Ю. Чернов - Искатель. 1962. Выпуск №4
Я вспоминаю один американский сценарий об испытателях. На скоростном самолете известный летчик отправляется в рекордный полет. Из мотора вдруг начинает бить масло, летчик совершает вынужденную посадку. В ближайшем доме он на* ходит девушку, такую, о которой мечтал. Он увозит ее на самолете. Где-то по дороге они женятся.
У знаменитого летчика нет денег даже для того, чтобы снять комнату. Он ввязывается в опасные спортивные соревнования. Жена смотрит с трибуны. Она еще не понимает ничего в полетах. Летчик выигрывает приз, ему надевают венок победителя. В это время раздается глухой удар, и черная карета пересекает поле: погиб его друг, у которого осталось трое детей. Половину премии летчик отдает вдове друга, остальное пропивает.
Чтобы обеспечить жену, он становится испытателем. Но теперь жена знает, что такое полеты. Она приезжает на аэродром и видит: самолет пикирует, пока не сломаются крылья. Эго нужно, чтобы установить предел их прочности. Ночью она слышит удар самолета о землю. Проснувшись, видит перед собой часы, которые стучат: «Пока еще жив, пока еще жив». Это сон. Летчик мирно спит дома. Но вот все чаще его бортмеханик с тоской повторяет слова о слепой дороге испытателя, для которого, кроме смерти, выхода нет.
Однажды перед испытанием тяжелого бомбардировщика бортмеханик забывает прилепить к фюзеляжу жевательную резинку «на счастье». Машина срывается в штопор. Уже в огне, самолет как бы врезается в экран… Умирает бортмеханик, взяв с раненого товарища слово оставить полеты. В конце фильма бывший летчик с тоской смотрит, как другие поднимают в небо самолеты…
Американский фильм «Летчик-испытатель» — талантливый некролог людям этой профессии в Америке. Проникнутое горечью и пессимизмом повествование о судьбе обреченных, которые слишком часто говорят о том, что нельзя жить в воздухе…
С кадрами из этого фильма, не щадящего нервы зрителей, мне хочется сравнить другие кадры — из жизни Гарнаева.
Примерно 1950 год. В авиаконструкторских бюро люди склоняются над чертежами устройства, которое должно спасти летчика при аварии на больших скоростях и высотах.
Реактивный двигатель неизмеримо расширил возможности полетов. Но теперь обычный парашют уже не спасает при аварии. Встречный поток воздуха прижимает к машине, калечит при попытке выброситься. Трудность не в том, чтобы придумать стальное кресло, скользящее по пазам и снабженное патроном, который может выстрелить это кресло. Главное, чтобы человек остался после выстрела живым и вернулся на землю.
Так открывается одна из интереснейших страниц в истории современной авиации — создание катапульты, которой оборудованы теперь скоростные самолеты на случай аварии.
Первые опыты проводились на земле, затем испытывали кресло в воздухе с манекеном. Кресло отделяется от самолета, оно уже отрегулировано и не задевает хвостовое оперение. С помощью небольших тормозных парашютов останавливается его вращение в воздухе. После того как кресло минует самолет, ремни расстегиваются и манекен спускается на парашюте. Большего от него нельзя добиться. Он не может рассказать о своих впечатлениях, В кресло должен сесть человек…
Гарнаев одним из первых в мире испытывает на себе действие катапульты. Спешить в таком деле нельзя. Он долго тренируется и тщательно готовится к этому на земле. В прошлом он уже занимался делом, имеющим большое значение для летчиков, — испытывал различные средства спасения, главным образом новые парашюты. Он должен знать многое, прежде чем совершить первый головокружительный прыжок — выстрелить самого себя из самолета.
Самое трудное — в первый раз. Не менее трудно, чем первый взлет на новом самолете.
Испытатель катапульты взвешивает все возможные варианты. Сначала нужно точно продумать положение в кресле, чтобы воздушной волной руки не сорвало с подлокотников. Потом, когда скорость погасится, надо освободиться от кресла и, раскинув руки, удержаться в положении прыгающего в воду пловца. Иначе человека может затянуть в штопор, и тогда не открыть парашют.
Управлять своим телом в воздухе нелегко. Особенно когда ты одет в надутый воздухом мягкий скафандр. Испытатель еще долго тренируется и обдумывает будущую работу…
Наступает решительный день. Ночь он не спал, несмотря на хорошее здоровье и тренированные нервы, — мысль все время возвращалась к предстоящему. Жёна знает о том, что ему предстоит, но, кажется, не знает, что это будет сегодня.
Хороший ясный день. Самолет набирает высоту. Неожиданно выясняется новая, непредвиденная трудность: на большой высоте обмерзли стекла скафандра. Почти ничего не видно. Трудно будет ориентироваться в воздухе.
Первый раз он так и катапультируется — в шлеме с обмерзшими стеклами… Стучат часы. Кажется, что они стучат все громче. Летчик готов к предстоящей работе. Рука нажимает нужный рычаг. Огромная сила выталкивает из самолета снаряд, созданный человеком для спасения человека. Первый удар воздуха. Страшное физическое напряжение — три секунды, пока гасится скорость. Кресло вылетело, не зацепившись за самолет. Теперь, выдержав первую встречу с воздушным потоком, чувствуя, как гаснет скорость полета, испытатель освобождает ремни. Кресло уходит вниз. «Специалист падения», он находит нужное положение, осваивая движения в скафандре. Он начинает считать секунды, чтобы определить длину прыжка. Затем привычный толчок открывшегося парашюта.
На аэродроме, сняв шлем, он долго смотрит на землю, чувствуя, как спадает огромное напряжение самого трудного первого шага в воздухе. Он знает: главное сделано. Трудно всегда в первый раз. Скоро его работа будет освоена многими.
С этого дня Гарнаев работает все увереннее. С самолетов разных типов, с разных мест экипажа катапульта «опрыгивается». Наконец он покидает самолет при скорости, близкой к скорости звука: свыше 900 километров в час. Все проходит благополучно. Но в новом деле всегда бывают неожиданности, к ним надо быть готовым.
Однажды, как было предусмотрено заданием, Гарнаев выстреливает не себя, а манекен, сидящий впереди; но что-то случилось с креслом, оно не выходит до конца из пазов и, попав в поток воздуха, опрокидывается мгновенно всей тяжестью на фонарь пилотской кабины. Кресло прочно застряло в обшивке, почти закрыв летчику обзор. Гарнаев понял, что теперь его не сорвать даже пикированием — слишком рискованно. Так с креслом «на голове» он вернулся на аэродром и блестяще посадил машину.
В другой раз после прыжка с катапультой, когда Гарнаев уже расстался с креслом и падал свободно, от резкого толчка разорвался раскрывающийся парашют. Взглянув вверх, летчик увидел рваные ленты вместо купола.
Он открывает запасной парашют. Внизу полотно железной дороги, где виден приближающийся поезд. Обрывки основного парашюта не дают управлять стропами. Гарнаева несет прямо на рельсы. Очень обидно спастись в воздухе и попасть под поезд. Но он падает в двух шагах от насыпи. Купол, по счастью, не затянуло под колеса. Пролетает мимо паровоз, мелькает растерянное лицо машиниста.
В один из дней работа с катапультой кончилась. То, над чем работал Гарнаев, называется теперь «катапультирование при отработанных средствах».
Гарнаева ждет новая работа…
Все чаще среди тех, кто занимается авиацией, повторяется слово «космос» — слово, которое еще недавно означало очень отдаленное, фантастическое будущее.
Было известно, что там, на огромных высотах, где почти нет воздуха, не могут действовать обычные рули управления, опирающиеся на встречный воздушный поток. Там пригоден только реактивный принцип полета, который требует новой техники.
Снова ясный апрельский день. На аэродроме отменены все полеты: предстоит событие чрезвычайной важности. Посреди бетонной площадки стоит странное сооружение. Оно ничем не напоминает летательный аппарат. Нет киля, нет крыльев. Одни только двигатели, сопла которых смотрят в землю. Это турболет, реактивный аппарат, который впервые должен сегодня оторваться от земли.
К нему подходит Гарнаев. Его провожают друзья и знакомые. Видно, что самого испытателя тоже немного беспокоит мысль: а может ли эта штука летать?
Гарнаев в последний раз шутливо спрашивает у одного из ученых, создававших аппарат:
— Как же все-таки он полетит?
Тот отвечает с уверенностью:
— Очень просто. Сила тяги против веса.
Гарнаев поднимается в стеклянную кабину. Он напряжен и сосредоточен. Рука ложится на сектор газа. Еще секунда, и струи взрывов ударят в землю. Он включает газ. Пламя вырывается из сопел. Несколько тысяч лошадиных сил рванули вверх неуклюжее сооружение, на всякий случай привязанное к земле тросами. Турболет оторвался от взлетной площадки — и его сразу, накренив, повело в сторону. Но в ту же секунду летчик овладел рулями управления. Он чувствует, что машина стала послушной. «Струйные рули» действуют… Аппарат по воле летчика идет влево, вправо… Все в порядке. Можно сажать машину.
