Ольга Николаевна, почему же вы до сих пор ничего мне не сказали? У вас пропала такая крупная сумма денег, а вы молчите!
— Господи, да эти деньги для меня ничего не значат! Все, что я хочу, чтобы Катя вернулась. Плевать мне на все доллары в мире! — выкрикнула Ольга.
— Я вас понимаю, — Ремезов взял ее за руку, — но это ведь очень важно. Не исключено, что именно из-за них и пропала ваша дочь. Когда вы обнаружили, что денег нет?
Ольга судорожно сглотнула слезы:
— На следующий день утром, когда стала разбирать Катины вещи. Я нашла на ее столе, среди бумаг, конверт… В общем, деньги лежали в этом конверте. Их забрала Катя, хотя я ничего ей о них не говорила. Я ей не рассказывала о том, что продала кольцо, так же, как и Светлане.
— Но почему тогда, если деньги у нее, они их требуют от нас? — Светлана смотрела на Ремезова испуганными глазами.
Спросила бы что-нибудь попроще! Вообще дело пахло очень дурно: некто требовал выкуп, этот некто знал о крупной сумме денег, имеющейся в семье, о которой, по идее, могла рассказать девочка, сама же их и забравшая. Уж очень все это было сложно. У Ремезова ныло сердце от дурных предчувствий: в таких ситуациях заложники редко оставались в живых, ибо они знали похитителей в лицо и могли их выдать. А последние нередко оказывались их знакомыми, а то даже и родственниками!
— Кто еще знал о деньгах?
— Никто, — Ольга отрицательно покачала головой.
— А ваш бывший муж?
— Нет, он не знал.
— Каким образом вы продали кольцо?
— Профессор Караянов свел меня с ювелиром. Тот очень высоко оценил работу, нашел клиента, а потом передал мне деньги.
— Значит, вы не знаете, кто купил кольцо?
— Нет.
— А ювелира запомнили хотя бы?
— Его фамилия Школьник, Арнольд Наумович. Пожилой, живет в центре, в том самом доме, в котором универмаг… Только входить нужно через подворотню…
