Лен Дейтон - Только когда я смеюсь
– Началось, – отметил про себя Сайлас.
– Ужасно. Не хотелось бы вмешиваться в это дело. Просто в дрожь кидает от мысли, что помогаешь одним людям убивать других, – сказала я.
– А мы не помогаем им, – пояснил Сайлас. – От нас они получат только металлолом.
– Не следует нам в этом участвовать, – повторила я.
Диктор перешел к следующему пункту. «Любопытный репортаж получен из Нью-Йорка. Сегодня в течение часа пожарники и спасательная служба дежурили возле здания на Уолл-стрит, с крыши которого намеревался броситься человек, замышлявший самоубийство. Поддерживая постоянную связь по рации, две спасательные команды забрались на крышу здания федерального суда, где и находился самоубийца».
Изображение подрагивало: видно, оператор следовал за спасателями по крыше высокого храмоподобного здания. Прожекторы выхватили силуэт человека, цепляющегося за статуи богов и коней и медленно перемещающегося по фронтону фасада. На ступеньках внизу команда пожарников растянула брезент и топталась на лестнице, стараясь держаться точно под движущейся наверху фигуркой. Камера жужжала в спину мужчине, сантиметр за сантиметром одолевавшему пространство между каменными изваяниями, которые были лишь немного крупнее нормальных размеров, – ну совсем как в кошмарном сне. Внезапно он повернулся и, с силой оттолкнувшись, прыгнул. Он упал на ступени далеко от пожарников, как узел с грязным бельем. Диктор сообщил: «Нью-йоркский транспорт был остановлен на час, но спасательные службы опоздали. Самоубийцей оказался Карл Постер – владелец крупной игрушечной фабрики, потерпевшей серьезные финансовые убытки. Трансляция велась по спутниковой связи. Спорт. Сегодня Бернли со счетом четыре-ноль нанес поражение…»
Сайлас переключил телевизор на другой канал. Клоун в смешной шляпе с наклеенным носом говорил: «…Я спешу к врачу. Мне не нравится вид моей тещи». Я надела туфли и встала. Сайлас наблюдал, как я застегивала пальто.
– Послушай, – сказал он. – Нам вот что нужно сделать…
– Оставь меня, Сайлас, – отмахнулась я. – Я хочу вернуться в гостиницу.
Сайлас схватил меня за руки. Я думала, что он задушит меня, но мы постояли лицом к лицу какое-то мгновение, потом он отпустил меня.
– Поговорим об этом утром.
– Так будет лучше, – согласилась я.
– И я тоже пойду в гостиницу, – сказал Боб.
Сайлас опустился в кресло и включил телевизор на полную громкость. «…Я пойду с тобой, – сказал полицейский. – Я не выношу вида моей…» До нас донесся рев фальшивых аплодисментов.
– Спокойной ночи, Сайлас, – сказала я, но он громко смеялся.
Когда спустилась по крутым ступеням к входной двери, меня догнал Боб. Вся территория пансиона была залита ярко-голубым лунным светом. Я поспешно стучала каблуками по булыжникам двора, но Боб не отставал.
– Я прогуляюсь с тобой, – сказал он и взял меня под руку.
– Не нужно за мной присматривать, я сама справлюсь.
– Никакого беспокойства, – ответил Боб. – Если ты будешь мне мешать, я просто скажу, что у меня болит рука.
– Да, – вздохнула я. – Как только тебе станет тяжело, просто скажи, что разболелась рука.
Он притянул меня к себе и нежно поцеловал в щеку.
На следующей неделе Сайлас начал покупку металлолома. Двести девяносто контейнеров. Сайлас просил, чтобы контейнеры были определенного размера, что потребовало дополнительных затрат времени и денег. Контейнеры должны быть достаточно длинными, чтобы вместить ракеты «виджилант». Наконец контейнеры были отправлены на железнодорожный узел, где им пришлось дожидаться транспортировки в доки. Сайлас и Боб должны были поехать туда и осмотреть товар, и, так как магазаряне и Жижи никак не смогли бы об этом узнать, Сайлас решил взять меня с собой. Было жутко холодно. Сайлас не разрешил мне надеть мою норку. Он сказал, что это привлечет внимание. Я пыталась возразить, уверяя, что обычно железнодорожники не отличают кролика от горностая. В конце концов я надела дубленку Сайласа, свои теплые штаны и высокие сапоги. И правильно сделала. На станции было морозно, как у входа в Арктику. Военные группами сгрудились вокруг костров из обломков контейнеров. Ветер мчался по путям, как скорый поезд. Мы шагали через рельсы, стараясь не угодить в какую-нибудь лужу, покрытую тонкой корочкой серого льда, который трескался под ногами, как тонкий столовый фарфор.
Наши двести девяносто контейнеров были выстроены в ряд в одном конце станции. Мы специально арендовали грузовик, чтобы привести с собой свой контейнер. Сайлас сунул каждому железнодорожнику по фунту, чтобы они погрузчиком переместили наш груз к путям, на видное место. В нашем контейнере были ракеты «Виджилант», которые Сайлас достал там, где сдаются в аренду разные реквизиты для съемок. Покраска и смазка этого барахла обошлись ему довольно дорого. Сайлас пометил контейнер красной краской, с тем чтобы знать, какой ящик он будет неохотно вскрывать, когда они приведут сюда Ибо Ававу и Жижи.
Сайлас и Боб достали трафареты и написали на всех ящиках «Б. Н. С. и K°. Импорт, Порт-Бови, республика Магазария», то есть название той самой фирмы, которую Жижи и Авава использовали для «негласных операций». Затем для пущего правдоподобия на каждом контейнере написали: «Осторожно. Артиллерия», а затем перечеркнули надписи. Маркировка заняла около двух часов, а в грузовике не было печки. Я бы помогла им, но они сказали, что я могу привлечь чье-нибудь внимание.
В основном работал Боб. Сайлас же по большей части только указывал ему, где нужно сделать надпись вверх ногами и какие ящики еще не помечены. Когда мужчины закончили работу, оба были ужасно усталыми. Теперь они действительно походили на простых чернорабочих: их лица были в мазуте, кожаные куртки в пыли и пятнах краски. Мы все втроем втиснулись в кабину грузовика, и Боб заявил, что голоден, и предложил перекусить в одной из грязных забегаловок, которые мы проезжали. В конце концов Сайлас сдался. Хотя он при входе в кафе демонстративно показывал свое отвращение, но бутерброд он уминал с неменьшим удовольствием, чем все остальные.
Глава 9
Боб
Давненько я не был в настоящей придорожной шоферской забегаловке с одноногими столиками, толстыми ломтями хлебного пудинга и одной ложкой на всех. Сайлас тоже был в хорошем настроении. В грузовике он мурлыкал себе под нос что-то отдаленно напоминающее мелодию. Мы уже почти держали в руках такую никто из нас даже никогда и не видел. Я уже окончательно решил заняться археологией и бросить свое нынешнее ремесло. Это не моя жизнь. С этими людьми я чувствовал себя чужим и одиноким. С Сайласом вообще невозможно разговаривать. Когда хочется излить ему душу, он обычно советует быть мужчиной, взять себя в руки или прекратить читать бесполезные книжки. С Лиз тоже толком не поговоришь. Я хоть по ней с ума схожу, но всегда боюсь, что она обвинит меня в несправедливом отношении и перескажет Сайласу слово в слово мои речи.
Поэтому я держался особняком. Я пытался как-то рассказать этим двоим о древних цивилизациях, но они не стали слушать. Из книг я совершенно четко понял, что первые люди на Земле ходили на охоту, воевали и заботились только о своей семье. Позже, в общинах, например, в долинах Тигра и Евфрата, Нила и Желтой реки, которые периодически разливались, люди вынуждены были трудиться вместе, чтобы защитить свои урожаи от стихии, и собраться в группы ради общего блага. Вот что такое настоящий прогресс, и мы должны у них учиться. Мошенничество – это антисоциально. Я снова пытался заговорить с ними об этом за бутербродами, но Лиз только захихикала. Почему-то ей это кафе казалось забавным. Я посоветовал ей не быть снобом. И Сайласу тоже. Сайлас ответил:
– А вот в этих общинах разве не было мудрецов, шаманов, и лекарей, которые давали советы, предсказывали погоду и предупреждали о надвигающемся наводнении?
– Ну, наверное, были, – предположил я.
– И они в своих предсказаниях основывались на положении Луны?
– Может быть, – ответил я.
– Ну, конечно же, – продолжал Сайлас. – Они не болтали всем о Луне. Они были умны, они выдумали всякие заговоры, пляски, ритуалы. Их знания и наблюдения за поведением природы дали их богатство и власть, и они крепко за это держались. Так? – И он оттолкнул свою кружку, полную чая.
– Что, не хочешь? – спросил я.
Он отрицательно покачал головой. И я пил его чай, размышляя над тем, что он сказал.
В книге профессора Шрайдера «Месопотамия: сплав народов» эти идеи подавались по-другому, но Сайлас умеет искажать все, как ему выгодно.
– Вот мы врачи, – развивал он свою мысль. – Мы наблюдатели, знахари, современные социологи. Мы участвуем в процессе естественного отбора, потому что мы отбираем богатство и престиж у глупых и нерадивых. Без нас нарушилось бы равновесие природы. Если глупцы будут процветать, то общество неизбежно замедлит ход развития и в конце концов распадется. Мы участники жизненного процесса капиталистической системы. – Затем он серьезно и искренне добавил: – И в эту систему я непогрешимо верю, за нее я сражался на войне.
