Марина Серова - В поисках легкой наживы
— А о семейном положении отца ваша дочь знала?
— Пришлось сказать, почему отец не может жить с нами. Да. Она знала, что у него есть жена.
— Какая? Первая или вторая?
— Мне пришлось рассказать ей все.
«Прекрасно. А адресом она могла разжиться и в паспортном столе», — подумала я.
Дальше наш разговор коснулся талантов и пристрастий Виолетты. Оказалось, что девочка не только поет, но и прекрасно рисует.
Нина Максимовна, захмелевшая и ставшая очень словоохотливой, повела меня в комнату дочери и показала ее рисунки. Меня они поразили. Особенно один. В нижнем правом углу Виолетта написала свое имя и название рисунка. Он назывался «Слухи».
Во весь лист было изображено человеческое ухо. И к нему со всех сторон ползли всякие разные мерзкие насекомые: тараканы, муравьи, клопы, мухи и т, д. У меня даже мурашки побежали по спине. Рисунок был выполнен чрезвычайно талантливо. Я бы в жизни не додумалась, как можно нарисовать слухи. Для меня это понятие сугубо абстрактное. А вот она его запросто материализовала.
Далее мы перешли к обсуждению голосовых данных Виолетты. Ведь Нина Максимовна искренне считала, что я пришла именно по этому поводу. — ; — Это у нее с детства проявилось. Она петь начала тогда же, когда и говорить. Кстати, она неплохо разбирается и в классической музыке, и в современной.
Но мне хотелось говорить именно о том, что меня интересовало. И я всяческими путями возвращалась к разговору об отце девочки и ее отношении к нему.
Поэтому я сказала:
— Вы знаете, Нина Максимовна, я никогда в жизни не видела таких бумажек, которые внезапно делают людей богатыми. Ведь примерно через полгода ваша дочь станет очень богатой невестой.
— Восемнадцать ей исполнится через два месяца. Рано еще ей о замужестве думать, — отрезала женщина. И добавила:
— Да и Дмитрий еще мужчина в соку. Ему жить и жить. Так что богатство на нее свалится в далеком будущем.
Отлично. Нина Максимовна пока еще не знала о смерти своего бывшего любовника. Ничего удивительного. Трубный район города весьма отдаленный, а О третьем квартале и вовсе говорить не приходится.
Если у меня и были какие-то черные мыслишки относительно ее причастности к гибели Захарова, то теперь они испарились, как дым.
— Это я так, к слову. Извините. Мне просто очень хочется взглянуть на это завещание. Вы не можете показать мне его?
Она кивнула, поднялась и, слегка покачиваясь, отправилась в комнату.
И не возвращалась довольно долго.
Когда она вернулась на кухню, у нее было очень удивленное лицо:
— Ничего не понимаю. Я не знаю, куда оно делось. Оно исчезло. Я все перерыла, но его нигде нет. Может, его Виолетта куда-нибудь убрала? Придет — надо будет ее спросить.
С бедной Нины Максимовны даже хмель слетел.
А у меня появилось предположение, почему завещания не оказалось на месте.
Видимо, этот самый Роман полностью контролирует и направляет поведение больной девочки. Он для себя точно решил, когда именно удобнее предъявить это завещание. Когда все утрясется, а дело об убийстве будет закрыто. Хватилась бы Нина Максимовна, а документа нет. Пропал. Никуда заявлять она бы не пошла. Кто бы ей поверил?
Дочь бы поначалу не созналась. А когда ей исполнится восемнадцать, они бы просто расписались и поставили мать перед фактом. И только потом это завещание бы всплыло.
— Вы будете заявлять в милицию? — поинтересовалась я.
— Странно. Об этом меня уже однажды спросила Виолетта:
«Мама, а если залезет грабитель и украдет завещание, тогда же мы ничего не получим?» А я ей ответила, что грабителю эта бумажка ни к чему. А она пристала:
«Ну а все-таки?»
Что я могла ей сказать? Кто мне поверит, что это завещание было? Да меня б в милиции на смех подняли. Разве не так, Татьяна Александровна?
— Скорее всего именно так.
— А может, Виолетта пошутила и просто спрятала его, чтобы меня напугать?
Я пожала плечами. Для себя я решила, что наступил момент истины. Как это ни прискорбно, придется ей сказать о роли ее дочери в гибели Дмитрия Петровича.
Начала я издалека. Я подробно расспросила ее о друге дочери.
Им оказался тридцатилетний врач-психиатр Шаманов Аркадий Олегович.
— Я не знаю, чем он ее покорил. Слащавый такой, как кот мартовский. Ничего мужского в нем, на мой взгляд, нет. Ну, просто он мне не нравится, и все тут.
Я вздохнула глубоко-глубоко и решилась выложить все, что имела за душой.
— Нина Максимовна, вы извините меня, но я вас обманула. Я не из школы для особо одаренных детей.
Она нутром почувствовала, что сейчас я скажу ей нечто ужасное, и вся напряглась. Она молчала и смотрела на меня во все глаза.
— Я частный детектив. Дмитрий Петрович мертв. Ее глаза расширились от ужаса.
— К-как мертв? Что произошло?
— Его убили. Ножом в сердце.
Бедную Нину Максимовну едва не хватил удар. Она побледнела. Руки судорожно мяли кофточку на груди. Ее колотила мелкая дрожь.
— Я… н-не понимаю. П-почему вы тогда спрашивали про Виолетту? Вы… что… думаете… О боже! Как вы могли такое подумать?
— На то есть объективные причины, — сухо возразила я.
— Какие причины? Что вы мелете?! Что дочь убила своего отца из-за денег?! Такое случается только в самых глупых детективах. Вы не имеете права даже думать так. Виолетта не питала к нему родственных чувств. Это правда. Но чтобы убить! Уходите отсюда! Вы влезли мне в душу. А потом наплевали в нее.
Она вскочила и гневно указала мне на дверь. Я даже не подумала пошевелиться и властно сказала:
— Сядьте и успокойтесь. Может быть, Виолетта оказалась лишь игрушкой в руках этого дьявола. Мы с вами взрослые люди и должны во всем разобраться. Если Виолетта в этом и замешана, то она просто действовала под влиянием своего возлюбленного.
Я пыталась задним числом смягчить удар, который только что нанесла этой женщине.
— Какое заболевание у вашей дочери?
— Вялотекущая шизофрения. Это, к сожалению, наследственное заболевание. Не знаю, кто из предков и по чьей линии передал ей его. Поэтому я и отправила ее в школу лишь с девяти лет. Неустойчивая психика. Боже мой, Татьяна Александровна, неужели у вас действительно имеются основания так думать? Я плеснула ей в рюмку немного виски:
— Выпейте. Вам станет легче. И постарайтесь меня правильно понять. А я расскажу вам, почему я пришла к такому выводу.
Я поведала несчастной матери о старушке, к которой под чужими именами ходили Виолетта и Аркадий. О сквозном отверстии из кухни в кухню, о сиреневых перчатках, об усыплении жертвы и его собеседницы эфиром, о квартире, снятой лишь для того, чтобы убрать соседку Людмилы Васильевны в нужное время.
Она уже не возражала, не пыталась защитить дочь. Она лишь тихо всхлипывала, бесконечно повторяя одно и то же:
— Боже мой, какой ужас! Этого не может быть. Веля так не могла поступить. Это какая-то чудовищная ошибка.
— Я очень надеюсь, что это так. Правда, Нина Максимовна.
Звонок в дверь заставил нас обеих вздрогнуть. Нина Максимовна вскочила:
— Это, наверное, Веля.
— Не подавайте пока виду. Я сама с ней поговорю. Она порывисто вздохнула и одними губами прошептала:
— Попробую.
— Нина Максимовна, возможно, вам покажется, что я буду излишне груба. Но так надо. Иначе мы никогда не узнаем правду о смерти Дмитрия Петровича. Я все-таки надеюсь, что ваша дочь ни при чем.
Да простит меня господь за эту маленькую ложь во имя торжества справедливости.
Женщина вышла и через минуту вернулась с дочерью. Та взглянула на меня, и улыбка осветила ее лицо. Видимо, она вспомнила сцену поимки «немецкого шпиона».
— Ой, здравствуйте.
— Здравствуй, Виолетта.
— Мам, а что вы такие кислые, будто уксуса выпили?
Мать посмотрела на нее глазами, полными боли:
— Веля, присядь, пожалуйста. Мы с Татьяной Александровной хотим поговорить с тобой.
Девушка села и поочередно посмотрела на нас с Ниной Максимовной, затем удивленно спросила:
— А что случилось?
Я вздохнула поглубже, морально готовя себя к очень и очень трудному разговору, но Нина Максимовна меня опередила:
— Татьяна Александровна расследует дело об убийстве твоего отца.
Девчонка потеряла дар речи. Она смотрела на меня во все глаза. Немая сцена. Я тоже молчала, пытаясь заметить в ее поведении признаки того, что она испугалась. Этого не было. Виолетта казалась ошарашенной.
— Дмитрия Петровича убили?! Это правда?!
— А ты разве не знаешь об этом? Ты же сама помогала Аркадию.
— Аркадию?! Вы хотите сказать, что Аркадий… Как вы так можете думать о нем? Ведь вы же совсем его не знаете. Это не правда!!! Вы просто напились тут, вот и выдумываете всякое! — Ее голос сорвался на крик.
Я спокойно заметила:
— Не надо так, Виолетта. Будь хотя бы последовательной. Я же видела тебя сегодня с Елизаветой Ивановной. Даже если ни ты, ни твой друг не причастны к убийству, не знать об этом ты просто не можешь. Такую новость старушка тебе уж точно бы сообщила.
