Буало-Нарсежак - Хитросплетения (Сборник рассказов)
— Немного капризная?
— Как раз настолько, чтобы в этом доме засияло солнышко. Естественно, Роже делает все, что ей заблагорассудится. Бассейн — это она… Обстановка гостиной — тоже она. Все, что есть нового, смелого, — все ее рук дело.
— Сестры ладят друг с другом?
Доктор Пелегрин выказал легкое замешательство.
— Ну, не то чтобы не ладили! О! Бывают кое-какие стычки, естественно, но могло бы быть хуже.
— Благодарю вас. Для меня начинает кое-что проясняться.
— Сейчас позову Роже, если хотите.
Мы пожали друг другу руки, и он вышел. Чуть позже появился профессор. Он был маленький, одет без всякого изыска, обращали на себя внимание глаза, кроткие, от которых светилось невероятно морщинистое, с неправильными чертами лицо. Он повторил мне то, что я уже знал. Для него покушение оставалось необъяснимым. Конечно, он принимал множество людей, в частности студентов. Но никто не знал о существовании драгоценностей. Кроме того, эти драгоценности обладали определенной стоимостью, но не такой уж большой, чтобы из-за них идти на преступление.
— Я бы вас попросил, не могли бы вы проводить меня к вашей раненой.
Он пошел по лестнице впереди меня, и на площадке второго этажа мы встретили Аньес.
— Можешь застегнуть мне «молнию»? — обратилась она к отцу.
— Ты уходишь? — спросил ее профессор, продолжая бороться с непослушным платьем.
— У меня одно или два дела, — объяснила Аньес. — Сильви я не нужна. Теперь ей нужно только отдыхать. Я на часок.
— Ну подожди, подожди!.. Дай я тебя представлю мсье инспектору…
Я поприветствовал девушку, потом погрозил ей пальцем.
— Не дольше часа, хорошо? Мне надо будет вас допросить тоже.
Она быстро спустилась по ступенькам. Доктор сказал правду. Она была прелестна, но слишком уж озабочена своей драгоценной персоной. Мы вошли в спальню Сильви.
— Вы найдете меня внизу, в моем кабинете, — шепнул профессор. — Не слишком ее утомляйте!
Он приблизился к Сильви и взял ее за руку.
— Инспектор задаст сейчас тебе несколько вопросов, Сильветт. Оставляю вас.
Затем он дружески кивнул мне и удалился. Сильветт! Это слово резало ухо! На кровати лежала старая женщина с бескровными губами и кругами вокруг глаз от упадка сил. А встретивший меня взгляд был недоверчивым и настороженным, как у крестьянки на рынке.
Она ответила мне слабым голосом, но охотно. Нет, она не видела напавшего на нее. Она крепко спала, когда удар и жжение в груди разбудили ее. Она попыталась позвать на помощь, но тут же потеряла сознание. Я чувствовал ее нежелание помочь мне. Я продолжал нащупывать хоть какой-нибудь намек.
— Хорошо… попробуйте вспомнить… День уже начался?.. Вы не заметили силуэта?
Ей казалось, что утро уже наступило, но воспоминания оставались смутными. Почти сразу же она впала в обморочное состояние.
— Обморок никогда столько не продолжается… Вы уверены, что не приходили в себя до прихода мадемуазель Раймонды… или что вы долго пребывали в сознании после исчезновения преступника?
В ее глазах застыло что-то упрямое и ожесточенное, чего я не мог себе объяснить.
— Я вам не враг, — сказал я. — Напротив, я здесь, чтобы помочь вам.
— Никто не может мне помочь, — прошептала она.
Я натолкнулся на стену. Но что скрывалось за ней? Я пошел к профессору в кабинет. Он указал мне на широкое кожаное кресло, уселся за стол и долго тер глаза.
— Она вам ничего не сказала? — начал он. — Такая странная девица! Вот она всегда такая — замкнутая, враждебная, особенно после того случая с помолвкой.
И он в общих чертах ввел меня в курс дела. За год до этого Аньес повстречалась со шведским студентом Свеном Ларсеном, который часто приходил в дом.
— Блестящий юноша, на которого я возлагал много надежд… Прекрасная семья из Норкёпинга. Состоялась его помолвка с Аньес. Но потом случилось нечто невероятное. Сильви втайне собрала сведения о Свене, и выяснилось, что два месяца тому назад Свен получил срок в своей стране за торговлю наркотиками. Не такой уж долгий срок, но, по моему настоянию, помолвку расторгли. Аньес, сами понимаете, восприняла это довольно тяжело. Но мне не в чем было упрекнуть Сильви. Она оказалась права, что не доверяла. Вскоре мир в семье восстановился.
— А с вашей гувернанткой она хорошо ладит?
Мой вопрос не удивил профессора.
— Не очень-то, — сказал он. — И даже буду откровенен… Сильви хотела бы выставить эту бедную Раймонду… Она ревнива… что правда, то правда, Раймонда заняла среди нас, возможно, слишком большое место. И потом, когда жена моя умерла, Аньес была совсем маленькой. Она не страдала так, как Сильви.
Итак, у меня появилось трое подозреваемых. Три человека имели полное основание мстить Сильви: Раймонда, Аньес и этот Свен, которого я теперь торопился повидать.
Профессор дал мне его адрес. Он жил в меблированной однокомнатной квартире недалеко от мэрии. Он был очень удивлен моим посещением. Красивый юноша, с очень светлыми волосами, высокий, с ослепительной улыбкой — прямо-таки мужчина, какого можно увидеть на страницах журналов рядом с роскошным автомобилем.
Следуя за ним, я пересек узкую переднюю и по пути заметил, что плащ, висевший на вешалке, еще не просох. Так-так! Я сел на диван-кровать и пересказал ему события минувшей ночи. Люди с такими открытыми лицами не умеют притворяться. Несмотря на свои усилия казаться удивленным, Свену не удалось провести меня.
— Вы прошлой ночью не выходили на улицу?.. Прошу прощения, что задаю вам этот вопрос — чистая формальность!
Нет, он не выходил. День его экзаменов приближался, и он готовился допоздна. Но отдавал себе отчет, что проверить алиби невозможно. Уже два месяца, как он не навещал семью Леспина. Впрочем, после разрыва он жил обособленно от окружающего мира. Он предложил мне бокал виски.
— Если позволите, просто стакан воды.
Он исчез в своей кухоньке. Я Воспользовался его отсутствием, чтобы заглянуть под диван. Там стояла пара ботинок, еще не чищенных. На каблуках виднелись следы грязи — той красноватой грязи, которую я заметил на вилле. Наконец-то хоть один след! Свен ходил туда ночью и прошел через свежевырытую траншею. Значит… Не следовало, однако, слишком спешить с выводами.
Я распрощался и вернулся на виллу семьи Леспина. Мне оставалось допросить Раймонду и Аньес. Открыла мне как раз гувернантка. Когда врач сказал мне: «Характерный тип самоотверженной бретонки», я представил себе крестьянку в чепце. Передо мной же предстала настоящая дама: вся в черном, волосы расчесаны на прямой пробор, лицо несколько суровое, может быть, из-за монгольских скул. Одни только руки говорили о тяжелом труде. Раймонда Люгр изъяснялась с легкостью, при этом сохраняя определенную сдержанность. Она повторила мне то, что сказала уже комиссару, но сделалась уклончивой, когда я спросил об ее отношениях с Сильви. Легко было понять, что она не любила ее. Я не стал настаивать. Я слишком хорошо понимал ситуацию.
— Когда вы пришли, неся поднос с завтраком, дверь спальни вы обнаружили открытой или закрытой?
— Закрытой.
Значит, посторонний позаботился о том, чтобы, уходя, закрыть дверь. Зачем?
— Вы встали самая первая. Не заметили ли вы следов грязи в вестибюле либо на лестнице?
— В тот момент я не обратила внимания. Потом еще бы — столько входило и выходило… жандармы, доктор, вы сами…
— Хорошо, благодарю вас. Мадемуазель Аньес вернулась?
— Да. Она в своей комнате. Вторая дверь направо на втором этаже.
Я поднимался наверх с растущим недоумением. Свен ли являлся виновным?..
Я постучал и вошел в комнату, где еще не навели порядок. А бывал ли здесь когда-нибудь Свен? Повсюду царил какой-то веселый хаос: пластинки на кровати, одежда на ковре, переполненные окурками пепельницы, книжки разбросаны повсюду. Аньес сидела в брюках и кофточке из джерси в уголке дивана, словно кошечка, занимающаяся своим туалетом.
— Располагайтесь, — сказала она мне. — Обязательно найдете стул, если немного поищете. Давайте! Допрашивайте меня!
Но мне больше нечего было у нее спрашивать, так как я сразу заметил недалеко от дивана, на светлом паласе, красноватый отпечаток подошвы. Как раз такой отпечаток, который должен был бы находиться в спальне Сильви, а не Аньес. Разгадка буквально лезла в глаза.
С одной стороны, девушка двадцати семи лет, замкнувшаяся в себе и обреченная на одинокую жизнь. С другой стороны, красивый юноша, соблазнительный и влюбленный в ее сестру. Естественно, Сильви сделала все возможное, чтобы помешать свадьбе. Она полагала, что выиграла партию. Увы! В воскресенье, рано утром, она слышит какой-то шум, подбегает к своему окну, видит, как Свен выбирается через окно на кухне. Таким образом, была лишь видимость разрыва: Свен — любовник Аньес. Это крах всего. Движимая отчаянием, Сильви наносит себе удар ножом. Но не убивает себя, как намеревалась. Ей удается лишь пораниться. Самоубийство также терпит крах! Так пусть уж послужит ей для мести. Аньес… Раймонда… Свен… Все они — ее враги. Она всех их скомпрометирует, втянув в скандальное дело. Полиция вполне сможет обнаружить в этой куче какого-нибудь виновного, а то и соучастника…
